https://archiveofourown.org/works/37071961

Шэнь Цинцю проживал хорошую жизнь.

Он, может, конечно, и по-дурацки умер в прошлой жизни и застрял в другой, с обязанностью отыгрывать главного злодея в паршивой жеребцовой веб-новелле, но он умудрился выжить, сохранив сюжет — ну, по большей части сохранив — и теперь пожинал плоды своих тяжких трудов.

После всех трудностей Шэнь Цинцю наконец-то получил всё, чего только мог пожелать. Он мог отправиться куда угодно и изучать всё, что душа пожелает. У него были друзья — даже больше, чем в его прошлой жизни! — и преданные ученики, желающие учиться. И правда, чего ещё мог пожелать реинкарнировавший миллениал?

Ему в самом деле стоило заподозрить, что случится катастрофа. Ему никогда и ничего не давалось легко. Ему стоило этого ожидать.

Из всех опасностей, что населяли Путь Гордого Бессмертного Демона, из всех людей, монстров и растений, что могли угрожать его жизни в этом мире, Шэнь Юань и не подозревал, что ближе всех к тому, чтобы его убить, окажется птица.

Чёртова птица.

Птица с адским темпераментом, но всё ещё просто птица.

Не так он представлял свою кончину в мире до предела наполненном демонами, чудовищами и плотоядными растениями.

Когда Шэнь Юань впервые очнулся в дерьмовой новелле Самолёта, его главным страхом было окончить жизнь человеком-палкой, в наказание за то, как оригинальный Шэнь Цинцю издевался над протагонистом. Он годами метафорически рвал на голове волосы (а иногда и буквально), переживая из-за необходимости выполнять задания Системы, гадая, как ему избежать судьбы оригинала. После того, как он скинул Ло Бинхэ в Бесконечную Бездну, Шэнь Цинцю думал, что теперь-то будущее человека-палки ему гарантировано!

А затем, в неожиданном повороте событий, Шэнь Цинцю не повторил пути оригинала. Он как-то умудрился сохранить себя в целости и, впервые за всю его жизнь, за ним никто не охотился. Кто бы мог подумать, что общение — это путь к успеху и выживанию? Точно не этот миллениал.

Оказывается, если не быть полным ублюдком всё время обучения Ло Бинхэ и действительно объяснить ему, почему обнаружение полудемона на Союзе бессмертных во время демонического вторжения — опасно, то можно заработать себе достаточно очков симпатии. Возможно, Шэнь Цинцю чувствовал себя немного виноватым из-за непреднамеренного одурачивания Ло Бинхэ, но в итоге прагматизм одержал победу.

В конце концов люди верно говорят: всё хорошо, что хорошо кончается.

Когда Ло Бинхэ вернулся из Царства Демонов, его жажда убийств была куда слабее, чем ожидалось. Он даже простил Шэнь Цинцю за не слишком мягкий толчок в Бесконечную Бездну. Возвращаться на Хребет Цанцюн полудемон не пожелал — что по мнению Шэнь Цинцю было вполне объяснимо — но их пути разошлись на дружеской ноте. По последним слухам, что до него доходили, Ло Бинхэ занимался объединением Царства Демонов и готовился открывать школы, чтобы учить демонов культуре людей. Когда не искал приключений в Царстве Людей или Демонов.

Система перестала давать ему задания ещё когда сюжет настолько сошёл с рельсов, что рассыпался. Он со злобным восторгом вспоминал, как Система захрипела, пошла глитчами и ошибками, пока наконец не выдала синий экран смерти.

Сам Шэнь Цинцю с удобством устроился в быту Главы Пика. Без Системы, навязывающей ему сюжет, он наконец-то смог уделить время тому, чему действительно хотел. Он наконец-то дорвался до изучения замысловатых кусочков этого мира, ради которых когда-то продолжал возвращаться к Пути Гордого Бессмертного Демона, глотал главу за главой, даже когда бессмысленность сюжета грозила довести его до отчаянья.

И теперь случилась птица.

Хуже всего, что Шэнь Цинцю даже не занимался чем-то особенно опасным, когда она впервые атаковала.

Всё началось, когда Шэнь Цинцю согласился на миссию по сбору редких растений для пика Цяньцао. Столетний Цветок Фиолетового Уха (ушей у которого не было вовсе, зато он был назван в честь своей причудливой формы) был известен своими исключительными целебными свойствами и произрастал в специфическом месте из-за своих уникальных потребностей. И под уникальными он действительно имел в виду уникальные. Растение было невозможно пересадить, поскольку для жизни ему требовалась богатая как ци, так и демонической энергией почва, оно питалось солёной водой и могло прорасти только из корней оливкового дерева (и почему вообще в древнем Китае были оливковые деревья?).

По случаю вышло, что единственным местом, где цветок пророс, стали развалины старого храма, уничтоженного в сражении заклинателей с демонами, пропитавшим землю таким количеством энергии, что она ощущалась по сей день. В самом храме обнаружилась оливковая роща, которая каким-то образом росла на солёной воде, бившей из трещины в недрах храма. Если коротко — обстановка для растения сложилась идеальная и повторить её где-то ещё было бы невозможно. А отправить заклинателей в далёкий храм на сбор растения — легко.

По крайней мере его не в одиночку отправили в путешествие!       

У Шэнь Цинцю закрадывалось подозрение, что Лю Цингэ либо считал его неспособным и двух ли пройти, не найдя себе неприятностей, либо он просто расцветал в хаосе, вот и таскался за ним, как диковатый кот за кошачьей мятой. С годами их дружба переросла в нечто уютное. Без Системы Шэнь Цинцю чувствовал себя намного свободнее и его отношения с братьями и сёстрами по оружию значительно улучшились, поскольку он больше не чувствовал себя обязанным отыгрывать роль подлого злодея.

И по крайней мере без Системы, навязывающей ему сценарии поведения, Шэнь Цинцю был настороженно-оптимистичен, думая, что ничего плохого не случится. 

Возможно поэтому всё и пошло наперекосяк.

Шэнь Цинцю начинал верить, что оптимизм переоценивают.

***

Началась миссия подозрительно хорошо.

(Что, если подумать, наверное и было первым признаком того, что всё полетит к чертям.)

Разумеется, самой лёгкой частью было добраться до храма. Полётом на мечах они за полдня добрались практически к самому месту назначения. Остаток пути им пришлось пройти пешком из-за густой растительности вокруг месторасположения храма. Шэнь Цинцю расслабленно шагал за спиной Лю Цингэ, пока Бог Войны влёгкую расправлялся с монстрами, оказавшимися достаточно храбрыми — или тупыми — чтобы их атаковать.

Когда они прибыли к храму, найти Столетний Цветок Фиолетового Уха тоже оказалось совсем несложно. Сборщику требовалось проявить осторожность, чтобы не повредить растение в процессе сбора образцов, но для Главы Пика уровня Шэнь Цинцю это не было чем-то сложным. Правда, случилась небольшая накладка, когда ему пришлось отбиваться от двухголовой огненной крысы, устроившей себе гнездо в руинах, но эта проблема легко решилась одним взмахом меча Лю Цингэ.

Уже на обратном пути они столкнулись с тем, в чём Шэнь Цинцю позже опознает источник своих будущих страданий.

