https://archiveofourown.org/works/11941608#main

1. Как течение реки

По её подбородку течёт кровь. Это она замечает. Во рту вкус металла и ей так холодно, но она потеет. Она размазывает кровь по свеже-отполированной броне Авелин. В глазах темнеет, её друзья истончаются до теней вокруг, она захлёбывается кровью в горле, пытаясь вздохнуть. Но беспокоит её броня Авелин.

— Мне так жаль, — пытается сказать она, но получается только бульканье.

— Не пытайся говорить, — голос у Авелин напряжённый.

— Андерс сможет всё исправить, верно?

Ей кажется, что это говорит Изабела, но голос доносится до неё как из под толщи воды.

***

Когда Хоук приходит в себя, её голова лежит на чьих-то коленях. К её щеками пр потные ладони. Кто-то другой держит её за руку. Она в первый раз чувствует боль, и это больно. Намного больнее, чем сломанное запястье, которое Андерс вправлял после потасовки с налётчиками на Рваном Берегу. Тогда её сбили с валуна. Или когда Бетани неловко залечила глубокую рану на её плече, на холмах близ Лотеринга, когда они ещё были детьми.

Она сжимает зубы и зажмуривает глаза.

— Она пришла в себя. — Отчаянный голос доносится со стороны её бедра. — Андерс, она всё чувствует. Сделай что-нибудь.

— Я уже делаю всё, что могу. — Андерс звучит очень спокойно и её бесит, что он такой собранный, когда она так страдает.

— Хоук, ты меня слышишь? — Голос прямо над ней звучит как Авелин. — Кричать нормально. Просто отпусти.

И она отпускает. Она кричи и у неё мокрые щёки. Она замолкает только чтобы вдохнуть. Рука сжимает её руку сильнее. Она бы наверное почувствовала боль от хватки, если бы могла чувствовать что-то кроме колющей агонии в животе. Она слышит как кто-то ещё всхлипывает. Больше одного человека.

— Пожалуйста, не умирай, Хоук, — голос тихо шепчет где-то поверх её правого плеча. Ей кажется это Мерриль.         

***

Она в своей спальне, когда впервые приходит в себя по-настоящему. Её торс затянут тугими бинтами в несколько слоёв. Страшные муки, которые ей помнятся, теперь лишь сильная боль, от корой она стискивает зубы, а на глаза наворачиваются слёзы. Но это терпимо. Боль больше не заставляет мечтать о смерти.

Авелин заходит, когда солнце устраивается за окном её спальни.

— Бодан сообщил, что ты пришла в себя, — говорит она, — рада тебя видеть.

— Бодан говорил прошло шесть дней.

Авелин кивает.

— Андерс дал нам каких-то трав, чтобы ты спала во время самой сильной боли.   

— Настолько плохо? — Спрашивает Хоук.

Брови Авелин взлетают вверх.

— Плохо? Тебя проткнули, Хоук. Задев важные органы. Тебе повезло остаться в живых.

— Но я выиграла, правда? Я побила Аришока?

— Да, — отвечает Авелин. — Хотя если это волнует тебя больше всего, то меня беспокоят твои приоритеты.

Хоук кивает.

— Значит Изабела в порядке? Кунари её не забрали?

Лицо Авелин смягчается.

— Изабела в порядке. Последний раз, когда я её видела, она напивалась в Висельнике. Как она делает каждую субботу. И вторник. И четверг.

— Хорошо, — говорит Хоук, — я рада, что некоторые вещи не меняются.

— Она не казалась настроенной на беседу раньше, — добавляет Авелин, — но я загляну сегодня. Она бы хотела знать, что ты очнулась.

Хоук снова кивает.

Авелин наклоняется вперёд и осторожно опускает руку ей на плечо.

— Не пугай нас так больше. Мерриль так переживала, что мне пришлось отвести её домой. И ты бы видела Варрика, когда он узнал, что тебя ранили, а его никто не позвал.

— Я постараюсь в будущем выше ценить свою жизнь, — отвечает Хоук, — оказывается едва не умереть реально больно.

— Я рада, что ты в порядке, — говорит ей Авелин. — Моя работа была бы ужасно скучной без твоих внезапных визитов и спонтанных прогулок на Рваный Берег, чтобы навалять пиратским налётчикам, или гигантским паукам, или… — она говорит всё тише и замолкает. Когда она снова начинает говорит, голос у неё жёсткий. — Хоук, ты моя лучшая подруга. Ты практически моя семья. Не смей об этом забывать.

Она уходит не сказав больше и слова.

***

Хоук уже три дня в сознании, когда приходит Изабела.

— А я уже начала было думать, что ты меня бросила в ослабленном состоянии, — Хоук шутит, только Изабела не смеётся. Она выглядит так, словно вот-вот расплачется.

— Я не была уверена, что ты захочешь меня видеть. И не была уверена что… что я хочу видеть тебя.

Хоук кивает.

— Я понимаю. Никто не любит навещать слёгших друзей. Колотая рана всё портит.

— Ты серьёзно считаешь, что дело в этом? — Изабела качает головой. Хоук видит, как она сглатывает. — Ты заставила меня вернуться. Я сейчас могла быть на полпути к Антиве, со своей реликвией, и вместо этого я здесь. Меня чуть не взяли под стражу Кунари и ты чуть не умерла спасая меня. Именно поэтому я не задерживаюсь на одном месте слишком долго. Чтобы не привязываться. Вот что случается, когда ты привязываешься к людям.

