Just for fun

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Just for fun » Fan fiction » Naughty Hookers (Swathed in Wool), ститер, серия, TBC


Naughty Hookers (Swathed in Wool), ститер, серия, TBC

Сообщений 1 страница 28 из 28

1

Возможно будет вольнее, чем обычно. Я бездушно не буду сильно заморачиваться, а значит косякам быть, заранее извиняюсь. И я очень надеюсь, что переводчик таки подгонит нормальный перевод, а не вот это всё.
И заранее спойлер: автор не фанат Шерифа, поэтому отношения с отцом у Стайлза... сложные, но всё не так плохо и Шериф уже в этом фике встаёт на путь исправления. И не было чего-то сильно страшнее, чем в каноне, просто... Это более травматично для Стайлза и их отношений

ГЛАВА 9

На полках в гостиной Питера не менее семи разных изданий “Франкенштейна”. Самая старая — классические романы Бентли от 1848 года. Стайлз пялится.

Наклоняет голову. Неа, всё ещё тут.

— Я хочу жениться на этой книге, —объявляет он. Потому что правда хочет. Он даст обет чтить и любить её до конца своих дней.
Питер останавливается рядом с ним со стаканом в руке.

— На которой?

Стайлз показывает, но не трогает руками.

— На этой. Очевидно. Полагаю, тебе действительно нравится “Франкенштейн”?

— Я нахожу его посыл пронизывающим*. Несколько лет назад у меня почти получилось наложить руки на копию первого издания трёхтомника.

Стайлз стонет, слегка графично. 

— Чувак, это должно быть стоит целое состояние!

— Вполне. Поэтому я решил довольствовать Бэнтли. Тебе нравится читать?

— Шутишь? Между мной и Элли в нашей гостиной больше нет стен. Сплошные книги на пяти разных языках.

Брови Питера поднимаются.

— Это впечатляет, — говорит он и у Стайлза слегка перехватывает дыхание от волнения, которое он всегда испытывает, когда люди смотрят на Парня с Пряжей и осознают, что у него есть мозги и айкью — внушительное трёхзначное число. Это не злое волнение, просто лёгкое ага, и что с того?

— Ну, это по большей части Элли. Она кроме английского она говорит на французском и греческом. У меня сносный польский и мы оба учили испанский в школе.  Оно суммируется. Как на счёт тебя, юрист?

— Испанский, немного русского. Меня никогда особо не интересовали языки. — Он медлит, но всё же жестом показывается Стайлзу следовать за ним к куче не распакованных коробок. Он передвигает их, чтобы добраться до одной конкретной и открывает её. — Если тебе нравится классика, то это может заинтересовать.

Коробка доверху набита книгами старше, чем Питер и Стайлз вместе взятые. Стайлз отставляет стакан, чтобы начать копаться. Осторожно. Очень, очень осторожно. У одних книг побуревшие обложки, у других явные повреждения от воды. Ему кажется, что все они были заботливо собраны по книжным барахолкам, одна за одной. Многие книги представлены в нескольких экземплярах и систематизации в изданиях, которыми Питер владеет, не видно.

— Ты просто скупаешь все копии любимых книг, что попадаются в руки? 

Смешок. Питер сидит на диване и наблюдает за задротящим с его книгами Стайлзом с хитрым выражением на лица. Он выглядит довольным.

— Вроде того. Я начал во время учёбы в колледже. Мне тогда хотелось собрать первые издания, но не мог себе их позволить. Сейчас это привычка.

Стайлз, у которого в одной руке паршивое издание “Дракулы” в мягкой обложке, с ужасными рисунками от руки 80х, в другой — издание 1912, находит это невероятно очаровательным.

— Ты знал, что слово “вампир” не используется до третьей четверти книги? —  спрашивает он машинально, пока с одинаковой осторожность убирает книги обратно.

— Я знал, да. Какая у тебя любимая книга, Стайлз?

Сложный вопрос. Возможно не для большинства людей, но точно дл Стайлза и для Питера тоже, как ему кажется. Всё же книги много говорят о человеке.

— Твоя “Франкенштейн”, верно?

— Что заставляет тебя так думать? — это больше предложение обсудить, чем сомнение.

— Они на полке. Большинство старых книг нет, из-за детей, я полагаю? Но ты вытащил эти. И поставил из прямо рядом с телевизором, где они постоянно будут в поле зрения.

Питер кивает.

— Ты прав. Теперь твоя любимая?

Стайлз отрывает себя от коробки и присаживается на другом конце дивана, подворачивая под себя ногу, он жуёт кольцо на губе.

— Я из тех ужасно раздражающих людей, у которых новая любимая книга каждые пять минуи. Но обычно мне нравятся более новые вещи. Постмодернизм, научная фантастика. В основном странное.

— Например?

— Воннегут. Набоков. Старые, мертвые, белые чуваки, знаю. Анна Карсон. Хэл Данкан. И, чур не осуждать, Сьюзанн Коллинз. “Голодные Игры” были великолепны, пока Китнисс не превратилась в марионетку и всё, что она делала в первых книгах не было полностью обесценено.

Питер посмеивается, но не оспаривает утверждение. Он откидывает голову назад, слегка сутулится и пялится в потолок.

