твоя нетипичная добродетель

Гарри Поттер — один из сильнейших волшебников в мире.

Том был в этом уверен. Он был настолько в этом уверен, что был готов поставить на кон все свои сбережения. Обычный волшебник просто не может залечить кость и плоть, и кровь, и кожу за пятнадцать минут, а потом прийти в норму после пары зелий маны. Если бы такое было нормой — зелья играли бы значительно меньшую роль в лекарстве, чем они играют сейчас.

(Намёк: они не играют.)

Возможно, именно из-за этого Тома каждый раз так восхищало, когда Гарри не вёл себя, как один из сильнейших волшебников в мире.

Том мог составить список. Гарри ест торты и сладости так, как будто апокалипсис вот-вот наступит. Из ингредиентов от монстров он делает игрушки и забавные мелочи для детей. Он добр, старается быть полезным и не уверен в себе, когда думает, что Том не смотрит. И даже когда он смотрит, потому что иногда Гарри сам не осознаёт, что делает это.

Он любит животных. Ему нравятся объятия и знаки внимания, особенно теперь, когда он лучше узнал Тома. Ему нравятся простые вещи доставляющие маленькие радости. Он может быть застенчивым — немного интроверт, но Тому начинало казаться, что дело не столько в его характере, сколько в воспитании.

Гарри Поттер настолько болезненно драгоценен, что иногда Том не знал, что с ним делать.

Он впервые в жизни испытывал такую сильную потребность кого-то баловать. Разумеется, в прошлом Том щедро награждал своих последователей — те, кто был ему верен не страдали без соразмерной компенсации. Но Гарри не был его последователем. Том даже представить не мог следующего Гарри Поттера. Он мог представить его оказывающим содействие, мог представить работающим в паре с другим человеком (желательно самим Томом), но Гарри Поттер, к лучшему или худшему, не последователь.

По крайней мере у одной из его проблем было решение: Гарри — друг Тома. Слово друг, честно говоря, он никогда раньше не использовал для описания другого человека. Его группа была его группой, состоявшей из его последователей, или преданных ему, или (когда ему становилось особенно тоскливо) его семьи. А вот друг — звание, которое принадлежит только Гарри.

Дружба с Гарри даровала ему чувство своеобразного удовлетворения. Том подозревал, что немногие могли бы сказать, что Гарри их друг. И кто мог его винить? Мир ещё не знал имени Гарри Поттера только потому, что тот осторожен. Том считал, что Гарри его настоящее имя, но даже в этом он не был уверен. Впрочем это не имело значения — они друзья и точка.   

Ну, разумеется, это не всё. Когда они только познакомились Том флиртовал с Гарри, потому что хотел показаться менее угрожающим. Было сложно прочувствовать, что именно доставляет Гарри дискомфорт. Но, очевидно, он сумел не наступить на большинство мозолей и успех — сейчас они были друзьями, напарниками, союзниками и всё в том же духе.

Проблема в том. Проблема в том. Проблема в том, что Том не рассчитывал, что Гарри понравится ему в этом смысле. Что он захочет начать отношения. Без сомнений, Гарри привлекательный, но физическая привлекательность это одно. А вот желание романтических отношений совершенно другое дело. Людей, которые становились объектом его внимания в этом смысле, можно было пересчитать по пальцам одной руки.   

Возможное решение? Отрицать до самой смерти. Но это никогда не было в стиле Тома, а значит, наверное, совсем не решение.

Начать ухаживать за Гарри — деликатное дело. Не то чтобы он не рассматривал это, он просто не рассматривал достаточно внимательно. И было бы идеально, если бы учитывать нужно было только Гарри. Но были и другие факторы, которые вынуждали Тома осторожничать. Он сомневался по тем же причинам, что распустил свою группу. Это не то решение, которое он мог легко принять.

— Том? Тебя кто-то ищет.