Видите ли, до Шэнь Цинцю дошли слухи с пика Аньдин о дворянине, который распродавал значительную часть своего имущества. В которое входили ценные книги и бесценные артефакты. Слухом Шэнь Цинцю сразу заинтересовался и его интерес только возрос, когда оказалось, что аукцион будет проходить недалеко от храма. Право, когда ещё выпал бы шанс перехватить книги, которые он давно искал, вместе с редкими артефактами, да ещё в локации, куда он направлялся? Было бы просто стыдно упускать такую отличную возможность!

Шэнь Цинцю думал, что придётся приложить усилия на уговоры — возможно, даже дойти до взяток — чтобы затащить Лю Цингэ с собой, но шиди его удивил: он только побурчал о мелочных тратах, но охотно сменил курс на город.

Шэнь Цинцю на самом деле не понимал, почему Лю Цингэ так упорно продолжал делать вид, что совсем не ценит искусство. Не смотря на его репутацию заинтересованного только в битвах и охоте на свирепых монстров, Лю Цингэ на удивление не менее активно интересовался искусством. Его шиди настойчиво увязывался с ним за компанию в походы за древними книгами и ходил с ним смотреть постановки в чайных домах.   

Когда они прибыли на аукцион (модно опоздав), помещение уже было заполнено. Однако толпе хватило одного взгляда на Лю Цингэ, чтобы расступиться для них. Была ли причина в его резкой походке или их восхищении его красотой и загадочностью — неясно, но Шэнь Цинцю готов был на деньги спорить, что и в том и в другом.

После раунда напряжённых ставок — а напряжение доходило до пугающего накала, всё же не зря демоны предпочитали избегать такие мероприятия — Шэнь Цинцю ушёл с несколькими единственными-в-своём-роде книгами и нефритовой статуэткой какой-то птицы. Изначально статуэтку он покупать не планировал — она не была ценной или в каком либо роде необычной — но продавец настаивал, что она входит в состав набора редкостей из Демонического Царства, который его интересовал. Так что в итоге он оказался и сомнительным владельцем довольно страшной статуэтки птицы.

Ему действительно следовало знать, что ничего не даётся даром.

***

Настоящие проблемы начались на следующий день после возвращения на Хребет Цанцюн. Договорившись о сеансе чистки меридиан на завтра и расставшись с Лю Цингэ, Шэнь Цинцю отправился на заслуженный отдых на пик Цинцзин. Он с глубоким чувством удовлетворения разобрал свои покупки. Книги были отправлены на хранение в библиотеку, а статуэтка птицы осталась у него в кабинете на столе, пока он не найдёт для неё идеальное место. (Или не передарит её. Статуэтка на самом деле была очень страшной.)

Тем утром Шэнь Цинцю разбудил незнакомый звук с улицы. Он со стоном повернулся в кровати и глубже зарылся в тёплые покрывала. Он уже наполовину вернулся в сон, когда звук раздался снова. В этот раз он был намного ближе. Он неохотно раскрыл глаза. Недостаток света за окном говорил о том, что было ещё слишком рано для пробуждения любого разумного человека. Ни в одной из своих жизней он не был любителем ранних подъёмов, так что он совсем не оценил помеху своему сну. Его ученики прекрасно знали, что не стоит шуметь по утрам! Он себе поклялся, что виновник этого шума будет писать строчки, пока руки не отвалятся!

Шэнь Цинцю неохотно поднялся с кровати и, накинув ещё слой поверх спальной одежды, направился к двери. Шум снаружи стал только громче и по его оценке источник находился буквально на его пороге.

Шэнь Цинцю резко распахнул дверь, готовый отчитать источник шума, но всё что он увидел это… утку?

…

Что за…

Погодите, нет, это была не утка. Это был гусь!

Большой белый гусь с рыжим клювом гордо стоял напротив его дома. Его снежно-белое оперение ярко выделялось на фоне зелени бамбука, от чего он казался только неуместнее.

Шэнь Цинцю в ошеломлении наблюдал, как гусь расправил крылья и злобно на него уставился. Клюв гуся был широко раскрыт, демонстрируя бритвенно острые зубы и внушающий ужас язык. На… на языке у него тоже были зубы?!

— Га.

Это было единственное предупреждение, которое Шэнь Цинцю получил, перед тем как гусь полетел ему в лицо, злобно размахивая крыльями. Шэнь Цинцю спешно захлопнул дверь. И как раз вовремя, подумал он, когда тело врезалось в дверь с громким стуком и отлетело от силы удара.

Какого хрена.

Звук следующего удара эхом прошёлся по бамбуковой хижине. Шэнь Цинцю отмер, сдвинулся со своего места и выглянул в окно. Гусь никуда не делся. Это не было сном или галлюцинацией. Это яростно атаковало его дверь, белые перья разлетались во все стороны, какофония стояла ужасная. 

Это… такого ведь не случалось в Пути Гордого Бессмертного Демона, правда? Он бы запомнил гуся-убийцу, да?

Как бы он ни напрягал мозг, ответа не находилось. Он продолжал смотреть на атакующую птицу. Что, чёрт возьми, случилось? Сюжет закончился, Системы больше не было, так почему странности продолжали случаться? Он же ничего особенно рискованного или плохого последнее время не делал, чтобы заслужить такое наказание, верно?

Хижину продолжало потряхивать от повторяющихся атак, пока Шэнь Цинцю пытался рационально обдумать происходящее. Итак, прошлая неделя была совершенно не примечательной, если проигнорировать войну пранков между пиками Цинцзин и Байчжань. Кроме этого ещё была миссия с Лю Цингэ по добыче Столетнего Цветка Фиолетового Уха, но там всё прошло без сбоев. А после был только…

На Шэнь Цинцю накатило ощущение ужаса, когда его взгляд поймал безобразный кусок нефрита, невинно стоящий на его столе. Статуэтка птицы. Она ли была причиной его проблем?

Но что более важно… эта штука должна была быть нефритовым гусём? Потому что он думал, что она больше походила на голубя. Боже, тот, кто это сотворил, был действительно плох в своём деле.

У Шэнь Цинцю не оказалось возможности ещё подумать о своём положении или подтвердить подозрения. Отвлёкшись на раздумья он не заметил, что инфернальный шум стих. И вскоре узнал почему.

Гусь, как оказалось, был недоволен проигранной битвой с дверью и решил прекратить атаку. Вместо этого он теперь стоял прямо под окном, угрожающе распушившись. У Шэнь Цинцю не было времени на подготовку перед тем, как гусь влетел в бамбуковую хижину и злобно на него набросился. Он отступил, чуть запнувшись, и бросился за мечом.

Гусь продолжал атаковать, щипая его за пятки, как самая злобная в мире чихуахуа. Ему потребовалось куда больше времени, чем он готов был когда-либо признать, чтобы наконец схватить меч и со всех сил обрушить на гуся. Гусь рухнул на пол с глухим стуком и Шэнь Цинцю привалился к стене, переводя дыхание.

Какого, блядь, хрена.

С каких пор гуси-убийцы приходят к нему на порог в поисках драки? И правда ли он был как-то связан с нефритовой статуэткой? Или это было просто случайным совпадением? Мог ли один из учеников тайком протащить на пик неистово-агрессивного гуся в качестве опрометчиво выбранного питомца?

Однако облегчение его оказалось коротким. Секунды спустя гусь снова был на ногах. На нём не было и следа от атаки. Он агрессивно замахал крыльями и загоготал.

Ну разумеется. Гусь оказался одним из бессмертных существ. Как раз этого ему и не хватало.

Шэнь Цинцю развернулся на пятках и побежал к двери, гусь за ним следом. Добравшись до двери он осознал, что всё ещё был в спальных одеждах.