—  Тебе бы понравились аналитически работы моей сестры. Он читала всё. От пошлого высокого фэнтези до текстов законов. Я безжалостно дразнил её за отсутствие литературно вкуса.

Волшебным образом Питер продолжает это делать. Стоит только Стайлзу почти суметь дистанцировать себя от него, вести себя как с ним как с обычным знакомым, как он выдаёт что-то вроде этого. Близкое и личное, весомое и Стайлз тут же затягивает обратно.

— Твоя сестра… Мать детей, верно?

— Да.

— Какой она была? Если ты хочешь со мной поделиться. Ты не обязан. — Он жалеет, что не взял с собой вязание, чтобы было чем занять руки. Так было бы намного проще избегать зрительного контакта.

Питер фыркает, качает головой из стороны в стороны и смотрит Стайлзу прямо в глаза. Взгляд у него тревожный.

— Есть. Технически. Какая она. Талия не мертва.

— Что? Но дети?

— Она в коме, — поясняет Питер. Голос у него отстраненный, бесстрастный. — Врачи считают, что она не придёт в себя.

Ох.

Ох, блядь.

— Как дети с этим справляются?

Питер вздыхает.

— Они не справляются, не на самом деле. Сначала они всё время проводили в больнице и отказывались уходить. Из-за этого я перевёз их сюда в итоге, хотя планировал поселиться с ними в Бикон Хиллсе. Подумал, что дистанция пойдёт им на пользу и забрал их с собой. Теперь… мы не говорим о Талии. И я понятия не имею, что делать. Они не понимают концепцию отключения от аппарата. Если я это сделаю, они решат, что я убил их мать.

Он звучит так беспомощно, устало и просто убито, что Стайлз проглатывает тонну пустых обещаний и решает отвлечь. Он идёт по легкому пути, потому что его друзья убедили себя, что он всегда знает, что сказать, но это такая чушь. Он просто болтает с ними, пока не попадает в цель, потому что знает их так долго и хорошо, что больше не боиться облажаться с ними. Но этот мужчина, этот мужчина хрупкий и незнакомый, от него буквально зависят другие. Стайлз может и хорошо знаком со скорбью, но даже ему не приходилось оплакивать живого человека.

Так что всё, что Стайлз может, это:

— Чувак, ты тоже из Бикон Хиллс?

Мгновения. Он видит, как Питер с благодарностью переключается.

— Да. Ты бывал там?

— Я там вырос. Скотт и Элли, и почти все, кроме Киры, тоже. Лидия, Элли и я поступили в местный колледж и остальные вроде как увязались следом. Мой отец всё ещё живёт там. Он был шерифом до прошлого года.

— Шериф Стилински. Ну конечно. Я помню его.

— Да ладно? Здесь пахнет историей, — Стайлз улыбается, крутит языком серёжку в губе и двигает бровями. Он рад, что смена темы сработала. Без сомнений Питер и так проводит немало времени загоняясь из-за ситуации. Стайлз не потащит его глубже. Но то, что они из одного маленького города и правда хорошее отвлечение. И очень странное. Каковы шансы в студенческом городке городке вроде этого,  где собираются люди со всей страны и обычно не задерживаются надолго? 

Возможно что-то не так с водой в старом добром БХ, вот коренные жители и узнают друг друга, независимо от того, где находятся. Это бы объяснило, почему Стайлз на чертовски запал на Хейлов.

Питер садится, чтобы дотянуться до своего стакана и отпить.

— Возможно. Я был диким подростком.

Это познавательно.

— Ты же понимаешь, что я могу позвонить отцу и узнать у него, если не расскажешь сам?

— Ему разрешено рассказывать тебе такие вещи?

— Я тебя умоляю. У меня тонна смущающих историй про него. Он прекрасно знает, что лучше мне не отказывать.

— Разве с родителями не наоборот? Истории не должны быть у него?

Стайлз хихикает.

— У него их полно. Я был рождён без капли стыда. Так что применять те самые истории довольно бесполезно.

Питер смеётся.

— Звучит проблематично.

— Есть немного.

— Я пьяным пытался пролезть в школьный бассейн.

Божечки.

— И это всё? Я таким лет в четырнадцать занимался. Скукота.

— Возможно. Расскажи мне о своих друзьях.

— Ловкая смена темы, мистер Хейл.

Питер закатывает глаза.

— Почти так же ловко, как ты недавно.

Туше.

***

Питер пристально смотрит на своё вино и слушает, как Стайлз расхваливает своих друзей. Он гадает это снизилась его устойчивость к алкоголю, или это сам Стайлз опьяняет. Потому что он совершенно точно не планировал раскрывать один из темнейших и суровейших своих секретов.

Талия для всей семьи как открытая рана. Технически живая, но всё равно что мертвая, не даёт ране зарубцеваться, начать исцеление. Для детей от мёртвой матери было бы больше пользы. Они могли бы начать скорбеть. Они могли бы отпустить.

Но Питер уже стоял у могилы Пола, с Лорой и Дереком, цепляющимися за него, как за последнюю надежду. У него живот скручивает от мысли об отключении Талии от системы жизнеобеспечения, от перспективы ещё одних похорон, уже по его вине.