— Но Кунари не взяли тебя под стражу и я не умерла, Изабела. В конце концов всё сложись хорошо.

— Это ещё не конец, — Изабела снова качает головой. Она стоит в ногах кровати, как будто вот-вот сбежит. — Тебе не стоило этого делать, — она вздыхает, — и мне тоже не стоило.

— Изабела, кто знает, что Кунари сделали бы с городом, если бы ты не вернулась. Они уже разгромили доки и половину Нижнего Города, — спорит Хоук. — Ты, скорее всего, спасла сотни людей. Только не говори мне, что жалеешь об этом.

— Я сделала это не ради них, — рычит Изабела, — это было ради тебя. Всегда ради тебя,  — она стискивает зубы и вдыхает. — В этом вся проблема.

— Может тебе и не кажется, что это того стоило. Но мы все о чём-то жалеем. Это часть жизни. И ты не можешь серьёзно мне говорить, что жалеешь, что заботишься о ком-то ещё. Ты вернулась, Изабела, потому что ты лучше, чем пытаешься казаться.

— Я не такая. Ты всегда об этом знала. Ты заботилась о людях и посмотри, что с тобой стало. Вспомни всех, кого ты потеряла. Ты не можешь винить меня за то, что не хочу также.         

— Спасибо, что напомнила обо всех моих провалах, — бормочет Хоук, — это именно то, что мне сейчас нужно было.

— Дело не… — Изабела раздражённо останавливает себя. — Слушай, моё присутствие никому не помогает. Я лучше пойду, — она разворачивается и направляется к двери.

— Стой, — просит Хоук и Изабела останавливается, но не поворачивается. — Я бы сделала это ещё раз.

— Я знаю, — вздыхает Изабела, — в этом вся проблема. 

Позже, когда Авелин зайдёт, чтобы сказать, что Изабелу не видели уже три дня и её вещи пропали из комнаты в Висельнике, Хоук будет жалеть о том, как всё сложилось.

2. Конечно, к морю

Хоук просыпается в одиночестве. У неё болят плечи от комковатого соломенного матраса Изабелы. Ей требуется минута, чтобы осознать где она. Прошло три года, с тех пор как она последний раз ночевала здесь.

Ей требуется ещё минута, чтобы осознать почему именно она здесь. Чтобы вспомнить: кажется я в тебя влюбляюсь.

Но Изабелы нигде нет и Хоук почти разочарована в себе за то, что удивляется. Она была так уверена прошлой ночью, что их отношения начали меняться. Но с Изабелой ни в чём нельзя быть уверенной. Хоук всегда это знала.

Она медленно одевается и спускается по лестнице Висельника. Она всерьёз планирует выпить в одиночестве, вернуться к себе в поместье и принять ванну, и притворяться, как наверняка будет Изабела, что между ними ничего не изменилось.

Только Изабела в таверне. Перед ней кружка с пивом и она ведёт, как может только предполагать Хоук, ужасно небрежную партию Порочной Добродетели с Варриком и Мерриль.

— Хоук! — Восклицает Мерриль, когда видит её за плечом Изабелы. — Что ты здесь делаешь так рано?

Так что Хоук занимает свободный стул рядом с Изабелой под ожидающим взглядом Мерриль.

— Что, Защитница Киркволла не может заглянуть ранним утром в худшую таверну города, чтобы выпить? Ты же знаешь, как я люблю, чтобы мой завтрак на вкус был как крысиная моча.

Мерриль хихикает, но Изабела накрывает руку Хоук своей. Переплетает их пальцы. Её движения нерешительные. Прикосновения Изабелы никогда не были такими.

— Она была со мной.

У Мерриль отвисает челюсть. Её взгляд мечется между лицом Хоук, Изабелы и их переплетёнными пальцами. Рука Хоук так напряжена, что костяшки пальцев побелели.

Варрик коротко смеётся.

— Ну, признаюсь, я удивлён. Но только потому что не думал, что ты решишься пойти до конца, Ривейни. Даже слепому нагу было видно, как вы танцевали вокруг своих чувств.   

— Ох, это так мило! — Восклицает Мерриль с явным восторгом в голосе. — Я знала, что вы любите друг друга. Разве это не прекрасно. Но кто бы не любил тебя? Вы обе такие…

— Притормози, Котёнок, — перебивает Изабела, — никто ничего не говорил про любовь.

— Изабела пытается сказать, что это… это всё ещё слишком ново и что это слово чуть более… серьёзно, чем мы, — объясняет Хоук. Она косится на Изабелу. — Мы… наслаждается друг другом.

Изабела вскидывает бровь.

— Наслаждаемся? Мы годами наслаждались друг другом.

— Мы просто вместе, — исправляется Хоук и смотрит на Изабелу за подтверждением. Та кивает. — Вместе и на этом всё.

***

В этот раз они ночуют в поместье Хоук. Они провели день зачищая логово Хартии в Клоаке и не горели желанием проводить ещё одну ночь в Висельнике.