Был ли он достаточно бесстыдным, чтобы бегать в них по всему своему пику?

Нет, нет — он не был.

Шэнь Цинцю развернулся и снова зарубил гуся. Он не стал ждать, пока тот снова поднимется. Вместо этого он побежал в свою комнату, чтобы как можно быстрее одеться и сохранить то, что осталось от его достоинства.

Ему пришлось убить гуся ещё восемь раз, чтобы натянуть все свои одежды. К концу погони бамбуковая хижина осталась в руинах. Свитки были рассыпаны по всему полу, а бумаги разлетелись во все стороны. Тёмные чернильные пятна расползались по столу, завершая картину: место убийства.

Одевшись наконец, Шэнь Цинцю выбежал из дома и закрыл за собой дверь. Он был уверен, что долго запертым гусь не пробудет, но он сможет использовать и те несколько секунд форы, которые получит, пока идёт — да, он шёл, не бежал, кто мог такое подумать? — в сторону библиотеки. Он надеялся найти там информацию по этому демоническому существу.

И особенно о том, как низвергнуть это в тот ад, из которого оно выбралось.

***

К собственному изумлению до библиотеки Шэнь Цинцю добрался без проблем.

На протяжении всего пути он ожидал, что придётся уклоняться от очередной атаки, но короткий путь до библиотеки милостиво оказался не прерванным. Он ощущал себя параноидальной развалиной и только вид снующих вокруг учеников удерживал его от желания оборачиваться каждые две секунды в поисках инфернальной твари.

К счастью, оказалось, что гусь предпочёл временно оккупировать его хижину, что сделало его путь намного легче. Он не знал, как долго продлится его удача, но надеялся, что ему хватит времени найти ответы до того, как гусь за ним последует. Гусь, носящийся по библиотеке — катастрофа, которую он не спешил узреть.

Следующие пять часов он провёл исследуя библиотеку, как одержимый. Он старательно игнорировал странные взгляды, которые бросали на него ученики, заходившие в библиотеку. Он не был уверен, удивляло ли их то, что он был здесь в столь ранний час, или что он вёл себя как студент, пытавшийся впихнуть в голову как можно больше информации в последний день перед экзаменом. Прицельного взгляда на самых любопытных хватало, чтобы успешно удерживать их от вопросов. И побуждало вернуться к собственным делам.

Несмотря на то, что библиотека Цинцзина была одной из лучших и полных в мире, Шэнь Цинцю и на шаг не приблизился к разгадке. Несомненно ему попадались разные убийственные твари и некоторые из них даже были гусями! Серьёзно, что вселилось в Самолёта, что он создал так много убийственных птиц?

От изучения нефритовой статуэтки проку было не больше. Никаких заметок о статуэтке гуся, в частности такой же уродливой, что у него осела, он так и не нашёл. Он даже проверил все записи о странных артефактах, но ничего и близко похожего на безобразный кусок нефрита, оставшийся стоять на его столе в бамбуковой хижине, так и не нашёл.

Побеждённый — ещё и злодейской птицей из всего возможного — Шэнь Цинцю смирился с необходимостью снова противостоять своему ужасному врагу. Как бы ему ни хотелось игнорировать проблему, пока она сама не рассосётся, он прекрасно осознавал, что такая стратегия, какой бы заманчивой она не была, не сработает. Он так же был в ответе за свою секту и не мог позволить своим ученикам оборонять пик Цинцзин.     

Путь обратно к бамбуковой хижине казался ему дорогой на собственную экзекуцию. Утро было в самом разгаре и ученики наводнили пик, начиная свои первые тренировки.

(Это ещё напомнило ему, что нужно будет найти замену для проведения сегодняшних занятий. Он очень сомневался, что ситуацию с гусём получится легко разрешить. Лучше было перестраховаться.)

Шэнь Цинцю остановился перед собственной входной дверью и взялся за ручку, собираясь с духом. В доме царила идеальная тишина. Он напряг чувства, но так и не смог расслышать ничего, кроме шелеста ветра и далёких звуков активности своих учеников. Может гусю стало скучно и он ушёл?

С этой оптимистичной мыслью Шэнь Цинцю открыл дверь и тут же об этом пожалел.

Внутри бамбуковая хижина была зоной катастрофы. Уже когда он отступал ранее, там царил бардак, после случившейся драки, повсюду были перья. Сейчас стало только хуже. Гусь как-то сумел добраться до его одежды, судя по разбросанным по полу шелкам, какая-то часть уцелела, но большая оказалась изодрана в клочья. Он едва мог различить осколки своей любимой вазы на полу, среди паутины отпечатков лап. На стенах отпечатки тоже были.

И посреди всего этого на полу восседал гусь. Его перья топорщились во все стороны от ярости и чуть ли не пена собиралась у клюва. У гусей могло быть бешенство? Шэнь Цинцю не горел желанием выяснять.

Гусь сделал медленный и угрожающий шаг вперёд, шире распахивая клюв.

— Га.

Блядь.

Все мысли о героическом сражении за собственную территорию испарились из его головы. Шэнь Цинцю захлопнул дверь и сделал осторожный шаг назад. Возможно, ему следовало снова поискать в библиотеке. Так будет безопаснее.

***

Шэнь Цинцю шёл так быстро, как только мог, не срываясь на бег, чтобы увеличить расстояние между собой и бессмертным гусём, оккупировавшим его хижину. Его мысли носились с молниеносной скоростью пока он пытался — безуспешно — придумать решение. О, как он сейчас тосковал по интернету. Поиск ответов в поисковике сэкономил бы ему сейчас кучу времени!

В любом случае, довольно причитаний! Шэнь Цинцю был нужен план и он был нужен ему СРОЧНО.

Хмм, может, ему стоило так и запечатать хижину, вместе с гусём? Там осталось не так много вещей, по которым он бы действительно скучал, а всё прочее можно было легко заменить. К тому же после гусиной ярости целого там осталось не так уж и много. Он ещё и новый дом получит! Не самая плохая вещь, верно?

Он решил придержать это, как вариант. Не как основное решение, нет, но как возможную опцию, если ничего больше не сработает.

По пути Шэнь Цинцю махнул Мин Фаню, чтобы тот сопроводил его до библиотеки. С тех пор как Ло Бинхэ был признан погибшим на Собрании бессмертных, старший ученик Цинцзина расцвёл в молодого человека, на которого можно было положиться. Он перестал притеснять учеников и взялся за исполнение своих обязанностей куда серьёзнее, чем раньше. Он стал образцовым учеником и любимым шисюном для младших. Шэнь Цинцю бы с радостью приписал трансформацию собственному влиянию, но это всё был личный рост Мин Фаня. Бывший задира перерос банальную арку искупления и влияние Шэнь Цинцю было минимальным. Он так гордился.

Гордость Шэнь Цинцю только росла от знания, что благодаря этой трансформации, он мог с чистой совестью сбросить свои обязанности на старшего ученика. Теперь он был свободен и мог полностью сосредоточится на своей гусиной проблеме, не переживая, что это негативно отразится на пике.

Мин Фань, всегда готовый услужить, принял ответственность со своим типичным энтузиазмом. А, перед тем как он успел его отпустить, Мин Фань уронил на него вторую бомбу дня.

— Шицзунь, шишу Лю прибыл на пик для вашей встречи. Следует ли этому ученику направить его в библиотеку?

Встреча? Какая встреча? Секунду. А не пришло ли время его еженедельной чистки меридиан?