Том оторвал взгляд от газеты, которой так толком и не уделил внимания, если быть откровенным. Он склонил голову в знак благодарности и повернулся в сторону двери, на которую указал передавший сообщение. В Гильдии было оживлённо в лучшие дни — его далеко не в первый раз кто-то искал, чтобы обговорить задание.   

Однако Глава Королевской Стражи Кингсли Шеклболт пришёл к нему впервые.

— Томас Марволо Гонт? — спросил он с не слишком дружелюбным, но и не враждебным лицом. — Его Величество запрашивает личной аудиенции с вами. Мне приказано сопроводить вас к месту, если в настоящий момент у вас нет дел.

Нет дел здесь ключевое. Шеклболт в гражданском, одет так, чтобы легко сливаться с толпой. Том не думал, что, так сказать “вляпался в неприятности”, но дело явно и не в его заявлении на получение гражданства тоже. Он вспомнил Гарри и лицензию “Хэдвиг”. И переливающуюся загадочной магией королевскую печать. Возможно…

— И если я откажусь? — осторожно уточнил Том.   

— Вы можете перенести, если этого требует ваша работа.

Должно быть что-то случилось. Руки Тома сжались в кулак. Больше всего на свете ему хотелось убедиться, что Гарри в порядке. Всё же логика победила: раз Король Дамблдор больше беспокоился о скрытности, чем о времени, ничего слишком срочного не случилось. Гарри в порядке. Его немногое могло сломить, он сильный и они в столице Шотландии. Всё в нормально.

— Я отправлюсь сейчас.

Шеклболт резко кивнул.

— Мы обойдём. Сюда, мистер Гонт.

***

На протяжении всего пути Шеклболт с ним не говорил. Том полагал, что это справедливо — он бы всё равно не поверил предоставленной информации. К королевскому кабинету они прибыли, так никого больше по пути и не встретив.

Шеклболт постучал, встал рядом и указал вперёд. Украшенные орнаментом двери широко распахнулись, пропуская его в маленькую круглую комнату с каменной горгульей в центре. По периметру располагались декоративные колонны. Тому хотелось развернуться и немедленно уйти. Магия в этом месте подавляла и он знал, что находится под по меньшей мере дюжиной проверочных и опознающих заклинаний. 

Двери за его спиной захлопнулись. Значит пути назад не было.

Горгулья наклонила голову.

— Мистер Гонт, я полагаю? — её хриплый выдох звучал как что-то среднее между гоблином и пилой.

— Да.

— Его Величество ожидает вас.

Она грубо рассмеялась, широко расправляя свои каменные крылья. Они продолжали увеличиваться, пока не заняли всё пространство в комнате, кроме места между самыми кончиками, через которое мог проскользнуть Том.

Под полом собиралась магия. Ну разумеется, подумал Том, лифт. Выгравированная руническая вязь для него может и оставалась обычным украшением, но вот зрение делало всё очевидным. Он выждал мгновение, а затем шагнул на то, что как он теперь понимал, было платформой. Раздался звук камня трущегося о камень и платформа начала ползти вверх по колоннам прямо сквозь иллюзию потолка.

Когда лифт остановился, горгулья убрала крылья, возвращая свой оригинальный вид. Развернувшись, Том обнаружил ещё одни украшенные двойные двери. Окружавшая их магия была ещё хуже, чем в комнате внизу — плотное, заказное произведение искусства, сплетенное вместе, как слои паутины. Оно смутно напоминало ему руническое творение Гарри на камне голема.

Он сошёл с платформы. На этот раз ничего не произошло, так что Том потянулся вперёд и опустил руку на львиную голову дверного кольца.

Двери распахнулись. Для большинства, наверное, было удивительно. Но Тома даже не раззадорило. Он стремительно прошёл в комнату, с той же уверенностью, с которой заходил в магазин. Если бы король хотел его убить, он бы приказал горгулье это сделать.