И, конечно же, остаётся отчаянная надежда, что Талия может сделать невозможное и, вопреки всем прогнозами, очнуться.

Это ничего не исправит. Её травмы слишком серьёзны, чтобы всё когда-либо стало по прежнему.  И никто не может предсказать какие повреждения получил её мозг от нехватки кислорода, но она бы была жива. Здесь. Что-то большее, чем безвольное тело, за которое дети цепляются.

Эта дилемма полгода не давала Питеру спать по ночам и он никогда, ни разу, не говорил об этом. Ни с Кили, ни с Эннисом, ни с кем-то из друзей, которые держались рядом в начале.

Но Стайлз счастливо болтает о книгах и авторах и у Питера раскрывается рот и правда выходит наружу.

Это не нормально. Питер чёртов Хейл так себя не ведёт. Он делает ещё глоток вина и проверяет себя на головокружение, слабость в руках, потеплевшие щёки.

Ничего.

Значит это Стайлз. Стайлз с его пошло-счастливыми улыбками, открытый и дающий, болтающий ни о чём и обо всём, дерзкий и понимающий. Принимающий. Он легко справляется с молчаливостью Дерека, потребностью во внимании Лоры и резкими ремарками Питера.

Он не осуждает.

Питер сомневается, что Стайлз знает как.

Он всё ещё рассказывает о друге, который работает на Филдсовскую медаль и другом, который занимается татуировкой и скоро обзаведётся ребенком /ну тут о Лидии и Эрике соответственно, но бесполый анг… Поэтому мужской род от слова друг/. Есть ещё один, который работает в службе защиты детей, ветеринар, переводчик, графический дизайнер, плотник. Пары, одинокие, друг-гей, много натуралов, женщины, мужчины, синие воротнички, белые воротнички и всё, что между.

Кажется Стайлз совсем не умеет осуждать.

И Питер, Боже помоги, обожает его за это.

Он снова прислушивается к Стайлза как раз к кульминации его истории об их со Скоттом приключениях в школьные дни.

— Скотт это который встречался с Эллисон? — он спрашивает, пытаясь показать, что слушал последние пять минут, а не потерялся в собственной голове. Он моргает, осознавая, что снова залип на одной из татуировок Стайлза: зелёная нить вокруг правого запястья. Она так идеально сделана, так хорошо лежат тени, что Питер подумал, что эта настоящая нить, когда увидел её в первый раз. Это его друг-художник нарисовал? Контраст с простым серым луком с зубчатой стрелой, расположившимися у него в изгибе локтя, под закатанным рукавом ужасающий рубашки, очень резкий.   

— Хм?

— Ты говорил, что твоя подруга Эллисон перешла к тебе по наследству от лучшего друга. Когда исправлял мои ошибочные предположения о том, что вы двое встречаетесь.

Стайлз шокировано моргает.

— Ой, точно. Не парься, многие так ошибаются. Мне нужно заставить её перестать называть меня жёнушкой на публике. И ага, Скотт и Элли встречались в старшей школе. И потом она встречалась с Айзеком какое-то время и затем опять со Скоттом и это было странно, потому что они оба жили у меня в то время. Мне приходилось ставить будильник пораньше, чтобы встать первым и посмотреть из чьей комнаты она выходит.  Другого способа следить за этим беспорядком просто не было. Мне кажется в какой-то момент они устроили тройничок, но я ещё не успел напоить кого-то из них достаточно сильно для признания. Возможно я никогда не узнаю. А потом у Скотта появилась Кира и он съехал. Эллисон забрала его комнату, а Айзек вскоре уезжает и внезапно Элли отказывается от парней. И вот мы с ней превращаемся в старых дев вместе.

Питер не понимает почему. Люди должны драться за внимание Стайлза. Несмотря на собственные ошибочные суждения Питер прекрасно осознаёт, что Стайлз не такой идеальный, каким кажется. Что он полон закидонов и странных привычек, и он скорее невзлюбил бы большинство людей из-за этого. Но Стайлз кажется только более очаровательным.     

— Он всё ещё дружат?

— Айзек, Скотт и Элли? Ага. В смысле, если бы бывшие не могли оставаться друзьями, то наша группа была бы обречена. Эрика походя встречалась с Айзеком. Я встречался с Лидией и мне кажется Элли и Джексон — бывший Лидии — встречались какое-то время. Скотт и Лидия точно разок переспали, когда нам было по шестнадцать. Спасает, что всем хватало мозгов остановится до того, как начинали ненавидеть. И у нас всех… У нас маленькие семьи.

Он облизывает губы, заставляя чёртово кольцо мелькнуть на свету.

— Почти у всех нас только один родитель, вечно занятый на работе и с проблемами с алкоголем. У некоторых родителям было плевать, или они были откровенными мудаками. Так что мы держались вместе, знаешь?

Похоже на то, учитывая, что группа друзей перебралась на другой конец штата, чтобы оставаться вместе, даже те, кто не поступил в колледж.

— Мне кажется, у вас всех замечательная семья, — говорит Питер, даже если звучит ужасно банально и глупо.

Это того стоило, судя по тому, как сияет лицо Стайлза.

— Знаешь, я никогда так об этом не думал. Но семья ведь не ограничивается кровью, верно?