Из Шэнь Цинцю словно весь воздух выбило. Чёрт. Он знал, что что-то забыл.

Шэнь Цинцю сосредоточил всё своё внимание на Мин Фане и едва сдержал порыв схватить того за плечи.

— Мин Фань, это очень важно. Где сейчас твой шишу?

От пристального внимания у Мин Фаня слегка расширились глаза.

— Отвечаю шицзуну, он направлялся к вашей бамбуковой хижине.

Шэнь Цинцю вылетел в сторону своего дома игнорируя изумлённый взгляд Мин Фаня.

Хоть он и переживал из-за столкновения своего шиди с дьявольской птицей, он прекрасно осознавал, что они беспочвенны. Более того, он был уверен, что если бы гусь не был бессмертным, Бог Войны Байчжаня без проблем бы с ним расправился.

Нет, проблема была не в продолжительности выживания Лю Цингэ, но в чём-то куда более тревожащем. Если гусь и Лю Цингэ схватятся на его пике, от бамбуковой хижины точно ничего не останется! Шэнь Цинцю обязан был успеть до начала драки и спасти то, что осталось от его дома.

Шэнь Цинцю добежал до хижины и с облегчением обнаружил, что Лю Цингэ всё ещё был снаружи и не пострадал. Его дом так же выглядел не хуже, чем в его последний визит. Он вздохнул и вознёс хвалу небесам за маленькие милости.

Похоже он прибыл как раз вовремя. Лю Цингэ стоял перед открытой дверью и на его красивом лице царило удивление.

— Шиди Лю, — прошипел Шэнь Цинцю за его спиной, не желая повышать голос из-за опасения снова спровоцировать гуся на атаку.

Лю Цингэ вдруг развернулся и Шэнь Цинцю увидел, как его глаза расширились, когда они встретились взглядами. Лю Цингэ резко повернулся обратно к дому. Его лицо было озадаченным, когда он повернулся обратно к Шэнь Цинцю.

— Что…— начал было Лю Цингэ, но Шэнь Цинцю быстро на него шикнул, подзывая взмахом веера. На мгновение его шиди так и замер на пороге, но всё же отошёл, продолжая оглядываться на хижину. Как только Лю Цингэ оказался достаточно близко, Шэнь Цинцю схватил его за рукав и потянул вниз, опускаясь на корточки за кустом. Лю Цингэ слегка споткнулся и раскраснелся от неловкости из-за такого обращения.

Ох, верно, в своей спешке и желании не провоцировать гуся, Шэнь Цинцю совсем забыл, что задевает гордость Лорда пика Байчжань, вынуждая того прятаться за кустом, как непослушного ребёнка. Он спрятал покрасневшее лицо за веером и задумался, не стоит ли извиниться. Он быстро отбросил эту мысль, поскольку ситуация с гусём была куда важнее. К тому же акцентирование внимания на его ошибке только добавит неловкости, лучше просто об этом забыть.

— Что происходит? — спросил Лю Цингэ.

— Именно это я и пытаюсь понять. Видишь ли, шиди, этим утром меня разбудил ужасающий грохот и я обнаружил себя лицом к лицу с тварью, которую ты несомненно видел в моей хижине.

— Ты имеешь в виду гуся?

— Да, гуся. — Шэнь Цинцю мрачно уставился в сторону своей хижины.

— Почему ты его просто не отогнал? Он такой бардак учинил внутри, что я удивлён, что ты позволил этому настолько затянуться.

Ха! Если бы всё было так просто.

— О, разумеется я пытался от него избавиться, — отрезал он. — Проблема в том, что я не уверен, что могу выгнать его из своей хижины.

Идеальные черты Лю Цингэ омрачились, он скептически нахмурил брови.

— О чём ты говоришь? Это же просто птица, разве нет?

Шэнь Цинцю начал ходить туда сюда.

— Так может показаться. Оно определённо выглядит как гусь, ходит как гусь и даже гогочет как гусь. Всё говорит о том, что это и есть гусь. Всё, за исключением того, что я убивал это уже с дюжину раз и оно всё ещё отказывается умирать.

— Тогда что это за монстр? Ты знаешь всё, что только можно о тварях, разумеется ты должен знать и как избавиться от этой?

— Как бы мне ни льстила твоя уверенность, шиди, я на самом деле не знаю. Я провёл большую часть утра в библиотеке, пытаясь найти хоть что-то о бессмертных гусях, но не похоже, чтобы кто-то до меня с подобным сталкивался. Или, если сталкивались, то записей об этом не осталось.

— Значит у нас совсем нет зацепок?

— Ну, этого я не говорил, верно? У меня есть догадка из-за чего гусь преследует именно меня.

— Что это?

— Помнишь нашу последнюю совместную миссию, да?

— Достать Столетний Цветок Фиолетового Уха из заброшенного храма для пика Цяньцао, — кивнул Лю Цингэ.

Шэнь Цинцю радостно улыбнулся.

— Именно она. Помнишь, после миссии мы заходили на аукцион за книгами? — Лю Цингэ кивнул. — Ну, с одной из книг в комплекте шла статуэтка птицы. Не кажется чем-то серьёзным, но появление гуся совпало с покупкой статуэтки. Не слишком ли, для простого совпадения?

Лю Цингэ был с ним согласен.

— Могу я взглянуть на статуэтку?

Цэнь Цинцю нервно дёрнул веером.

— Эмм, ну, что я могу сказать… Она сейчас в хижине.

— С гусём.

— Да, действительно, с гусём, — вздохнул Шэнь Цинцю.

Лю Цингэ кивнул самому себе и поднялся на ноги слитным, текучим движением.

— Подожди, ты куда?

— За статуэткой, — просто ответил Лю Цингэ.
   
Шэнь Цинцю помотал головой. Лю Цингэ что, не осознавал всю опасность ситуации? Он в жизни не отпустит Лю Цингэ в одиночку навстречу гибели. Крайне неохотно Шэнь Цинцю сложил веер и позволил ему исчезнуть в рукаве, после чего повернулся к Лю Цингэ. 

— Тебе следует отвлечь гуся, пока я заберу статуэтку. Мне нужно забрать всё, что пережило бойню, пока гусь не добрался. И, шиди Лю, прошу тебя, не мог бы ты постараться драться за пределами дома? Мне бы хотелось свести сопутствующий ущерб к минимуму.

***

Даже с отвлекающим внимание Лю Цингэ сбор вещей превратился в тяжёлое испытание. Гусь уклонялся от Бога Войны и пытался нападать на Шэнь Цинцю, словно ракета с GPS-наведением, а невезучим ублюдком, ставшим её целью, был Шэнь Цинцю.

Это наглядно демонстрировало, как сильно этот мир его ненавидел. Может, это было отсроченной местью Системы?

Шэнь Цинцю был бесконечно благодарен за существование безразмерных сумок, пока забрасывал внутрь вещь за вещью. Он умудрился спасти несколько своих ханьфу и самых ценных книг, перед тем как спешно отступить от бросившегося в лицо гуся. Мгновением позже появился Лю Цингэ и отогнал птицу. Шэнь Цинцю воспользовался моментом и наконец-то подхватил нефритовую статуэтку.

Он осматривал статуэку, пока ждал возвращения Лю Цингэ в бамбуковом лесу. Она была совершенно не примечательной. Обычный кусок камня, такого низкого качества, что Шэнь Цинцю поразился, как она только выдержала бойню в доме. Не было и следа ци. И единственным возможным применением было использование в качестве крайне непривлекательного груза для бумаг.