… к слову о Короле Шотландии — его в комнате не было. Том осмотрелся. Место походило на кладовку, судя по количеству безделушек и книг. Так он представлял комнату Гарри: месивом из магии и знаний, практически не оставляющим места для человеческого взаимодействия. На самом деле спальня у него была совершенно обычная.

В относительном центре комнаты на насесте сидела экзотическая огненная птица. Она смотрела на него пристально, но не подозрительно или зло, просто изучающе. Когда он сделал шаг вперёд, птичьи глаза последовали за ним, но в остальном она осталась неподвижной. За исключением огненных всполохов оперения.

— Я вижу, вы познакомились с Фоуксом.

Внимание Тома тут же переключилось на заднюю стену, ту небольшую часть, что он мог увидеть по крайней мере. Из двери — Том готов был поклясться, что раньше её там не было, — вышел Король-Алхимик Альбус Дамблдор. Первое, что заметил Том, это его ужасающий выбор мантии — вышитые магические паттерны понять он мог — но почему она была такого тошнотворного оттенка фиолетового?

Не заметивший раздумий Тома Дамблдор устроился на своём столе и начал поглаживать птицу по голове. К прикосновениям та была очевидно привычной и подставляла голову, плотнее прижимая к морщинистой ладони.

— Этой мой фамильяр — феникс, — сказал Дамблдор. — Мне с ним очень повезло. Он прожил очень долгую жизнь и всё же избрал меня своим последним компаньоном… это хорошее напоминание о смирении и том, как коротки наши смертные жизни.

Том промолчал. Дамболдор перевёл взгляд на него.

— Иметь фамильяра это выбор. Этот выбор делают обе стороны, вопреки популярному мнению. Кто-то говорит — это слабость. И многие волшебники не в состоянии побороть своё эго и высокомерие, чтобы построить такую связь. Я один из счастливчиков, чей фамильяр не погибнет, пока сама смерть не обратит свой взор на мою душу. Заставляет задуматься, не правда-ли? Даже самые великие существа сдаются на милость смерти. В конце мы все одинаковы.

— Равенство не приходит со смертью, — наконец ответил Том, — В памяти остаются только сильные.

— По прошествии времени забвение ждёт всех. 

— Есть разница между смертью с удовлетворением и с сожалениями, — он едва удержался от резкого тона в своём ответе. — Я знаю, что выберу, если выбор у меня будет. А он есть только у сильных.

— Цепляетесь ли вы за свою смертную оболочку, мистер Риддл? — мягко спросил Дамблдор. — Кажется ли вам, что вы должны сделать всё, что в ваших силах, перед тем как смерть вспомнит ваше имя?

Том ощетинился от обращения. Этого стоило ожидать — всё же Маг Пустяков шотландец — только это делает его визит ещё более неоднозначным. Дурацкий разговор. За ним не найти правды. Значит это отвлечение внимания?

— Это определённо лучше, чем лечь, как собака и принимать брошенные в мою сторону подачки. Достоинство не найти брюхом кверху.

— И в какой момент закончится ваш поиск силы?

— Он закончится, когда я закончу, — жёстко ответил Том. Только это давно уже к нему не относилось, пусть Дамблдору это и не известно. С появления Гарри не относилось, да. Он мог придумывать сколько угодно оправданий, но правда в том, что с тех пор, как он встретил Гарри, охота за силой его совсем не заботила. Он не знал почему и об этом стоило бы волноваться.

Дамблдор помрачнел.

— Ясно.

— Вы со мной не согласны, — заявил Том. — Необычное мнение для человека с вашей должностью, Ваше Величество.     

— У меня было озарение, — легко ответил Даблдор. — Поиск силы это ужасно одинокий путь, мистер Риддл. Я предпочту радости жизни с  миром, вместо войны.

— И эта радость включает в себя философию. Ясно. К сожалению я не тот человек, с котором вам стоит желать беседы. Вы пробовали паб? Пьяный человек предложит вам великолепие, на которое не способен трезвый.