Питер не уверен как именно, но он спалился, судя по тому как яркая улыбка Стайлза превращается в ухмылку до ушей.

— Ты явно уловил отсылку, не так ли?

— Понятия не имею о чём ты говоришь.

— Ага-ага, — полнейшее неверие, — И так. Команда Дина или команда Сэма?

Настал черёд Питера ухмыляться. Он растягивает губы так, чтобы все зубы были на виду.

— Глупый мальчишка, — ворчит он, — команда Кроули. Очевидно.

Стайлз хихикает и фыркает в свой стакан колы.

— Очевидно, — повторяет, как только снова может дышать, — точно.

Между ними повисает молчание, лёгкое и комфортное и да, Стайлз — наркотик. И явно не только для детей. Дело даже не в том, что Питер хочет с ним переспать. Он просто хочет говорить с ним, смотреть как он возиться с детьми, дарит им маленькие и сделанные с любовью подарки. Относится к ним с добротой.

Шесть месяцев назад у Питера были друзья. Люди с которыми он проводил время, для которых готовил, иногда посещал мероприятия. Все они были похожи на него: около тридцати, женаты на своей работе, умны и смертоносно остры на язык.   

И все они начали отдаляться, когда он вернулся месяц спустя с тремя детьми. Он не думает, что они сделали это специально. Подгузники, слюнявчики и домашние задания просто так же далеки от их зоны комфорта, как и от его. Только в отличии от него у них была возможность сбежать. Питер не может винить их за то, что они ей воспользовались.

Только Кали и Эннис по настоящему остались с ним. Джулия звонит изредка. Но даже они понятия не имеют как общаться с детьми. А Стайлз просто посмотрел на Питера, затем посмотрел на детей и даже не задумался.

Так что Питер сильно, очень сильно не хочется, чтобы этот вечер заканчивался. Не хочет, чтобы этот благодарственный ужин заканчивался, а  вместе с ним и  всё остальное. 

— Ты бы хотел одолжить одну из книг, Стайлз?

Стайлз одаривает его ошарашенным взглядом.

— Ты мне позволишь? Это не же просто книги из перехода.

— Я уверен, ты умеешь обращаться с книгами.

Он намеренно заставляет фразу звучать пошло, чтобы ещё раз насладиться кривой ухмылкой.

— Это я умею, — он бросает взгляд на открытую коробку и на полки. — Если ты серьёзно, то я бы с удовольствием одолжил “Дракулу”. Моя копия осталась дома у отца, а читать с читалки совсем не то.

— Как пожелаешь, — говорит Питер. Потому что когда он закончит с книгой, ему придётся её вернуть. Это жалкая уловка, но его дни продуманных и тонких соблазнений скорее всего окончены. И Стайлз кажется человеком, который ценит простые жесты куда больше, чем подарки за триста долларов.

***

В воскресенье его будит шквал сообщений на телефоне. В первом же он читает: новое женское прочтение Дракулы. Люси против Минны. Обсуждаем.

Он улыбается всю дорогу до кухни, где Лора и Дерек уже устроили драку мукой, потому что он не проснулся к завтраку. И он не перестаёт улыбаться даже когда дорогой племянник заряжает ему прямо в центр лба.

___________
* poignant — мучительный, острый, резкий, горький, пронизывающий. Я не читала Франкенштейна и могу только угадывать, что именно имеет в виду автор… Острый — самый нейтральный выбор, кмк

2

Я бы скорее выбрала пронизывающий для описания книги. Острым у нас может быть вопрос, а вот тема, книга, скорее пронизывающая в контексте диалога.

И мимими, спасибо за перевод

3

Мне нужен стикер, нет пак стикеров любви, ибо это прекрасно и спасибо, что ты мне несёшь эту чудесную проду <3

4

ГЛАВА 10

Понедельник — хороший день.

Понедельник начинается с двух сообщений на телефоне, оба от Питера, обо продолжают их обсуждение Дракулы с предыдущего дня, по пути затрагивая кучу сторонних тем.

Когда поблизости нет мелких ушей Питер это парад язвительного юмора и злости. Стайлз это обожает.

Наложив себе здоровую порцию хлопьев с дополнительным какао сверху Стайлз отвечает: Концепция считающих вампиров просто смешна. Но представлять Эдварда Каллен считающим — уморительно.

Он смотрит как Эллисон бродит по кухне словно зомби в поисках вожделенной миски для хлопьев, отделанной пряжей (которая спрятана под заготовками в мастерской), когда ему приходит очередное сообщение. Скажи, что не читал эту мерзость.

Айзек как-то пожаловался, что в его жизни не хватает романтики и я подарил ему книги на Рождество.

Элли расстроенно выдыхает, злобно смотрит на Стайлза и берёт обычную миску. Она берёт хлопья и молоко к столу, потому что тянет время, когда приходится использовать обычные. Она жалуется, что те слишком маленькие и не удовлетворяют её потребность в хлопьях. Стайлз уверен, что это мелкая месть за то, что он часто зовёт её Киской-Элли. Всё же на миске есть изображение кошки, а Элли совсем не Маккиавелли в таких вещах. Прямо из точки А в точку Б её обычный стиль.