Шэнь Цинцю листал свой ментальный каталог безделушек и артефактов ПГБД и не находил ничего и близко походившего на описание этой нефритовой статуэтки. Он был уверен.

Проклятье. Похоже они были в тупике.

Приземлившийся рядом Лю Цингэ вырвал его из размышлений. Честно говоря, более потрепанным Бог Войны Байчжаня выглядел только во время той девиации ци в пещерах Линси. Его шиди определённо казался вернувшимся после долгой битвы. Ран на нём не было, но волосы Лю Цингэ растрепались, а из его левого рукава был вырван кусок, размером с гусиный клюв. Шэнь Цинцю сочувственно поморщился. Он знал, какого это, когда проклятая птица портит твою одежду.

К счастью, стоило Лю Цингэ прекратить атаку, как гусь решил вернуться в хижину и снова устроиться в гнезде из украденной одежды. По крайней мере это давало им время обсудить находки Шэнь Цинцю и определиться, как действовать дальше.

Ко времени обеда они и на шаг не приблизились к решению гусиной проблемы. Шэнь Цинцю перебрал все способы изгнания, которые только смог вспомнить. Лю Цингэ провел ещё ряд ничейных поединков против гуся. Нескольких излишне любопытных учеников гусь, которому надоело кидаться только на Шэнь Цинцю, погонял по пику.

А на Шэнь Цинцю он бросался. Гусь неизменно на него бросался, как бык на матадора. Надежда Шэнь Цинцю на то, что гусь его выбрал из-за близости к статуэтке, не оправдалась. Даже когда он передал её Лю Цингэ (по его собственному настоянию!) гусь продолжал игнорировать Бога Войны в пользу Шэнь Цинцю.

Чем ниже опускалось солнце, тем агрессивнее и территориальнее гусь становился. Солидный кусок территории вокруг бамбуковой хижины превратился в безлюдное пространство и Шэнь Цинцю приказал ученикам держаться подальше, чтобы не подвергать их опасности.

Пока на пик медленно опускалась ночь, а гусь становился всё более агрессивным и бросался на всех, подходящих к бамбуковой хижине, Шэнь Цинцю всё активнее осознавал наличие ещё одной проблемы. Его хижина, в которой он спал, оказалась под запретом. И он пришёл к неприятному осознанию, что теперь бездомный.

Он тоскливо уставился на бамбуковую хижину, в которой его ждала мягкая кровать и тёплые покрывала. Что за напрасная трата.

Похоже его страдания остались не такими уж незамеченными, как он думал, поскольку Лю Цингэ бросил на него вопросительный взгляд.

— Шэнь Цинцю, ты что-то обнаружил?

— Ох, нет, ничего такого. Я только осознал, что мне нужно озаботится местом для сна, поскольку мы вряд-ли успеем разобраться с гусем в ближайшее время. — Задумчиво протянул Шэнь Цинцю. — Полагаю я могу побеспокоить пик Аньдин для временного решения, пока мы пытаемся решить мою проблему. Я уверен, шиди Шан сможет для меня что-нибудь организовать.

И бро-Самолёту лучше бы справиться, злобно подумал он, это, в любом случае, скорее всего, его вина.   

— Тебе стоит остановиться на Байчжане, — резко бросил Лю Цингэ и замолчал. Он, казалось, спорил с самим собой перед тем, как кивнуть и продолжить, — так я смогу присмотреть за тобой, если гусь вдруг решит напасть ночью.

Шэнь Цинцю оскорблённо нахмурился.

— Я не девица в беде! Я прекрасно могу постоять за себя, шиди Лю.

Стоило отдать Лю Цингэ должное: он не посмотрел на него со скепсисом, как любой, наслышанный о его удаче. Напротив, он серьёзно кивнул и сказал просто:

— Этот гусь — достойный противник.

О.

Ну, нельзя было сказать, что Бог Войны когда-либо бежал от сражений, даже таких безнадёжных, как это. Шэнь Цинцю раздражённо выдохнул и отвернулся до того, как Лю Цингэ заметил, что его лицо слегка покраснело. Похоже ближайшие дни он будет гостить на Байчжане.

***

К пятому дню непрекращающегося гусиного гоготания и нападений, терпение Шэнь Цинцю висело на волоске. Он хорошо справлялся с боем, гусь не был особенно сложным противником. Но шум!

Больше всего с ума его сводил именно шум. Сталкинг, кража его вещей и нападения и близко не стояли к совершенно дьявольскому шуму постоянного гоготания. 

После почти недели этой какофонии Шэнь Цинцю наконец сдался и отправился за ответами на пик Аньдин. Он ненавидел это признавать, но к этому моменту если кто и мог ему помочь, так это Шан Цинхуа.

Поскольку его собственная бамбуковая хижина оставалась оккупированной гусем, ночи Шэнь Цинцю проводил на пике Байчжань, в доме Лю Цингэ. Его шиди даже кровать ему уступил, не смотря на все протесты Шэнь Цинцю, ложась спать на полу. В первую ночь Шэнь Цинцю так и не смог уснуть, и дело было не только в страхе, что гусь снова появится. Спустя две ночи ему наконец удалось уговорить Лю Цингэ разделить кровать. Она была достаточно большой для двоих, он не понимал, с чего Лю Цингэ должен ради него страдать!

Что ж, пора было положить этому конец. Он не мог больше продолжать пользоваться гостеприимностью Лю Цингэ и отнимать так много его времени!

Путь на пик Аньдин Шэнь Цинцю провёл за формулированием плана. Как бы сильно ему ни хотелось сбросить напряжение, ему нужно было объяснить в насколько неудачной ситуации он оказался, не срываясь на крик. Не стоило Главе пика Цинцзин выбиваться из образа прилюдно, верно? Как бы хороши ни были заглушающие талисманы, всегда был шанс, что громкие звуки кто-то услышит.

Эту глупую непоследовательность Шан Цинхуа продемонстрировал, когда два демонических лорда, планировавших сбросить Ло Бинхэ с трона в главе 287, использовали в комнате талисманы от подслушивания, но каким-то образом очаровательная дева (будущая жена номер 364) сумела услышать план их коварной измены и оповестить самого императора демонов. За что она была щедро вознаграждена и оперативно добавлена в гарем. В комплекте шло и очень длинное и совершенно не нужное па-па-па. И что хуже всего — Самолёт напрочь забыл о сюжете с предательством и бросил всю арку, чтобы перейти на очередную “нефритовую красотку”. Что за напрасная трата.

Стоп. Ему нужно было перестать об этом думать. План был не орать, жёстко напомнил себе Шэнь Цинцю. Распаляя себя, он шёл наперекор собственному плану. Он сделал глубокий вдох и попытался очистить сознание.

Шэнь Цинцю шёл по Аньдину, минуя снующих по своим заданиям учеников. За прошедшие годы они мудро научились не пытаться его остановить. Даже если его не звали, Шан Цинхуа с большой вероятность его охотно принимал — или его заставляли принять угрозами — и ученики это знали. Пытаться удержать Шэнь Цинцю было бесполезно. Хотя и попадались ещё один или два ученика, что пытались. И быстро учились на своих ошибках. Текущее плохое настроение Шэнь Цинцю не помогало и, кажется, пробивалось через его идеальную маску. Как ни удивительно, у учеников Шан Цинхуа инстинкт самосохранения сработал куда лучше, чем когда-либо у их наставника.