Король рассмеялся едва-ли веселый смешок.

— Я вижу, чем вы ему нравитесь. Почему бы вам не присесть, мистер Риддл, чтобы мы могли прийти к соглашению.

Не нужно быть гением, чтобы понять, о ком говорил Дамблдор. Одного это достаточно, чтобы убедить его остаться, но. Всё же. Том бросил взгляд на его кресло с едва прикрытым отвращением. Дамблдор продемонстрировал великую щедрость первым садясь за стол.

— Я не знал, что мы спорили, — сказал Том, тоже присаживаясь.

— Может да, а может и нет. В зависимости от…. — не стал заканчивать фразу Его Величество

— От чего, моих намерений?

… он говорил в шутку, но Король Шотландии выглядел смертельно серьёзным. Тома прошило вспышкой праведного гнева за Гарри. Разумеется, он вспомнил королевскую печать. Но Гарри двадцать восемь лет и их отношения с Дамблдором настолько неоднозначные, что Том не подозревал о них в течении нескольких месяцев их дружбы.

Это абсурд.

Видимо какая-то часть его мыслей отразилась на лица, поскольку Дамблдор спокойно произнёс:

— Вы видите гальку там, где стоит дамба.

— При всём уважении, Ваше Величество, не знал, что вы специализируетесь на зрении, — стоит отметить, что уважения к этому человеку у Том уже на нулевой отметке. — Мне говорили, что оно весьма впечатляющее.

— Возможно вы близоруки — не в состоянии смотреть вперёд, на общее благо. Не стоит волноваться, это довольно распространённый симптом для вашего возраста. Я рекомендую очки, — ответил Дамблдор выразительно поправив собственные на переносице. — Может мне одолжить вам мои?

Том решил, что ненавидит этого человека.

— Вы думаете перед тем, как подумать, мистер Риддл, — продолжил Дамблдор. — Это опасное занятие. Это тонко и почти невозможно заметить самостоятельно. И всё же так же опасно, как делать не обдумав. Дайте мне закончить. Возможно к финалу этой беседы мы достигнем финала, удовлетворяющего нас обоих.

Он очень сильно в этом сомневался, но не похоже, чтобы у него был выбор. Последнее Том произнёс вслух и король не стал этого отрицать.

— Представьте моё удивление, когда я обнаружил это… — Дамблдор раскопал лист бумаги и взмахом руки отправил через стол.

Том узнал его мгновенно. Всё же именно он его заполнил.

— И почему же Британская восходящая звезда среди авантюристов Волдеморт захотел получить гражданство в Шотландии?

Он не должен был удивляться. Том Риддл не был грязным секретом Волдеморта, или наоборот. Да, это не было широко известно, но он и не пытался особо скрывать. Том не хотел, чтобы у Волдеморта были слабости, которые можно было бы использовать против него. Скрывать своё настоящее имя было бессмысленно. Он не хотел давать кому-либо власть над собой просто за счёт знания правды.

Он не должен был удивляться. И всё же это застало его врасплох.

— Переезд не является преступлением.

— Но кто-то на вас охотится, не так-ли?   

Ногти Тома впились в деревянные ручки кресла.

— Я не верю, что Король Шотландии будет уделять личное внимание авантюристу, даже такому, как Волдеморт. Вам что-то от меня нужно.

Со стороны Дамблдора раздался негромкий звук.

— Это два совершенно разных вопроса, мистер Риддл, независимо от того верите вы мне или нет. Мне не потребуется шантаж, чтобы задавить человека вашего статуса.

… это правда.

— Но эта ситуация, ваш конфликт с Домом Риддлов, может послужить отличным мотивирующим фактором.

— Для чего? — Том протянул с презрительной усмешкой; он зол и с трудом верит в происходящее. Это не переговоры, а жалкая пародия. Титан Старого Порядка — не говоря уже о том, что он король — монстр совсем другого уровня, чем благородный дом. — Чем я вообще могу вам угрожать?           