Они лежат переплетаясь телами и Изабела наполовину спит, уткнувшись в изгиб её шеи. Хоук не слишком ожидает ответа, когда произносит:

— Мне показалось ты передумала.

Хоук плечом чувствует движение воздуха, когда Изабела вздыхает.

— Что?

— Сегодня утром. Тебя не было, когда я проснулась, — она продолжает, — мне показалось… ты передумала. Показалось ты сбежала.

— Ты пытаешься сказать, что не поверила, когда я сказала, что не сбегу? Хоук, ты меня ранишь.

— Я проснулась и тебя не было. Что я должна была подумать?

— Что я не планировала раньше времени выплескивать свои чувства и что у меня была более ранняя договорённость с Мерриль?

— Просто это было как… Как когда я проснулась после вторжение и Авелин сказала, что ты ушла.

Изабела отстраняется, но только чтобы посмотреть на неё.

— Я полагаю… — она нерешительно замолкает. — Я полагаю я дала тебе повод думать, что могу так поступить.

— Но ты так не поступила.

— Нет, не поступила, — соглашается Изабела. — Если тебе нужны гарантии, полагаю я могу сказать, что уйти сейчас, когда мы так сблизились… — она замолкает. Хоук снова чувствует на шее тёплое дыхание от её выдоха. — Это разобьёт моё сердце так же сильно, как и твоё.

3. Такие дела, милая

Бетани прибывает к Висельнику прохладным ранним утром. Когда Хоук открывает дверь посланнику Варрика солнце только начинает выглядывать из-за крыш в Верхнем городе.

— Бетани в Киркволле, — объявляет Хоук вернувшись в спальню. Она уже развязала халат и тянется за рубашкой, когда Изабела зевает и перекатывается, чтобы на неё посмотреть.

— Что?

— Бетани в  Нижнем Городе. В Висельнике.

— Бетани? — Изабела резко садится и спускает ноги с кровати. — Наша Бетани?

— Нет, я путаюсь в ногах натягивая штаны чтобы встретиться с Бетани, ученицей Олафа, которую я только вчера видела по пути к Крепости наместника.

— Ха-ха, — отвечает Изабела. Хотя она уже выбралась из постели и роется в куче вещей перед тумбочкой в поисках своей туники.

***

Когда Хоук последний раз виделась с Бетани — по настоящему виделась, не брошенное на бегу приветствие посреди битвы в горящем городе — ей было девятнадцать, у неё были распахнутые глаза и яркая улыбка, которая освещала всю комнату, стоило только войти, а её щёки алели от каждой шутки Изабелы.

Её сестра больше не та девочка.

В двадцать пять её рот сжат в твёрдую линию, у неё резкий голос и шутит она не хуже Изабелы. Она сидит напротив Варрика в углу таверны, с напряжёнными плечами и не встречается с Хоук взглядом, когда та садится. Вместо приветствия она тут же пускается в объяснения, как будто ей нужно оправдать своё присутствие.

Выпить она теперь может куда больше, чем раньше. Хоук с Изабелой берут кувшин на двоих, но Бетани заказывает себе отдельно и в итоге обгоняет их на два.

— Я получила письмо Авелин после вторжения, — говорит она Хоук после пятого стакана. — Я была рада узнать, что ты не умерла.

Хоук театрально прижимает руки к груди.

— Ох, Сестра, какие многозначительные слова. Передать не могу, как польщена.

— Я думала о том, чтобы написать, — она пожимает плечами, — я не написала.

— Не уверена, как много Авелин тебе рассказала. Меня проткнули. Ты могла бы мне написать, чтобы я не подумала, что ты за меня всё ещё беспокоишься. — Звучит горче, чем она планировала и на лице Бетани мелькает чувство вины.

И как бы больно не было, что письма от Бетани перестали приходить после смерти их матери, Бетани должна была злиться на неё.

Так что Хоук проказливо улыбается и наклоняется вперёд, заговорчески тянет:

— Эй, у меня всё ещё остался огромный шрам. Хочешь покажу?

Она тянется развязать броню, но Изабела останавливает её руку своей. Она говорит тихим и напряжённым голосом.

— Не надо.

У Хоук горят щёки, но она поворачивает руку так, чтобы сжать руку Изабелы.

— Схожу нам за ещё один кувшином, — она приобнимает Изабелу за плечи когда встаёт и целует её в висок. — Тебе принести ещё один, Бет? Думаю Фенрису будет стыдно от того как сильно ты его обошла. И это ещё до обеда.

***

Изабела настаивает на том, чтобы остаться на ночь в Висельнике.

— Вам стоит побыть наедине, — она берёт лицов Хоук в ладони и целует. — Я встречу тебя с первыми лучами солнца для похода в горы, — добавляет она, когда Хоук обнимает её за талию и притягивает для ещё одного поцелуя.

— Значит не только секс, — комментирует Бетани, когда Изабела уходит. — Я предполагала, когда вы пришли вместе с утра. Это казалось неизбежным, когда я… когда я ушла.

Хоук падает в кресло рядом с ней.

— Это так и началось. И оставалось долгое время. И когда я говорю долгое, представь себе длину Рваного Берега.

— Или длину одного тейга. Мы их месяцами зачищаем, — добавляет Бетани и Хоук кажется, что меч Аришока снова у неё в кишках.

— Как долго, после моего ухода?