Он открыл дверь в кабинет Шан Цинхуа и прошёл внутрь, не дожидаясь приглашения. Он почувствовал лёгкое удовлетворение от того, как Шан Цинхуа взвизгнул и подпрыгнул на своём месте.

— Ах, шисюн Шэнь! Что тебя привело? — Шан Цинхуа рукавом стёр чернила, которые от удивления пролил на свои документы.

— Я хочу, чтобы ты разобрался с бардаком, который устроил, вот что меня привело! — практически прорычал Шэнь Цинцю.

— О-о чём ты говоришь? Какой бардак? Клянусь, я последнее время ничего плохого не делал! — глаза Шан Цинхуа расширились от ужаса.

— Тогда почему этот злобный гусь появился из ниоткуда? Нигде в новелле этого не было! Я прочёл каждую главу Пути Гордого Бессмертного Демона. Я бы в жизни не пропустил упоминание подобного создания! Не должно ли всё быть твоим творением, Самолёт, Взмывающий В Небеса? — спросил он, расхаживая по кабинету. В его голосе насмешка смешалась с истеричными нотками. — Откуда взялся гусь? Почему вообще бессмертный злобный гусь вселился в нефритовую статуэтку? Систему заглючило, когда она пыталась закрыть все твои сюжетные дыры? Ты хотя бы не настолько идиот, чтобы такое выдумать.

Шан Цинхуа медленно поднял трясущийся палец, словно он отвечал на вопрос во время урока. Встречаться взглядами он не решался. Шэнь Цинцю окатило нехорошим предчувствием.

Нет. Он ведь не мог, правда?

О, ну кого он пытался обмануть? Конечно, Шан Цинхуа приложил руку к его текущим страданиям.

— На самом деле… — начал было Шан Цинхуа и замолчал под напряжённым взглядом Шэнь Цинцю.

— Ты не писал. Скажи мне, что ты не писал.

Шан Цинхуа сложил руки на коленях и опустил голову. От стыда или страха сказать было сложно. Но скорее всего страха, решил Шэнь Цинцю, угрожающе поднимая веер. Стыда у Самолёта отродясь не было.

— На кой хрен ты только создал эту мерзость? Мало тебе было сотворить так много па-па-па цветов, что я до сих пор удивляюсь, как они всю экосистему этого мира не угробили? Мало тебе было добавить так много монстров и тварей, что ты путал их названия уже в следующей главе? Зачем ты до кучи ещё и эту злобную штуку вписал?

Шан Цихуа съежился от страха.

— Бро Огурец, пожалуйста, не нужно меня убивать!

— Не нужно тебя убивать? Не нужно тебя убивать?! — от злости Шэнь Цинцю повысил голос. — У меня полное право тебя прибить, бездарный ты халтурщик!

Шан Цинхуа спрятал лицо за рукавами ханьфу, в процессе испачкав правую щёку чернилами. Наблюдать за этим жалким представление Шэнь Цинцю не хотелось и он снова начал расхаживать кабинету.

— Почему я об этом раньше не слышал? Я все главы твоей паршивой писанины прочёл, включа платный контент, и злобных гусей не видел. — Шэнь Цинцю остановился напротив Шан Цинхуа и с силой опустил руки на стол. — Ну?

— Э-это было на заказ! — наконец воскликнул Шан Цинхуа. — Очень милая фанатка связалась со мной, потому что хотела историю только для себя. Она просила не публиковать материал на главной странице и предлагала очень хорошие деньги. Так что, разумеется, я согласился!

— Зачем фанатке просить гуся-убийцу? — скептически уточнил Шэнь Цинцю, подняв бровь.

— Ну, это не просто гусь-убийца, бро Огурец! Это гусь принудительного поиска родственной души!

— Что, — безэмоционально проговорил Шэнь Цинцю.

— Гусь принудительного поиска родственной души, — повторил Шан Цинхуа, словно во второй раз в его словах появится больше смысла. Для протокола: смысла больше не стало. — Это троп с животным-проводником, помогающим найти родственную душу! — добавил Шан Цинхуа, когда осознал, что его предыдущие слова гнева Шэнь Цинцю ничуть не уменьшили.

— Ты мне пытаешься сказать, что этот гусь должен помочь мне найти родственную душу? — уточнил Шэнь Цинцю смертельно спокойным тоном.

Шан Цинхуа бешено закивал.

— Всё правильно! Фанатка хотела романтичный подсюжет про двух жён Ло Бинхэ. Мне тоже показалось странным, что она хотела именно этот троп — я даже не знал, что такой существует! Мне ради этого пришлось перелопатить столько источников! И я уже говорил, что она очень хорошо заплатила? Потому что она заплатила! Как я мог отказать? Это была арендная плата за месяц! Я даже смог позволить себе хорошие доставки еды, вместо своего привычного рамена быстрого приготовления!

— Я поверить не могу, как легко ты продаешься, — разочарованно покачал головой Шэнь Цинцю. Он, конечно, многого не ждал, когда речь шла о Шан Цинхуа, но неужели он так много просил? Он ведь просто хотел не попадать в путанные сюжеты, которыми тот пытал своих персонажей.

— Эй! Мне нужны были деньги, бро! Ты не можешь винить меня за попытку выжить!

Шэнь Цинцю бросил на него раздражённый взгляд и Шан Цинхуа снова съежился. До чего же жалкое зрелище. Шэнь Цинцю даже стало неловко за его реакцию. (Самую малость. Самолёт определённо заслужил.)

— Агрх, ладно. Что мне нужно знать об этом “гусе принудительного поиска родственной души”?

— Ну, ты понимаешь, много-много лет назад был демон — или это была демоница? Не могу точно вспомнить — ну так вот, этому демону разбили сердце и в отчаянии он решил зачаровать последний подарок от бывшей пассии, чтобы узнать, удастся ли ему найти свою любовь. Камень, разумеется, ответа не дал. Демон не знал, что для активации чар понадобится смесь демонической энергии и человеческой ци. И вот несколько веков спустя одна из жён Ло Бинхэ на рынке нашла статуэтку и, случайно дав ей своей ци, высвободила гуся родственных душ. — Шан Цинхуа драматически вздохнул. — Должно быть поэтому он на тебе сработал, бро Огурец!   

Шэнь Цинцю сжал переносицу в попытке сдержать подступающую головную боль.

— Благодарю за этот совершенно бесполезный урок истории, — протянул он. — Теперь переходи к важным вещам. Как избавиться от этого твоего “гуся родственных душ”?

Шан Цинхуа имел наглость выглядеть оскорблённым.

— Разве это не очевидно?

У Шэнь Цинцю спина покрылась потом от странного блеска в глазах Шан Цинхуа. Он заставил себя спросить, хотя у него была догадка о том, что он услышит в ответ. Всё же способов снять чары в романтическом тропе было не так уж и много.

— Что, — он намеренно говорил без эмоций.

Шан Цинхуа казалось не понимал уровня опасности, в которой находился, и улыбнулся от уха до уха, явно наслаждаясь страданиями Шэнь Цинцю.

— Поцелуй истинной любви! Тебе нужно просто поцеловать свою родственную душу и та-дам! Он перестанет на тебя кидаться!

Блядь.

Иногда Шэнь Цинцю действительно ненавидел быть правым.

***

Поиск родственной души.... насколько сложно это вообще могло быть?