— Не только мне и не только ему. Миру, мистер Риддл, миру.

— Прощу прощения? — Том едва не сплюнул.

— Гарри Поттер намного ценнее, чем вы в состоянии себе представить. Вам уже известны некоторые из его способностей, разве нет? Ваше плечо. Ещё болит?

Том сдержал желание до него дотронуться. Вместо этого он позволил гневу отразится на лице. Нет, оно больше не болело. Совсем как новое. Словно его никогда и не пробивало насквозь. Большинство назвало бы это чудом. Король-Алхимик смотрел как на очевидный факт.

— Действительно чудо, — продолжил он, не подозревая, насколько созвучен с мыслями Тома. — Это чудесная способность. Возможно вы уже почувствовали, что это лишь малая часть его потенциала. И глубина должна остаться неизведанной. Вы четвёртый знающий человек из ныне живущих. И во имя безопасности мира это число должно оставаться неизменным до конца его жизни. 

Дураком Том не был.

— Вы думаете я собираюсь его использовать.

— Вам стоит знать, что если вы решите воспользоваться его способностями ради империи, которую как жажде построить, то на вашем пороге встанет не одна, а сразу три армии, независимо от того, где этот порог будет находиться, —Дамблдор одарил его холодным режущим взглядом поверх очков. — И если ваши намерения таковы, то я рекомендую покинуть эти земли. Уезжайте так далеко, как только пожелаете, ищите силу любыми способами, только подальше от него. Подальше от него, мистер Риддл, и никогда больше не встречайтесь с Гарри Поттером.

Он столько всего мог бы сказать в ответ. Он мог спросить, какое право имеет Дамблдор так ему угрожать, что за доказательства подтверждают его уверенность, почему он верит, что Том — ключ к уничтожению мира, если Гарри так важен…

И ещё, и ещё, и ещё, так много причин, по которым Том считал, что это неправильно. И самая очевидная из них всех — Гарри. Гарри, от которого Дамблдор буквально приказал ему держаться подальше. Гарри его друг, так же как и он сам друг Гарри. Если он вдруг уедет— Гарри будет раздавлен, Том в этом не сомневался.. Дамблдор вообще думал? Что если бы Том не планировал ничего плохого, но всё равно испугался? Гарри бы снова остался один и даже не узнал бы почему.

Он знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, что винил бы Гарри в итоге самого себя. Он бы посчитал, что своим поведением отпугнул Тома от себя: или что-то не так сделал или что с ним самим от природы что-то не так. Из-за этого направления мыслей у Тома каждый раз в груди болело от желания его обнять. 

Гарри не был идиотом. Он не напрашивался на жалость, считая, что это единственный способ обратить на себя внимание. Том знал, что в этом нет вины Гарри, поскольку видел, что когда он работал со своей магией, то совсем не сомневался в своих силах. Он был уверен, не сомневался в себе, своих решениях или способностях. Он не был неуверенным в себе от природы.

И сейчас Том был очень, очень разозлён.

— Гарри знает, что я здесь? — спросил он, внимательно рассматривая собственные ногти.

От этого простого вопроса взгляд Дамблдора помрачнел, отвечать он не стал.

Том продолжил давить.

— Гарри знает о чём-то из этого?

— Он знает, чем мы пожертвовали, — ответил Дамблдор, глубоким и властным голосом Короля. — Если Гарри что и знает, так это цену себе.

Гарри знает себе цену? От этого Том чуть в голос не рассмеялся, но сумел сдержаться. А вот насмешка в поднятом взгляде осталась.

— А знает-ли? Или вы принесли свои жертвы не подумав?