Друг подарил мне их в шутку, приходит от Питера в ответ, Я сделал начитку и включал каждый раз, когда она ехала со мной в машине.

Он прыскает и чуть не выплёвывает молоко, потому что это идеально. Блестяще.

Эллисон кусает ложку, потому что знает, как он это ненавидит.  Он показывает её приписку во имя примирения.

Это ещё что. Однажды она усыновила детёныша пингвина от моего имени и попросила слать еженедельные обновления. Меня месяц заваливало фоторафиями. В офисе. 

Стайлз представляет как такое проходит в офисе полном безжалостных юристов. 

Я чую здесь долгий и разнообразный обмен подлянками.

Именно.

Месть?

Любимая соседка странно на него смотрит. Наверное стоит перестать хихикать.

Ручки, приходит через двадцать минут. Моими стараниями все её ручки исчезали. Она кладёт ручку и та пропадает. Весь офис подключился. Даже её муж.

О, это блестяще. Тонко, без перегиба, но со временем любого доведёт до ручки. И ещё чертовски злопамятно. Все способны на маленькие вспышки мести. Но чтобы провернуть такой долгоиграющий план нужно быть особенным мудаком. Он уже знает, как поступит со Скоттом, когда тот опять будет идиотничать. Его помощница любит Стайлза. Она ему точно поможет.

По шкале от одного до дьявола, насколько ты злой? Вопрос по большей части риторический.

— Ты совсем пропал, да? — Уточняет Эллисон, наблюдая как он улыбается телефону, как последний идиот.

Он показывает ей фак.

Ответ Питера приходит, когда Стайлз ставит миску в посудомойку.

Чёрный пудель.
/Черный пудель, насколько я нагуглила, считается дьявольским псом и верным слугой Сатаны. “черный пудель - символ демонических, потустронних сил, предвестник смерти” У Волонда он был на трости, у Гете что-то такое тоже было. Можно погуглить (черный пудель символ, например), если интересно. Я сама планирую попозже/

Он хохочет всю дорогу до работы.

***

Позитивная тема продолжается на работе, когда он обнаруживает в офисе огромную коробку. Она только и ждёт, когда он закончит с утренними делами. В коробке старая одежда Скотта. На коробке записка лучшим почерком медсестры от Меллисы: Развлекайся и выброси лишнее.   

Через двадцать минут прибывает коробка от мистера Юкимуры и там полно очаровательных детских вещей Киры, рандомная одежда и её платье с выпускного. Оно в черно красную клетку и потрёпанными краями, словно она поработала над ним ножницами. Стайлз знал, что не зря её одобрил.

Он берёт коробки в клиентский зал, отодвигает диван и стулья и начинает раскладывать вещи. У него с собой листы бумаги и куча ручек, чтобы набрасывать схемы в перерывах между клиентами. У некоторых из них есть полезные советы, кто-то просто спрашивает, что он делает.

Он требует со всех клятву секретности и рассказывает. В результате несколько женщин с интересом поглядывают на отдел для лоскутного шитья. Большинство друзей Стайлза считает, что крафт-в-магазине появился из-за скуки и загонов Стайлза, но на самом деле это ещё и здорово цепляет покупателей.

Около полудня начинает подтягивать Кружок Вязания, по одной пожилой даме за раз. По началу они просто держали поблизости, осваивались, выжимали из новенького информацию и проверяли, достоин ли он звания Парня Пряжи. Со временем это перешло во взаимовыгодное сотрудничество. Дамы на время сбегали от чахлых мужей, ноющих детей и орущих внуков, а Стайлз получал дополнительную выручку в кассу, потому что эти женщины не просто живут пряжей, они её ещё и едят, пьют и возможно даже дышат.

А ещё они приносят выпечку и если Стайлз организует чай и кофе, ему тоже перепадёт.

Он приветствует Мейв улыбкой и подмигиванием и бежит к офису за требуемым кофе и чаем. В этот раз гранатовым, потому что он клёвый и хорошо сочетается с тёмно-красной пряжей, которую он видел у Мейв, когда она вытаскивала её из сумки.

К его возвращению, с термосами и подносом с кружками, сахаром и молоком, вся группа уже собралась и заняла свободные места вокруг его роковой кучи.

Нелл ему машет, Одри подставляет щёку для поцелуя, Кэми улыбается, Рокси со злостью бьёт по куче спутанной кружевной пряже и требует:

— Кофе, пацан, пока я не убила кого-нибудь спицами.

— Есть, мэ-эм, — молниеносно отвечает он и выдаёт кружку Элли с Меридой, наполненную до краёв её любимым горячим чёрным кофе.

Она щурится на него, поджимает губы и принимает чашку. Затем сухо целует его в щёку и указывает на пол.

— Объясни беспорядок.

Стайлз поднимает палец, извиняется и отходит помочь парочке гуляющих, а затем встревает в небольшой спор с клиенткой, которая пытается вернуть частично использованной пряжи. Он возвращается через пятнадцать минут с победой и мстительно-удовлетворённым, плюхается прямо посреди свалки вещей и отвечает Рокси.

— Мой лучший друг женится. И я хочу подарить им лоскутное одеяло.