— Мы спали вместе или… остальное?

— Что-то из. И то, и то. — Бетани пожимает плечами.

— Спим… около трёх лет. Начали через несколько месяцев после смерти матери. Остальное довольно свежо.

— Создатель, а ты не торопишься, когда нужно принимать важные решения.

— Ты имеешь ввиду те, для которых у меня меня есть больше, чем пара секунд на раздумья.

— Именно их я и имею ввиду.

— Ну, в своё оправдание могу сказать, — Хоук поднимает руки ладонями вверх, — что тяну не я. И был трёхлетний перерыв, когда она сбежала одному Создателю известно куда, после вторжения.

— Кстати о, — Бетани наклоняется в её сторону, — я так и не увидела этот шрам. Авелин упоминала его в письме. Она сказала, что выглядит ужасающе.

— Авелин не соврала, — отвечает Хоук. — Хотя выглядело намного хуже, когда она его видела. Ты всё пропустила, так тебе и надо. Когда меня смертельно ранят в следующий раз, приезжай меня проведать, чтобы насладиться видом.

Она снимает нагрудник через голову и задирает тунику с левой стороны.

Шрам тянется от бедра и заканчивается между грудями. Кожа розовая и сморщенная, а там где прошёл меч осталась белая ромбовидная впадина.

Бетани качает головой, но придвигается ближе.

— По крайней мере мама так этого и не увидела. Она могла умереть от шока.

Хоук кивает, её улыбка тает.

— Изабела думает, что он уродливый.

Она не собиралась этого говорить. У Бетани хватает своих проблем, куда более серьёзных, чем это. И большая их часть — вина Хоук. Ей не нужна ещё и неуверенность старшей сестры сверху.

Бетани поднимает на неё взгляд и хмурится.

— Она так сказала?

— Нет, — отвечает Хоук. Она молчит, решая как объяснить. — Но она не… когда мы… — она качает головой. — Она не трогает его. Избегает смотреть. Она думает я не замечаю.

— Мне сложно поверить, что это из-за того, что она считает его уродливым. Я видела, как она смотрит на тебя. В тебе нет ничего, чтобы ей не нравилось.

Хоук пожимает плечами.

***

Когда они возвращаются из Гор Виммарка Бетани уходит, такая же замкнутая и угрюмая, как в день своего прибытия.

— Мама раньше говорила, что ей повезло с Бетани, потому что у неё не было подростковых капризов. — Говорит Хоук Изабеле, пока они смотрят вслед уходящей Бетани. — Как мало она знала. Потенциал всегда был… в ожидании.

— А ты была капризным подростком, — Изабела читает между строк, — я хочу знать всё.

Хоук ей усмехается.

— Я никогда не расскажу. Тебе придётся расспрашивать мою драгоценную сестру, когда мы увидим её в следующий раз. С годами она стала такой общительной и сговорчивой, тебе не кажется?

Изабела не улыбается, когда она поворачивается посмотреть на неё.

— Она рассказала мне о твоих словах. Что я считаю твой шрам уродливым.

Хоук отводит взгляд, чувствует, как краснеют щёки.

— Чтобы я ещё хоть раз что-то ей рассказала. А считается, что Серые Стражи учат хранить секреты.

— Ты действительно считаешь, что я могу думать что-то подобное? — В голосе Изабелы слышиться боль. — Я знаю, что не давала повода.

— Я знаю, что он тебе не нравится. Я видела как ты… избегаешь его.

— Каким бы человеком я была, если бы глядя на шрам который ты получила защищая меня, замечала только его внешний вид? Ты правда считаешь меня настолько поверхностной?

И Хоук внезапно осознаёт. Не только в ней живёт это сокрушительное чувство вины.

Она обнимает Изабелу прямо здесь, стоя в дверном проёме, прячет лицо в изгибе её шеи. Она делает глубокий вдох и всхлипывает на выдохе.

— Я и не подозревала, что ты его стесняешься, — говорит Изабела после паузы. — Ты всегда так рвёшься выставить его напоказ.

— Когда я могу превратить его в часть истории о большом приключении, я не чувствую себя криво сшитой обратно куклой. — Хоук шмыгает носом. — Я думала тебе не нравится, что я его показываю людям, потому что тебе неловко.

— Нет, — быстро отвечает Изабела, — мне никогда не было. — Изабела вздыхает. — Мне не нравится, что ты его показываешь, потому что… потому то я не хочу, чтобы люди знали, как много боли я тебе причинила.

— Я сама себе причинила, — приглушённо говорит Хоук в шею Изабелы. — В этом не было твоей вины. Я уже говорила, что сделала бы это снова. Ничего не изменилось.

— Я люблю каждую часть твоего тела, — продолжает Изабела, словно не слышала слов Хоук. — Разумеется кроме той родинки в форме нага у тебя на заднице. И я бы даже её любила, если бы не потусторонне-маленькие лапы. Это включает твой шрам. Я просто не люблю причину, по которой он у тебя появился.

Я люблю тебя, хочет сказать Хоук. Это внезапно накрывшее её желание пугает. Они ещё не готовы. Они официально встречаются всего несколько месяцев. Так что она давит порыв и обещает себе вернуться к этому позже.