— Вы принимаете океан за пруд. Гарри осознаёт свои обязанности. Он странствует с весом мира на плечах. Он самый храбрый и отважный юноша из всех, кого я знаю. Он несёт на себе ношу, которую скинули бы люди вдвое его старше. И мы сделали всё, что в наших силах, чтобы его защитить… 

В памяти Тома слишком свежо воспоминание о Гарри, свернувшемся, как испуганный котёнок.

— Если вы защищаете горящий замок, — начинает он медленно и спокойно, акцентируя каждое слово, — он продолжает гореть. От ваших солдат нет прока, если они так и не вернулись потушить пламя. Ваши стены окружат лишь золу и пепел. Ров вокруг станет лишь помехой, если сгорит мост через него. Ваше оружие превратится в гниль, ваша броня расплавится. Кого вы защищаете, если он даже не назвал вам моего имени?

Лицо Дамблдора дрогнуло и на мгновение Тому показалось, что его сейчас вышвырнут за дверь. Но мгновение, словно землетрясение, прошло.

— Откуда вам знать, что он не упоминал о вас?

— Я знаю его, — просто ответил Том. — Чтобы вы обо мне не думали, только мнение Гарри имеет значение. Какие обязанности он может для вас исполнять, если вы ему не доверяете?

Дамблдор помолчал. 

— Я совершил много ошибок в прошлом.

И сейчас продолжаете их совершать, едва не сказал Том.

— Вы не станете ещё одной, мистер Риддл.

Тому хотелось его ударить. Вместо этого он только напрягся и ждал продолжения. Тон короля ничего хорошего ему не обещал.

— Будьте осторожны.

И следом, одним плавным движением, которого никто не ожидал, даже чёртова птица, Король Шотландии дотянулся до королевской печати и поставил штамп на заявление Тома.

Том моргнул.

Дамблдор одарил его многозначительным взглядом, таким же угрожающим, как предыдущие.

— Теперь вы подданный Шотландии.

… это сделка. Он был защищён от Дома Риддов, но взамен попал в зависимость от милости короля и от его прихотей. До этой встречи он бы согласился с такой ценой, но теперь… Теперь это было куда менее привлекательно. Впрочем, одни уже пытались его убить, а другой только ему угрожал… Том всё ещё считал, что это того стоило.

— Благодарю вас, Ваше Величество, — это были самые искренние его слова за всю прошедшую неделю.

— Передайте Гарри мои наилучшие пожелания.

Том улыбнулся. Он знал, что это был блеф. Дамблдор вероятно ставил на то, что из-за отрицательного отношения Тома к нему блеф проскочит. Мысль побыть мелочным и подловить его через Гарри была заманчивой, но сейчас ему нужно было подумать о куда более важных вещах. 

— Разумеется.

После чего Шеклболт проводил его обратно.

***

“Хэдвиг” совсем не пустовала, когда Том зашёл. Колин сидел за прилавком и живо разговаривал с пожилой женщиной и её внуком. По столешнице были расставлены фиалы с зельями, банки со специями и небольшие тряпичные мешочки. Если он правильно помнил, это был шёлк из Туманного Шелкопряда, который они добыли в начале месяца.

Ну, по крайней мере он работал. Том со стороны наблюдал за тем, как Колин спохватился и рассчитал их, так и не перестав говорить. Пара удалилась и с остальными клиентами Колин разобрался относительно сдержанно, расчистив очередь. Только после этого Том решил подойти.

— Т-том, — пискнул Колин, — добрый день.

— Где Гарри? — спросил Том, наклонив голову.

— В подсобке. Собирает заказы, наверное?

— Хмм.

Он оставил Колин за прилавком, едва-ли заметив, как тот издал вздох облегчения. Сначала Гарри.

Том нашёл его среди полок с зельями лечения и восстановления маны. Он сверялся со списком, пока левитировал набор за набором в бездонную сумку. Его губы шевелилсь беззвучно, но Том вполне мог представить, что услышал бы что-то в духе: “Одна дюжина усиленного зелья здоровья, три дюжины класса В, пять дюжин класса С, одна дюжина усиленного зелья восстановление маны…”

Он почувствовал, как его сердце сжалось и успокоилось. Гарри был в порядке.