Пусть Эллисон и продолжает настаивать, что это бабушкин подарок и “дарить кому-то лоскутное одеяло на свадьбу, это как говорить делать грязные делишки под одеялом, в темноте, иметь много детей и воспитывать их подобающе и по Христиански. Это старомодно, Стайлз и подавляюще. Подавляюще!”. Она даже кулаком помахала.

Стайлз на это только глаза закатывал, потому что Эллисон куда лучше него знает, что Скотт в жизни не спал под одеялом. Он постоянно скидывал на пол всё, чем можно было бы укрыться, перед тем как лечь спать. Так что стёганное одеяло исключительно декоративный подарок без  возвышенных намёков.  Вообще. Ну может кроме: я дохуя времени и сил вложил в подарок, потому что люблю вас, лузеры, будьте счастливы.

Мэйв откладывает в сторону спицы и жестами просит передать ей скетчи. Стайлз передаёт и ждёт вердикта. Нел и Одри подглядывают с обеих сторон.

— Нет, это не работает, — Нелл отмечает, постукивая по треугольным и круговым узорам. — На ткани и так слишком много. Будет мешанина.

— Квадраты в основу тоже не подойдут, — добавляет Рокси.

— Будут проблемы с любым крупным узором. Не думал разделить ткани? Его и её сторона?

Стайлз пристально смотрит на окружающие его кучи, поднимает несколько джинс и бросает их, начиная ползать вокруг перекладывая одежду по принадлежности, периодически пробуя разные формы.

Дамы смотрят, комментируют и изредка шлёпают его по заднице, когда он оказывается в зоне досягаемости, одаривая похабными взглядами. Стайлз специально вертит задом сильнее, чем нужно, пока Мэйв не говорит:

— Кажется нам стоит начать брать с собой мелкие купюры.

Все смеются.

— Я тебя умоляю, — произносит Стайлз, пытаясь найти хорошее место для футболки Киры с тура Foo Fighters в этом месиве. — Я вам не дешёвка. Если хочешь кусочек этого богатства, придётся как минимум сводить меня на ужин.

— Если бы я только была на сорок лет моложе, — шутливо жалуется Одри.

Стайлз ей подмигивает.

— Даже тогда ты была бы слишком хороша для меня. Не тешь меня ложными надеждами, Одс, я только примирился с грустной жизнью в одиночестве.

Ровесники может и не ценят его чрезмерно наивный флирт, но вот дамы другое дело. Одри ещё раз его шлёпает — на этот раз по голове —и объявляет:

— Глупый ты мальчишка, любой будет счастлив тебя заполучить!

Должно быть что-то проскальзывает в его улыбке, слегка натянутое или горькое, потому что да. Любой. Верно. Кэми, единственная, кто до этого момента не проронил и слова, замечает и смягчается, хлопает его по плечу.

— Ты можешь разделить стороны по диагонали, — предлагает она успешно меняя тему и остальные возвращаются к критике его идей.

В конце концов Мэйв возвращается к вязанию, пока остальные продолжают предлагать варианты. Шестидесятипятилетняя Рокси, самая молодая из них, присоединяется к нему на полу за перекладыванием вещей.

Они все сдаются к моменту, когда Мэйв заканчивает рукав, над которым работала.

— Слишком много цветов и узоров. Чтобы ты не делал, будет выглядеть ужасно.

Стайлз задумчиво выдыхает. Они правы. Пора подключать тяжёлую артиллерию.

***

— Лучше бы это стоило того, Стайлз. Младший избивает мне мочевой пузырь и я четыре раза бегала по маленькому, пока ждала заказ. Четыре раза! Ты знаешь как сильно я ненавижу их туалет,он отвратителен!

Эрика заходит в Ярнсом с одной рукой на ноющей спине и пакетом еды из китайского ресторанчика в другой. Удивительно, но за ней следует Эллисон и подталкивает её через порог, словно Эрике это нужно.

Стайлз обнимает Эрику и целует Элли в лоб через её плечо, после подхватывает пакеты с едой. Послеобеденный час-пик уже закончился, так что Стайлз без малейших угрызений совести усаживает их на диван. Он двенадцать часов в день проводит в этом магазине. Ему надо иногда расслабиться.

— Ты откуда взялась? — Он спрашивает Элли пока выуживает газировку из одного пакета и коробки с едой из другого.

Она пожимает плечами и хватает колу глядя в сторону батареи кружик, убрать которые у Стайлза пока не было времени. Он терпеть не может, когда он даёт её кружку.

— Мне очень хотелось китайской кухни и я наконец-то закончила тот перевод, так что решила себя порадовать.

— Я вытащила эту ленивую задницу, — уточняет Эрика растекаясь по креслу так, слов собирается остаться в нём до родов. — И так, из-за чего такая срочность?

Стайлз показывает.

Эрика  прищуривается.

— Тут Армия Спасения взорвалась?

— Это бабушкин подарок, — пропевает Эллисон выуживая палочки и разламывая их с беспощадной эффективностью.

— Пошла ты.

— Давай не пойдём.
/Это вот то самое fuck you — please don’t, которое совсем буквально выебу тебя. пожалйста не стоит. и тут. ну. сложнааааа/

— Я делаю лоскутное одеяло для Киры и Скотта. Из их старой одежды. И я не могу подобрать подходящий узор, поэтому решил молить пред алтарём твоего креативного гения, о великая и творческая!