Разумеется, она так этого и не делает. Но в эту ночь она обнимет Изабелу руками и откажется отпускать, пока они обе крепко не заснут. Как будто она могла передать свои чувства просто держа Изабелу в своих руках.

4. Чему-то суждено быть   

Они возвращаются в, к счастью не пострадавшее, имение Хоук, когда солнце только выглядывает за линию горизонта. Потные, со сбившемся дыханием и покрытые чужой кровью. Изабела хромает из-за только недавно залеченного сломанного бедра.

Бетани падает на двухместный диван в гостиной и вырубается до того, как её голова касается подушки. Хоук помогает Изабеле подняться по лестнице и расположиться на постели.

— Я почему-то ожидала что после применения лечебной магии буду чувствовать себя чуть более… вылеченной, — ворчит она.

Хоук со смешком целует её в лоб.

— Это была не мелкая травма. Потребуется немного времени.

Ей отчаянно необходимо принять ванну, но она всё равно снимает доспехи и заползает в постель к Изабеле.

— От меня несёт, — бормочет Изабела.

— От меня тоже. Мы примем ванну завтра.

Изабела проказливо ухмыляется.

— Хорошо, этого я точно буду ждать с нетерпением.

Хоук удовлетворённо выдыхает и притирается лбом Изабеле в изгиб шеи.

— Надеюсь это поможет мне не думать о моей сестре и Себастьяне. Это было отвратительно, правда? Пока он не умчался в бешенстве, разумеется.

— Совершенно ужасно, — соглашается Изабела. — Вся эта чушь и нервные переглядывания. Что случилось с банальным затаскиванием человека в постель и сексом до восхода солнца?

Хоук кивает.

— Именно так и должно быть. — Она делает паузу, — Изабела?

— Ммм?

— Всё кончено.

Изабела поворачивается к ней.

— О чём ты говоришь?

— Всё кончено, — повторяет Хоук. — Больше никакого Рыцаря-Командора. Никакого Первого Чародея. Больше не нужно пытаться удержать этот разваливающийся город. Всё кончено.

Изабела бездумно перебирает пальцами волосы Хоук.

— Сладкая, если ты думаешь, что теперь всё успокоится… — она кивает в сторону окна, из которого открывается вид на горящую церковь, — я уверена, что они, считают иначе. Помяни моё слово, завтра с утра пораньше Авелин будет барабанить в твою дверь.

— Просто позволь мне притвориться на минуту, — стонет Хоук.

Это мгновение тишины после полного хаоса. Им всё ещё слышны звуки беспорядков с улиц. Голоса людей, ищущих своих близких. Плачь тех, кто уже их нашёл. Рука Изабелы покоится у неё на бедре. Указательный палец Хоук выводит узоры на плече Изабелы.

Любить Изабелу легко, осознаёт она. Словно это даётся ей естественно. То, как Изабела изгибается, чтобы к ней прижаться, когда Хоук ложиться позади. Или как она берёт Хоук за руку, когда на улице прохладно, но смотрит в сторону, когда Хоук пытается поймать её взгляд. Или как она ерошит волосы Хоук, пока та одевается для похода в какое-нибудь приличное место. Это чувство здесь, оно реально и позволяет почувствовать себя дома в поместье, которое стало пустой оболочкой жизни, что когда-то вела её мать.   

Она всё ещё ничего не говорит, потому что ни одна из них на это не подписывалась. И её это пугает, но она смирилась с этим.

— Тебе удобно? — Спрашивает она пока Изабела меняет положение раненной ноги под простынёй.

Изабела резко кивает

— Просто жёстко, — но она по голосу Изабелы может сказать, что ей больно.

Хоук садится.

— Хочешь, я приведу Бетани? Может она сможет облегчить боль. Хочешь выпить?

— Нет, просто иди сюда, — она указывает на место рядом с собой, которое занимала Хоук, и Хоук позволяет Изабеле утянуть себя обратно на подушки. — Когда-то я ввязывалась в драки на кораблях, где целителей не было, а до ближайшего порта день или два пути. Я буду в порядке.

Хоук целует Изабеле плечо, а Изабела закрывает глаза и улыбается.

— Разбуди меня, если что-то понадобится. Я не хочу, чтобы ты слишком много ходила.

— Я слишком устала, чтобы придумать остроумный комментарий про игры в доктора. — бормочет Изабела.

— Ты можешь рассказать мне утром. Пока мы принимаем ванну.

Изабела смеётся.

— Можем поспорить на твою красивую маленькую задницу — я расскажу.

5. Возьми меня за руку

— Тебе нужно уехать.

Изабела стоит облокотившись на косяк в дверном проёме, когда Хоук поднимает взгляд. Хоук даже не заметила, как она пришла домой.

— Ходят слухи о Великом Марше. Если моё отсутствие поможет спасти город…

— Знаю, — Изабела пересекает комнату и садится рядом на постель. — Иногда я мечтаю, чтобы ты не была такой склонной приносить себя в жертву дурой.

— Тебе это во мне нравится, — Хоук звучит обвиняюще, а Изабела грустно улыбается.

— Вопреки здравому смыслу.

— Изабела?

— Ммм?

Хоук мешкает.

— Ты сама когда-нибудь хотела остаться в Киркволле?

— Пока ты здесь, — отвечает Изабела. — Ты же знаешь. — Она хмурится. — В чём дело?