Не то чтобы Шэнь Цинцю вообще верил в родственные души. То, что мир Пути Гордого Бессмертного Демона, в котором он теперь жил, строился на мешанине мешающих друг другу клише и тропов, значения не имело. Насколько правдоподобным вообще мог быть троп родственных душ, если жеребец-протагонист обзавёлся дюжинами Единственных и Неповторимых жён? Да только в первой сотне глав были метки родственной души (имена, первые слова или парные символы), телепатические связи, сформировавшиеся после па-па-па в таком-то особенном озере и даже с застревающей в голове песней, которую напевает родственная душа.

Так что нет, в родственные души Шэнь Цинцю не верил.

Верил он в старое доброе детективное расследование.

И вот какие были факты:

Факт 1: гусь принудительного поиска родственной души (агрх, даже мысленно использовать это дурацкое название было больно) имел одну цель (кроме сведения жертвы с ума) и это — заставить найти свою родственную душу.

Факт 2: Шэнь Цинцю нужно было поцеловать свою родственную душу, чтобы очень злой, очень раздражающий и очень бессмертный гусь прекратил преследование.

Факт 3: Шэнь Цинцю был одержимым читателем и профессионалом в опознании тропов и мелких деталей истории. Сейчас он был протагонистом в романтической арке. В таких случаях это обычно был кто-то, уже знакомый читателю. А, значит, и он лично знал этого человека, пусть раньше и не рассматривал как романтический интерес. Его родственная душа не могла быть незнакомцем. Он знал этого человека, друга, который был рядом с ним в горе и радости, это был кто-то, кому он доверял больше прочих, его истинный чжицзи...

Ох.

И почему это описание напомнило ему об очень конкретном человеке?

Шэнь Цинцю сделал глубокий вдох и попытался успокоить бешено бьющееся сердце. Это же было невозможно, да? Он ведь заметил бы, правда? В конце концов Шэнь Цинцю не был настолько слеп, чтобы не заметить, что запал (скорее уж наполовину влюбился) в собственного лучшего друга…

Правда?

Лю Цингэ был красивым мужчиной, таким красивым, что Самолёт его убил едва представив читателям, из страха, что своей силой и красотой он затмит протагониста.

Но куда важнее любых внешних данных (которые, уж себе Шэнь Цинцю мог признаться, были очень приятны взгляду), было то, что Лю Цингэ — преданный друг. С памятного вторжения Ша Хуалин и её орды демонов он был рядом, готовый при необходимости протянуть руку помощи, сражаться бок о бок или просто составить компанию в худшие из дней, когда Шэнь Цинцю одолевала скорбь и чувство вины из-за отсутствия Ло Бинхэ. Всё это время Лю Цингэ был с ним. В лучшие и худшие моменты, на дурацкий заданиях и в смертельных битвах. Шэнь Цинцю мог безоговорочно на него положиться.

Даже сейчас Лю Цингэ днями напролёт сражался с бессмертным гусём родственных душ. А ведь у него явно были занятия интереснее, чем попыки избавиться от неубиваемого, но банального и скучного противника.

В этот момент гусь Шэнь Цинцю совершенно не заботил. Его переполняли тёплые чувства, а цель перед его мысленным взором была ясна, как божий день.

Ему нужно было провести один важный и сильно запоздавший разговор.   

***

Лю Цингэ он нашёл на Цинцзине, уже в очередной раз сцепившимся с гусём. Но позволил себе немного насладиться зрелищем. Элегантностью Лю Цинге, когда он взмахнул своим острым как бритва мечом, описав разрушительную дугу. Его слегка нахмуренными во время схватки бровями. Его соблазнительно развивающимися в воздухе волосами. Вместе всё это создавало потрясающий образ.

Если бы у Шэнь Цинцю ещё оставались хоть какие-то сомнения в отношении собственных симпатий, то после этого зрелища они бы окончательно развеялись.

Дождавшись затишья в схватке, Шэнь Цинци взмахом веера привлёк внимание Лю Цингэ. Тот ударил гуся плоской стороной меча, как бейсбольной битой, отправляя в далёкий полёт и эффективно выводя из схватки на какое-то время.

— Шиди Лю…

— Что? — Лю Цингэ казался взволнованным и нехарактерно нерешительным.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, но ты должен пообещать дослушать до конца, не перебивая. Боюсь, я не найду в себе смелости продолжить, если прервусь.

Лю Цингэ изучил его серьёзное лицо и кивнул в знак согласия.

— Даю тебе слово.

— Я, эмм… Лю Цингэ, ты мне нравишься, — ему показалось, что тот собирается что-то сказать и он продолжил, не обращая внимания на собственные вспотевшие от волнения ладони. — Мне нравится проводить с тобой время, будь то во время боя или просто за распитием чая. Все эти годы ты был рядом, поддерживал, когда я больше всего в этом нуждался. Даже когда я не мог признаться самому себе, что мне нужна помощь. Это всё к тому, что я хотел бы начать ухаживать за тобой. Если ты меня примешь.

Шэнь Циную замолк в ожидании ответа. Он искал его взглядом на лице Лю Цингэ. И его сердца воспарило, когда он увидел расцветающую улыбку. Лю Цингэ нежно взял его руки в своим и они встретились взглядами.

— Конечно приму. Мои чувства к тебе никогда не были под сомнением. Ты мой чжицзи, — подтвердил Лю Цингэ. От уверенности, которая слышалась в его словах, щёки Шэнь Цинцю заполыхали. Столь сильные эмоции… Ошеломлённый, Шэнь Цинцю опустил взгляд и склонил голову.

Лю Цингэ медленно протянул руку, обхватил ладонью лицо Шэнь Цинцю и осторожно приподнял его голову. Глаза Лю Цингэ потемнели от переполнявших эмоций.

— Шэнь Цинцю, ты позволишь мне за тобой ухаживать?

Он успел только выдохнуть: “да”, перед тем, как его губы захватили в страстном поцелуе. Было горячо, слегка беспорядочно, они сталкивались носами — и всё же это был лучший первый поцелуй, о котором Шэнь Цинцю мог только мечтать.

(Ни один из них не заметил наблюдавшего с крыши бамбуковой хижины гуся. Впервые с момента своего появления гусь выглядел чрезвычайно удовлетворённым. Он наблюдал результат качественно выполненной работы. Гусь бесшумно подпрыгнул и полетел прочь от целующихся под деревом влюблённых.)

***

Когда шпионящие за его шисюном ученики вернулись с докладом, Шан Цинхуа едва сдержал счастливый визг.

Шэнь Цинцю и Лю Цингэ сидели на дереве! И Ц Е Л О В А Л И С Ь!

Ну ладно, на самом деле они были под деревом, и не сидели, но его маленькие шпионы доложили, что один прижимал другого к дереву — кто кого прижимал в докладах разнилось, важным было то, что прижимание определённо происходило! — и они целовались в общественном месте! Как возмутительно!

У Шан Цинхуа пальцы зудели от желания схватить кисть и бумагу, чтобы сохранить романтический момент в веках. И для своей будущей книги. Его порыв сдерживало только знание, что Шэнь Цинцю его на самом деле убьёт — окончательно убьёт и ни разу об этом не пожалеет — если узнает, что он написал порно с его участием. Неважно, насколько хорошо Шан Цинхуа замаскирует то, что его история основана на реальной. Если Шэнь Цинцю хоть на секунду покажется, что он стал героем его новеллы, то Шан Цинхуа поджарят. И не в хорошем смысле. Он был бы сгоревшим тостом, который запустил пожарную тревогу и спровоцировал эвакуацию всей общаги в три часа утра, в день экзамена. И обеспечил бы себе вечную ненависть всех жильцов. (Возможно у него ещё остались неотболевшие воспоминания об университете. И была ли его вина в том, что ему внезапно захотелось сэндвича с арахисовой пастой и джемом?)     