Эрика нарисовала и набила большинство украшающих его тело рисунков. Её эстетическому вкусу он доверяет целиком и полностью. Он поднимает руку в сторону Эллисон.

— Полагаю ты тоже можешь помочь. Если сможешь держать ненависть на минималках.

Она раздумывает, но всё же выдавливает:

— Я заткнусь, если сможешь сделать красиво. До тех пор — бабушкин подарок.

Эрика жуёт свою лапшу и начинает изучать слои одежды, покрывающие пол, с пристальным вниманием, которое обычно приберегает для татуировок и пошлых комментариев.

— Треугольники?

— Неа.

— Круги?

— Неа. Так не: квадраты, шестиугольники, овалы и любые другие геометрические фигуры. Слишком много цветов и узоров.

Даже если выкинуть джинсы остаётся много детских вещей пастельных тонов: желтого, голубого, розового, зелёного, фиолетового. Футболки Скотта преимущественно синие, красные и зелёные. Вещи Киры больше чёрные, фиолетовые и зелёные. У Скотта белая рубашка с выпускного, у Киры платье в клетку. Из прочих узоров — горошек, полоски и тай-дай /техника покраски со связыванием вещи определённым образом/. Среди вещей Скотта так же есть принты с динозаврами, черепами и особенно незабываемый — пинап-модель в трико, размахивающая световым мечом. Догадайтесь с трёх раз, кто ему подарил.

— Очень тонкие полоски? — Предлагает Эллисон заправляя рис соусом. — Это спрячет узоры?

Стайлз хадумывается. Затем отставляет еду и спешит на кассу, заполняет пару опустевших полок, помогает трём покупателям найти желаемое и проводит ещё пять минут ликвидируя бардак на витрине с открытками, оставленный шебутным ребёнком.

Когда от возвращается к своей (остывшей) еде девушки уже закончили.  Эрика с прищуром смотрит на него.

— Тебе нужно нанять кого-то, — объявляет она.

— У меня есть кто-то.

Мэгги превратила его рабочую семидневку в рабочую пятидневку, храни её господь.

— Кого-то для будних дней. Подменять тебя или просто пару рук в помощь. Ты себя загонишь. —  Она смотрит пристально и говорит своим серьёзным и бесцеремонным тоном. Она будет пугающей матерью.

Стайлз пожимает плечами.

— Слишком дорого.

Теперь взглядом его одаривает Элли.

— Чушь собачья. Это студенческий городок. Полно дешовой рабочий силы и ты точно можешь её себе позволить.

— Могу, но мне не нужно. — И ему не нужно. Он прекрасно сам справляется. Магазин не такой уж и большой. И ещё он любит свою работу и, чаще всего,  не прочь заниматься ей весь день напролёт.

По Элли видно, что она собирается спорить, но Эрика шикает на неё, всё ещё в режиме королевы.

— Объясни мне почему.

Он моргает. Жуёт. Отвечает, потому что прекрасно знает, что лучше её лучше не злить, даже если бы она не была беременна.

— Потому что это маленький магазин. И мне нравится здесь быть.

— Стайлз?

— Да?

— Ты в курсе, что Рукоделие и Прочее закрылся три месяца назад и Ярнсом теперь единственный приличный магазин на весь город?

Ха.

— Ну, это объясняет наплыв покупателей.

— Наплыв, — повторяет Эллисон ровным голосом.

Они живут вместе. Эллисон знает, сколько он зарабатывает в месяц. Он закатывает на неё глаза.

— Стайлз, — повторяет Эрика.  Это уже не смешно. Гормоны или нет, но она слишком вовлечена в это. Особенно с учетом того, что это не её дело.

— Что? — Он спрашивает не совсем вежливо. Она щёлкает на него пальцами в качестве предупреждения. Встает, ковыляет к нему и бьёт по голове.

— Какого хуя Эри?!

— Ты тупица. Слушай, я знаю, что это начиналось как дань памяти твоей матери и это ужасно мило, но прошли годы. У тебя стабильная клиентская база, тонна завсегдатаев и ещё больше случайно забегающих.

Он открывает рот. Она опять егт бьёт.

— Когда-то это был маленький магазинчик, но теперь это не так. И твоя мать не имеет к этому отношения. Ты это сделал. Ты это построил. И тебе пора перестать принижать свои труды потому что это блядь восхитительное место и это твоя заслуга. Ты сделал это для матери, но это сделал ты!

Он открывает рот. В этот раз его бьёт Элли. Какого хуя они набросились на него? Из-за магазина?!

— Отрасти пару яиц. Это успешный бизнес и тебе пора расширяться. Найми уже, блядь, помощника на несколько часов. Прекрати уже быть большим идиотом, чем обычно, Стилински!

Он открывает рот. И перехватывает руку, не давая себя ударить.

— Во-первых — грубо. Во-вторых — ауч, в-третьих — грубо. Г) Я вас обоих ненавижу. Д) Какого чёрта? И шестое — ты преувеличиваешь.