— Дело в том, что когда я залягу на дно, больше ничего не будет держать тебя здесь, — отмечает Хоук. — Ты наконец-то может отправится в плавание. Я видела твои полные тоски взгляды, когда мы ходили мимо доков. Ты скучаешь.

Изабела горько смеётся.

— Это не так просто. У меня нет корабля или команды… ничего.

— Значит мы добудем тебе корабль. Я продам поместье…

— Я не могу тебе этого позволить, — перебивает Изабела.

— Почему нет? Я же не буду в нём жить. И причин, по которым я его покупала больше нет.

— Потому что там жила твоя мать, — отвечает Изабела. — Это практически семейная реликвия. И после всего, через что тебе пришлось пройти, чтобы вернуть его? — Она качает головой, — я этого не приму.

— Значит продам Варрику. Он будет мне сдавать при необходимости. А пока, готова поспорить, он сможет на нём заработать. Будет водить туры: Дом Защитницы Киркволла, из которого она таинственно исчезла в ночи. А мы на эти деньги купим корабль и наймём команду.

Изабела поднимает брови.

— И уйдём в ночи?

— Это определённо добавит драмы.

— Почему ты делаешь это для меня? Я знаю, ты всегда всем помогаешь, но…

— Потому что ты уже стольким пожертвовала ради меня, — Хоук тянется впрёд и целует её. — Ты вернулась из-за меня во время вторжения, несмотря на то, что могла попасться или погибнуть. Я позволила тебе остаться в городе, хотя знала, что ты бы хотела уехать. Это просто ответная услуга.

— Ты чуть не погибла из-за того, что я вернулась. Все долги, что у тебя были полностью оплачены.

Хоук улыбается ей в ответ.

— Ты правда думаешь, что боя бы не случилось, если бы мы не вернули Кунари том?

Изабела мешкает. Жуёт нижнюю губу.

— Хоук, почему ты так и не спросила, выйду ли я за тебя?

— Что? — Хоук подаётся назад, брови взлетают вверх от удивления. — Эм… потому что я знаю, что ты не хочешь жениться. Зачем мне спрашивать, если я знаю ответ? С чего такие вопросы?

Изабела пожимает плечами.   
   
— Потому что ты хочешь. Я видела как ты смотрела на Авелин и Донника во время их свадьбы.

Хоук толкает её в бок.

— Ты про ту самую свадьбу, на которой ты появилась после двух лет отсутствия, избегала меня, а потом снова пропала?

— Не меняй тему.

— Хорошо, — вздыхает Хоук. — Полагаю это правда. Когда мы жили в Лотеринге это не казалось чем-то возможным, а потом мы оказались здесь и возможность вдруг появилась. И, признаю, я нахожу идею интересной. — Она берёт Изабелу за руку, тянет к себе на колени. — Но Изабела, я знаю, что тебе некомфортно от идеи брака. И я понимаю почему. И я знала об этом, когда мы начали встречаться. Это не тот вопрос, в котором я согласна пойти на компромисс. Если однажды ты действительно будешь готова подумать об этом, мы поговорим. Но если нет, — она наклоняется и целует Изабелу в щёку, — то всё хорошо.

— Когда мы только начали отношения… Я подумала, что возможно… — Изабела вздыхает, — возможно мои чувства достаточно сильны, чтобы я справилась. Что, возможно, мысль о браке с тобой не будет ассоциироваться с клеткой так сильно.

Хоук сжимает ладонь Изабелы в своих.

— Любовь не лечит всё. Не стирает травму.

— Теперь я это понимаю. Никогда не думала спросить? Просто чтобы узнать, скажу ли я да?

Хоук мотает головой.

— В чём смысл? Даже если ты согласишься, ты сделаешь это не потому что хочешь. Это будет ещё одна жертва ради наших отношений. Но тебе не нужно становиться другим человеком, чтобы меня удержать, — она обнимает Изабелу за плечи. — Я никуда не денусь. Меня влечёт к тебе. Такой, какая ты есть. Без оговорок.

— В браке у тебя были бы гарантии. Все эти годы ты так боялась, что я уйду. Ты бы знала, что я не могу сбежать.

— Тоесть я должна хотеть жениться на тебе, чтобы держать на поводке? — Хоук вскидывает брови. — Я не хочу загонять тебя в ловушку, Изабела. Если ты захочешь уйти… это разобьёт мне сердце, но я хочу чтобы ты знала, что можешь. Ты заслуживаешь свободу.

— Тебе не кажется, что чего-то не хватает? Что я не даю тебе двигаться вперёд?

— Ты бы никогда, — уверенно отвечает Хоук. — Пока мы вместе, у меня есть всё, чего я хочу. Нам не нужна церемония в Церкви и кусок бумаги с печатью Наместника, чтобы знать, что мы чувствуем друг к другу.

Она втягивает Изабелу в крепкие объятия, ей хочется плакать. Она поверить не может, что судьба снова вынуждает их расстаться.

— Когда ты уедешь? — Голос Изабелы дрожит.

— Завтра, рано. Никто не должен видеть, как я покидаю город. Я оставлю тебе акт на поместье. Поторгуешься за цену с Варриком. Затем сразу в доки. Я не хочу, чтобы ты задерживалась здесь дольше необходимого. Они придут именно за тобой, когда поймут, что я пропала.