Том всё равно подошёл и обнял его со спины за талию. Он действовал осторожно, чтобы объятие не выходило за рамки привычных. Гарри на него даже не посмотрел.

— Привет, Том, — сухо поздоровался он, продолжая работать. Охранные чары скорее всего оповестили его, как только Том пришёл.

— Гарри.

— Ммм?

Одним из минусов их близкой дружбы было то, что он больше не мог удивлять Гарри. Том не дулся, но был очень близок к этому. А ведь казалось бы только вчера Гарри отпрыгивал и смущался, стоило только Тому над ним нависнуть и приблизиться. Обниматься с Гарри это, без сомнений, улучшение, но иногда…

Гарри потянулся погладить его по голове, позволив своей магии продолжить вести записи. Перо продолжило с той же скоростью, что и до этого — ещё один пример идеального контроля Гарри.

— Думал ты сегодня работаешь, — отметил Гарри. — Ты ведь довольно давно не брал квестов, верно? С тех пор, как я похитил тебя на неделю.

— Это был отпуск.

— Оплачиваемый отпуск.
   
— Оплачиваемый отпуск, — согласился Том, — У Гильдии таких интересных квестов не бывает. Это всё исключительно твоя вина, Гарри, ты завысил мне стандарты.

— О нет, что же ты теперь будешь делать, — хмыкнул Гарри.

— Кажется ты не слишком обеспокоен на мой счёт. Мне стоит чувствовать себя оскорблённым?

— Если тебе это доставит удовольствие.

Гарри доставлял ему удовольствие. Том на короткое мгновение сжал его чуть сильнее и снова расслабил руки в лёгком объятии.

— Думаю доставит. Где моя компенсация?

— Я работаю, Том.

— А я, технически, нахожусь под твоим руководством. 

— И от этого только хуже, — Гарри начал отстраняться и Том знал, что он, скорее всего, просто устал, но все же чувствовал себя так, будто ему отказали.

— Потрать на меня пять минут, — его приказ вышел тихим.

Гарри нахмурился, затем услужливо пристроил инструменты на пустом месте на полке и повернулся. Очень жаль, что из-за этого движения Тому пришлось его опустить. Ему нужно было видеть его лицо. Разница в росте, которая обычно ему очень нравилась, сейчас мешала стоять близко.

— Что такое? Том?
   
Лицо Гарри было светлым — искренним — слегка алевшим от прилившей крови и необременённым. Чтобы не терзало его в ту ночь, когда он кутался в гнезде одеял и магии — прошло. Терзавший его беспредельный ужас развелся со временем, только Том всё ещё помнил. Запавшие глаза, бледные до белизны щёки, бескровный скелет обтянутый кожей… он хотел бы больше никогда в жизни Гарри таким не видеть.

— Ты же знаешь, что я скорее прыгну в логово горящих адских гончих, чем сделаю тебе больно, правда?

Гарри моргнул и отступил, врезавшись в полку, несколько фиалов звякнули.

— Т-том? С чего ты вдруг…

Ему нужно было знать.

— Ты это знаешь, так ведь?

— Я… — Гарри помолчал, теребя нижнюю губу, — я думаю ты умнее.

— Гарри.

— …ты меня спрашиваешь, потому что раньше уже кого-то бросал в яму с адскими гончими?

На этот раз Том не сразу ответил.

— Мне кажется не в этом суть.

— Том, — начал Гарри потрясающе милым и тёплым голосом, — я думаю, я бы беспокоился, если бы ты прыгнул в логово горящий адских гончих ради меня. На самом деле, мне кажется, что у нас были бы куда более серьёзные проблемы, если бы тебе пришлось выбирать между тем, чтобы причинить боль мне или себе. Обычно ты не спрашиваешь такие глупости, что тебя так взволновало?
 