Шан Цинхуа, вопреки бесконечным обвинениям Шэнь Цинцю, предпочитал оставаться в живых, большое спасибо. Так что он храбро воздержался от подписания собственного смертного приговора, хоть его внутренний писатель и оплакивал упущенную возможность.

Такой потенциал потрачен зря… Он заслуживал права на их историю любви! И на киноадаптацию тоже! В конце концов, именно благодаря его усилиям, после стольких лет танцев вокруг да около, эти двое наконец-то сошлись!

Шан Цинхуа отпустил давно рвавшийся наружу смешок. Было довольно сложно вспомнить, где именно находилась статуэтка нефритового гуся в этом временном отрезке. Ещё сложнее было статуэтку найти. И это он ещё не упоминал, сколько усилий ушло на то, чтобы подсунуть её на аукцион со строгой инструкцией продать Шэнь Цинцю и никому другому. В сравнении, распустить о грядущем аукционе слухи там, где Шэнь Цинцю точно это услышит, было самым лёгким этапом плана. Но сработало! План сработал без сучка и без задоринки! Всё прошло по кейкаку! [это фандомная шутка. переводчик тетради смерти вместо всё прошло по плану, написал все прошло по кейкаку (что по японски собственно план). не зря же я гуглила что такое кейкаку!]

Он умиротворённо потягивал чай. Он, правда, был рад за них. Бро Огурец и Лю Цингэ заслуживали всего самого лучшего! Особенно Шэнь Цинцю! Шан Цинхуа хватало смелости признать, что из-за его книги тот немало настрадался. Было справедливо, что Шан Цинхуа помог ему, как мог. Всё же он был уверен, что помощь оценят по достоинству, пусть и в уникальной ворчливой манере Шэнь Цинцю.

А ещё уже неловко становилось от того, что все вокруг замечали их чувства, кроме них самих. Вокруг них было так много собачьей еды, что окружающие сгорали от испанского стыда. Собрание Глав пиков становилось настоящим кошмаром, если оба присутствовали! Не просто так на их совместные миссии никто третьим лишним не вызывался!

Шан Цинхуа бросил взгляд на завалившие рабочий стол бумаги и решил оставить их на следующий день. В конце концов, он заслужил перерыв после тяжких трудов. У него ещё оставался шанс подглядеть за влюблённым пташками, главное было поторопиться!   

Он встал из-за стола и покинул кабинет. Внутри всё пузырилось от предвкушения.

Шан Цинхуа и шага ступить с территории своего пика не успел, когда услышал зловещий звук вдалеке. Его пронзило ощущением надвигающегося рока. С каждой минутой он становился только ближе.

Почему ему слышалось гусиное гоготание? Аньдин ведь далеко от Цинцзина? Он не должен был ничего слышать на таком расстоянии! И почему это звук приближался?

По его спине потёк холодный пот. А что он там вообще писал про гуся принудительного поиска родственной души? Он отчаянно пытался вспомнить хоть какую-то информацию, но перед глазами всплыла только короткая отписка перед па-па-па, из-за той зарисовки, что он написал на заказ:

 

Его ужас превратился в панику, когда он увидел белое пятно на горизонте. Яростно хлопающая крыльями фигура становилась всё ближе и ближе.

— ГА.

Блядь.

***

ЭКСТРА 1: Реакция ШЦЦ (КАНОН)

Когда Шэнь Цинцю всё же узнал о роли Шан Цинхуа в том ужасном инциденте с гусём родственных душ, он очень хотел отомстить этому автору-халтурщику. После того невыносимого гоготанья и атак от птицы, жалости к Цин Цинхуа он не испытывал. Он не отправился охотиться на идиота, только потому что тот сбежал в Северные Земли Царства Демонов и прятался там от гуся.

А ещё потому что ему не хотелось покидать мягкую постель и прижимавшегося к нему горячего тела Лю Цингэ.

В самом деле, ему и не надо было гоняться за Самолётом во имя мести. Карма обо всём позаботилась за него. Получил по заслугам, со злорадным удовлетворением подумал Шэнь Цинцю, тая в объятьях Лю Цингэ.

***

ЭКСТРА 2: ПОВ ЛЦГ во время первой встречи (КАНОН)

К странным феноменам и необъяснимым вещам Лю Цингэ было не привыкать. Особенно, если речь шла о Шэнь Цинцю. Его шисюн был настоящим магнитом для неприятностей. Он мог весь день не покидать Цинцзин и оказаться в эпицентре очередной интриги, или обнаружить нового монстра, или даже провалиться в другое измерение, упав в кусты. Лю Цингэ знал наверняка. Он своими глазами все эти случаи видел. 

Поэтому, когда он прибыл к бамбуковой хижине на еженедельную чистку меридиан и обнаружил разруху и гуся, угнездившегося на горе одежды, то пришёл к вполне резонному и очевидному выводу, что Шэнь Цинцю попал под проклятье и превратился в птицу. Это его даже не удивило.

Возможно, это было странное проявление девиации ци? Или действие редкого растения? Может, монстра? Любой из вариантов мог объяснить превращение Шэнь Цинцю в гуся.

В конечном итоге было не важно, что именно случилось. Важно было позаботиться о Шэнь Цинцю, пока он застрял в таком состоянии. Оставалось надеяться, что Му Цинфан знал, как всё исправить.

Пока Лю Цингэ размышлял, как лучше доставить гуся Шэнь Цинцю на Цяньцао для осмотра, за его спиной послышался знакомый голос. Обернувшись, Лю Цингэ убедился, что звал его именно Шэнь Цинцю. Его фигура была частично скрыта бамбуком. Нервными взмахами веера Шэнь Цинцю просил его подойти. Лю Цингэ удивлённо моргнул. Он ещё раз посмотрел на бамбуковую хижину.

Если Шэнь Цинцю был за его спиной… Если Шэнь Цинцю не превратился в гуся…

Откуда тогда гусь взялся? И почему он был в доме Шэнь Цинцю?!

***

ЭКСТРА 3: ШЦЦ прибыл слишком поздно и не успел спасти ЛЦГ от гуся (НЕ КАНОН)

Шэнь Цинцю бежал к бамбуковой хижине и отчаянно надеялся успеть. Он чуть не вздохнул от облегчения, когда увидел, что хижина ещё стоит. А потом он осознал, что за абсурд открылся его глазам. Он резко замер и несколько раз поморгал, пытаясь прогнать иллюзию. Иллюзия никуда не делась.

На пороге его хижины, прямо перед дверью, стоял Лю Цингэ во всём своём сияющем великолепии. В его руках был комок ткани, в котором Шэнь Цинцю опознал одно из своих любимых ханьфу.

А в коконе из его дорогих шелков был инфернальный гусь.

Он спокойно сидел в объятьях Лю Цингэ, излучая довольство прирученного и избалованного домашнего питомца. Он нежно пощипывал рукав Лю Цингэ, не выказывая и капли предыдущей агрессии.

И самое ужасное было в том, что Лю Цингэ тихо с ним разговаривал и смотрел с такой нежностью и беспокойством на своём красивом лице, что у Шэнь Цинцю на мгновенье перед глазами встала красная пелена от злости. Он всё ещё пытался переварить увиденное и смириться, когда его разум осознал слова Лю Цингэ.

Он что…

Лю Цингэ только что назвал гуся ”Шэнь Цинцю”?!