— Мы скоро встретимся снова, — твёрдо говорит Изабела, — это фиаско не может длиться вечно.

— Они никогда не длятся, — соглашается Хоук, — уверена, через месяц случится новая катастрофа и все забудут про эту.

У Изабелы вырывается полусмех полувсхлип.

— Без нас, удерживающих город целым, наверняка.

— Эй, — Хоук отстраняется, чтобы посмотреть на неё. — Мы можем попрощаться завтра. У нас всё ещё есть сегодня.

Изабела целует её. Глубоко и долго, пока не перестаёт хватать воздуха.

— Стоит получить максимум удовольствия.

6. Возьми и всю мою жизнь         

Солнце только начинает опускаться в Вал Руайо, когда Хоук слышит скрип открывающейся двери. В комнате слишком темно, чтобы разглядеть что-то кроме теней. Только в полоске света у окна солнце подсвечивает танцующие в воздухе пылинки. Но Хоук слышит шум и тихое бормотание: “дерьмо”.

— Только ты могла найти единственную таверну в Вал Руайо без мраморной статуи льва снаружи.

Тень отпрыгивает назад и Хоук слышит лязг чего-то металлического, упавшего на пол.

— Создатель, Хоук. Если бы я знала тебя хуже, то подумала бы что ты хочешь меня убить.

Хоук слезает со свой обзорной позиции на старом деревянном столе. Она слышит, как открывается ящик, шуршание, а затем Изабела зажигает свечу.

— Что ты здесь делаешь? — Спрашивает она поворачиваясь. — Я получила письмо Варрика. Он говорил, что ты отправляешься в Вейсхаупт. Кстати, как ты смеешь опять сбегать. Это должно быть моей фишкой.

— Я проезжала мимо, когда услышала, что Зов Сирены прибудет в порт. — Хоук пожимает плечами. — Решила, что задержусь на несколько дней, повидаюсь со своей любимой пираткой. Мы давно не виделись.

— Прошло восемь месяцев, Хоук, — сообщает ей Изабела. — Когда ты сказала, что собираешься залечь на дно, я не ожидала сражений с архидемонами и физических визитов в Тень.

Хоук поднимает брови.

— Прости, ты хочешь сказать что после всех этих лет сражений с демонами, налётчиками, магами крови и веры в лучшее, ты вдруг ожидаешь, что я перестану подвергать себя опасности?

Изабела фыркает.

— Конечно нет. Я просто ожидала, что ты возьмёшь меня с собой. Не могу позволить тебе забрать всё веселье.

— Создатель, я так рада тебя видеть, — выдыхает Хоук. Она делает резкий шаг вперёд, прижимает Изабелу к стене. Так легко забыть про Корифея и его храмовников, и про жертву Алистера, когда бёдра Изабелы на её талии, а язык во рту. Ей хочется остаться в этом моменте навсегда.

После стольких месяцев разлуки секс торопливый, на неудобной постели Изабелы в таверне. Это напоминает Хоук об их ночах в Висельнике, когда они выпивали слишком много и не могли вернуться в её поместье в Верхнем Городе. Только сейчас Хоук достаточно трезва, чтобы чувствовать, как в спину впивается матрас. И достаточно стара, чтобы колени болели, пока она нависает над Изабелой.

— Я скучала по тебе, — говорит Изабела после, опуская руку на бёдро тяжело дышащей Хоук.

Хоук подкатывается ближе, клюёт Изабелу в уголок губ.

— Я почти забыла, как это восхитительно ощущается.

Изабела хихикает.

— Что, секс? Я бы на твоём месте не говорила Варику. Он тебе в жизни забыть не даст. Сказание о Защитнице, часть вторая: Хитросплетения.

— Уверена, ты сама мне в жизни забыть не дашь. Но я не это имела ввиду, — она снова касается своими губами губ Изабелы. — Я почти забыла как восхитительно ощущаются твои поцелуи.

Изабела толкает её в плечо.

— Только не говори, что размякла. Клянусь, если ты вернёшься неспособной снять кольцо с пальца мертвеца…

— Ты что? Порвёшь со мной?

Ухмылка слетает с лица Изабелы.

— Нет конечно. Даже не шути так.

Хоук переносит вес на один локоть и зарывается пальцами Изабеле в волосы, ведёт большим пальцем по её щеке. Она прикусывает губу и делает медленный вдох.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, правда?

В этот Изабела ей мягко улыбается.

— Ох, Хоук, я знаю с того момента, как годы назад ты получила мечом в живот ради меня. — Она ведёт пальцами по шраму на спине Хоук. Он по длине совпадает с тем, что у неё на животе, кожа сморщенная и осталась впадина там, где прошёл меч Аришока. В касаниях Изабелы больше нет страха. — Я уже думала, что ты никогда не скажешь.

Хоук вздыхает и падает обратно на спину.

— Долгое время я была не готова. А потом не хотела тебя спугнуть. Мне показалась, тебе стоит услышать. Я себе не прощу, если что-то случится, а ты так этого и не услышишь. Ни в этой жизни, ни в чём-то, что будет после.

— Звучит так, словно мы больше не увидимся.