В прошлом он называл своих последователей — членов своей группы — преданными. Они уважали его, они следовали за ним, они были верными и послушными. Они жаждали его успеха, потому что это бы равнялось их собственному успеху. Они были преданными.

То, что он чувствовал к Гарри, было совсем иным. И Том ненавидел, что Альбус я-лучше-чем-ты-потому-что-у-меня-есть-очки Дамблдор, думал, что мог что-то знать с чужих слов. Он ненавидел, что что-то настолько личное, новое и едва зародившееся было ошибочно определенно человеком, который не имел никакого на это права. Честно говоря, он даже не знал, испытывал ли Гарри схожие чувство, но очень возможно, что испытывал.

— Ты когда-нибудь лечил так кого-то ещё? — Том спросил, понизив голос для большей безопасности.

Гарри моргнул и спросил вместо ответа:

— Что ты имеешь в виду?     

— Раны, как моё плечо.

— …ну, я тренировался, если ты об этом.

Отчасти он спрашивал и об этом. Но всё же это было не совсем то, поэтому Том попробовал ещё раз, попытался получить ответ направляя ход мыслей Гарри.

— Но ты обычно так не делаешь.

— Нет, — согласился Гарри, — не делаю. Когда я был очень молод, я хотел стать целителем.

— Но навыков ты получается не растерял?

Сначала Гарри выглядел потеряно, а потом понял.

— Нет, конечно нет. Такое невозможно забыть. Это как одно из тех воспоминаний, которые навсегда застревают. Только это навык, а не воспоминание. Что-то в нём так выделяется, что ты запоминаешь, даже если забудешь, что случилось через мгновение.

— Это… Это было во время войны?

Гарри вздрагивает всем телом.   

— Да, — очень-очень тихо произносит он.

Четвёртый знающий человек из ныне живущих. Том гадал, как много было таких четвёртых. Или может были пятые, шестые, седьмые, восьмые… И всех их больше нет. А мёртвые не выдают секретов.

— И я полагаю, — начал Том, пытаясь подобрать правильные слова, — в своих путешествиях ты мог столкнуться с другими…

Гарри помотал головой, но это не было отрицанием. Он помотал головой и прижался к Тому так, что тот больше не видел его лица. Том обнял его за плечи и ждал.

— Я не мог, — прошептал он так тихо, что Тому пришлось напрячь слух, чтобы разобрать. — Я не мог. Я хотел, сначала, но я не мог...

— Со мной ты даже не замешкался, — пробормотал Том.

Гарри грустно рассмеялся.

— Потому что я бы не стал. И я не был… не был… Мерлин, я бы не знал, что бы я делал, если бы я не мог...

— Не плачь.

— Слишком поздно для этого.

Том напрягся. Он не знал, как себя вести с плачущими. От него такого никто и никогда не ожидал.

— Всё хорошо, Том, — пробормотал Гарри, — со мной всё хорошо. Тебе ничего не нужно делать.

— Позволь мне снова сделать тебя счастливым?

— Всё хорошо, — повторил он. — Просто… дай мне минутку. Прости.

Он дал время, но всё же.

— Из-за меня ты плачешь.

На больший протест он не осмелился.

— Ты делаешь меня счастливым, — поправил Гарри, — Всё время. Большую часть времени. Когда ты меня не раздражаешь. Серьёзно, если подумать, раздражай меня поменьше и всё у нас будет кошерно.

Нелепый. Гарри Поттер нелепый. И, наверное, Том тоже немножко нелепый, потому что он чувствовал, что был готов зубами и ногтями драться с Альбусом Дамблдором, если это позволит ему остаться, получить это. Здравый смысл говорил, что он проиграет. Но Том не дурак.

Если бы они дрались зубами и ногтями, он бы просто взял с собой меч.