Наступает момент тишины. Изабела ждёт, что Хоук отмахнётся от её слов, только она не отмахивается. Она слышит шелест простыней, когда Изабела садится рядом с ней.

— Скажи мне, что ты не собираешься на суицидальную миссию и это не прощание.

— Нет, — отвечает Хоук. — Варрик сказал правду. Я отправляюсь в Вейсхаупт, чтобы сообщить Стражам об Алистере. Он был старшим по рангу в этой части Тедаса. За исключением Героя Ферелдена, только никто не знает где её Создатель носит. 

— Тогда… Что происходит?

Хоук отворачивается от неё и смотрит в маленькое окошко. Солнце уже совсем зашло и ей видны мигающие огни Вал Руайо.

— Нам не обязательно говорить об этом. Я знаю, что у тебя не очень с чувствами.

Он помнит, как уже говорила эти же самые слова Изабеле годы назад. Сейчас ощущается, будто это было в прошлой жизни. Другая её реинкарнация, которая даже держа в руках обезображенное тело матери продолжала верить, что всё может измениться к лучшему.

Изабела убирает волосы со лба.

— Мы обе знаем, что ты моё исключение в этом правиле.

— Когда мы были в Тени на нас напал… скорее над нами издевался… Кошмар. Он пытался пытать нас самыми сильными страхами.

— Значит ты была вся в пауках, — Хоук так ясно слышит мягкую улыбку в голосе Изабелы.

— Ну, и да, и нет. Там были пауки, но они не были кошмаром.

— Хорошо, продолжай. Я дрожу от нетерпения.

— Оно сказало мне… Оно сказало, что ты умрёшь.

Она слышит резкий вдох Изабелы. И затем…

— Твой самый страшный страх… моя смерть, — она произносит это медленно, словно пробуя слова на вкус.

— Это не должно быть сюрпризом, — бормочет Хоук, — ты единственное, что у меня осталось.   

— У тебя есть сестра, — напоминает ей Изабела. — Бетани жива и ты это знаешь. Ты очень постаралась ради этого.

— Мы с Бетани видимся раз в несколько лет. Наши отношения состоят из моих писем и гаданий, дойдут ли они до неё или я разговариваю сама с собой. Я люблю свою сестру. Но мы не близки после того похода на Глубинные Тропы. 

— Ты не можешь продолжать себя винить. Это не твоя вина.

Хоук фыркает.

— Как и то что случилось в Киркволле не моя вина.

— Сколько раз ты спасала Киркволл, до того, как всё развалилось? Ты в одиночку остановила вторжение Кунари.

— Я сделала это не ради Киркволла. Это было ради тебя. А в награду я получила титул и разваливающийся город на плечи.

— Не говори этого при Авелин.

— Уверена, Авелин не будет против если я возьму на себя провалившуюся попытку остановить войну.

Изабела закатывает глаза.

— Сколько драмы.

— Просто не дай себя убить, Изабела. Не после всего, через что мы прошли. Только не когда мы так близко к тому, чтобы снова быть вместе. Не думаю, что выдержу.

— Это были мои слова. Видимо я не могу удержать тебя от всего, что хочет тебя убить. Я знаю, ты чувствуешь ответственность за… положение вещей. Но если ты пожертвуешь собой во имя благородных идеалов, я клянусь, я найду способ тебя воскресить, только чтобы ты смотрела, как я над тобой рыдаю.

Хоук усмехается.

— Нам обеим нельзя умирать, пока мы не можем быть вместе. Мы поклянёмся. — Она поворачивается, чтобы они были лицом друг к другу. — Куда ты отправишься дальше? — спрашивает она, когда Изабела ложится рядом.

— Я собиралась вернуться обратно в Денерим. Остались счета в Жемчужине. После не знаю. Возможно в Ривейн. Я клялась себе, что никогда туда не вернусь, но твоя сестра заманивает рассказами о пьяных распутствах и женщинах, из всех вещей.

— По крайней мере у неё есть возможность забыть Себастьяна. Нападать на Киркволл из-за одного человека? То ещё мнимое благородство. Мне не стоило советовать ему возвращать земли.

— Не убоись, я клянусь что в твоё отсутствие позабочусь о том, чтобы она выбрала кого-то куда менее щепетильного, чем наш бывший хорист.

— Какое облегчение. Позор, если одна из нас окажется достаточно респектабельной, чтобы почтить имя Благородного Дома Амелл.

— Я тебе вот что скажу. Ты разбираешься со своими делами в Вейсхаупте, я тем временем наведаюсь в Ривейн, а затем мы встретимся в Минратосе и вместе уплывём в закат.

— Почти похоже, что ты перечитала романов Варрика.

Изабела смеётся и устраивает голову на плече Хоук.

— Не глупи, сладкая. Книги Варрика и рядом не стояли с таким грандиозным уровнем романтики.

Хоук обнимает её за плечи и сжимает.

— Дождаться не могу.

Изабела целует её в плечо. Этот жест ощущается почти нехарактерно интимным.

— Никогда не думала, что буду испытывать к кому-то настолько сильные чувства, как к тебе. Это можно назвать любовь. Раньше это меня пугало, — она вздыхает. — Временами всё ещё пугает.

— Ну, разве это жизнь, если в ней нет щепотки страха, — отвечает Хоук.