Эрика рычит. Боженьки она реально рычит. Затем разворачивается и щелкает пальцами на беспомощного хипстера около стойки со спицами и спрашивает:

— Ты, с дешманской татуировкой. Где лучшая в городе пряжа и дерьмо для рукоделия?

Сначала кажется, что парень собирается спорить. Потом он смотрит на Эрику, внимательно смотрит и заикаясь отвечает:

— Э-эм, здесь?

— Хороший мальчик, свободен.

Стайлз посылает ему извиняющийся взгляд и продолжает спорить.

— Это ничего не доказывает. Грязно играешь.

— Это правда.

Это… Стайлз это знает, ладно? Он не тупой и видит количество нулей в конце каждого месяца. Он знает, что его маленький незаметный магазинчик, дань уважения его матери, вырос в нечто большее. Но он ощущается… Он всё равно ощущается больше её местом, чем Стайлза. Он сделал это для неё. Чёрт, он использовал унаследованные от неё деньги, чтобы открыть магазин. Он покрасил стены в её любимые цвета и закупил её любимую пряжу. Он держит её любимые спица из розового дерева у кассы, как талисман на удачу.

Это место, это мечта которой он жил для неё, с тех пор, как болезнь превратила её в другого человека. Он сбегал в эту мечту, где его мама была цела и здорова. Где у неё было это место с бесконечной пряжей и тысячами поделок. Это мечтам маленького одинокого мальчика и он это знает, пусть он и работал, чтобы воплотить её в реальность.

Принятие похвалы за сделанное кажется читерством, потому что это не он, понимаете? Это она. И хотя бы это было для неё.

Он смотрит на Эрику, которая отлично маскирует беспокойство за злостью. Но он слишком давно и хорошо её знает, чтобы повестись. Смотрит на Элли, уставшую и озабоченную, которой стоило бы волноваться о себе, а не о нём. Он смотрит в сторону.

Его телефон оповещает о, несомненно, очередном словесном залпе от Питера.

— Идиот, — после долгой минуты молчания раздражённо выдыхает Эрика. Как будто она не знает, что не отпирающийся Стайлз это всё равно что согласившийся Стайлз. Даже если он понятия не имеет откуда эта тирада вылезла.
Эллисон целует его в лоб и опускается обратно на диван.

— Тебе нужно отсортировать всё по цветам, — решает Эрика, возвращаясь к одежде, — Омбре или может быть радуга. Тонкие полоски. Что думаешь, Элли?

***

Той ночью, перед тем как лечь спать, Стайлз кидает Питеру смс: Если ты построил что-то в чью-то честь, то кому это принадлежит?

Не подарок? Спрашивает в ответ Питер. Конечно он спрашивает. Он юрист. Следом прилетает: подожди, Кора только что сбежала из тюрьмы.

Спустя пятнадцать минут: когда она научится использовать дверные ручки мне конец.

Скорее всего. Не подарок.

Тогда тому, что сделал вещь. Почему?

Пальцы Стайлза зависают над экраном. Ничего. Экзистенциальный кризис. Ночи.

Если Питер и отвечает, Стайлз этого не слышит. В его снах мама зовёт его своим милым мальчиком и только потом говорит, что он идиот голосом Эрики.

Иногда Стайлз ненавидит своих друзей.

5

ГЛАВА 11

Эрика своим здравым смыслом и гормонами испоганила Стайлзу волшебный понедельник, так что весь вторник он дуется. И всю среду тоже, потому что он взрослый человек и может делать что ему вздумается.

Он так часто себе это повторяет, что зарабатывает страстное желание посмотреть на МСЮ Локи и в итоге заваливается вечером к Скотту и Кире с пачкой дисков и тонной вредной еды. Они обнимаются с ним на диване и совсем не осуждают, хотя он прекрасно знает, что они прекрасно знают, почему он так злится. Будь проклят тот, кто изобрёл групповые сообщения.

Ладно, не осуждает его преимущественно Кира, но она продолжает успешно затыкать Скотта весьма впечатляющими взглядами. Особенно учитывая, что она чёртова диснеевская принцесса большую часть времени. Неважно.

Он смотрит как Локи надирают задницу, а он всё равно остаётся охуительно дерзким и к концу Мстителей признаёт, что ему пора что-то решать и прекращать прятать голову в песок. Пусть и только из-за угрозы Эллисон надрать ему задницу, если он не перестанет быть плаксивым говнюком.

Так что он идёт домой, бросает свои вещи около двери, ерошит Элли волосы, проходя мимо дивана и приседает, уклоняясь от брошенной в него в качестве мести подушки. Он проскальзывает в свою комнату, садится на постель и какое-то время просто пялится на стены. Потом он достаёт телефон.

Листает список контактов.

Думает в кого бы выговорится.

В голове пусто. Потому что все его знакомые упрямые мудаки.  Большую часть времени именно за это он их и любит, но сейчас, сейчас ему нужна объективность.

В итоге это оставляет ему только один вариант.

Ты ещё не спишь?

Ещё только десять вечера, но дети и вся фигня.

Через десять минут приходит: Да.

Лаконичный ублюдок.

Я могу позвонить?

Перспектива телефонного разговора с Питером вызывает странные ощущения, потому что они такого раньше не делали. Они разговаривали лицом к лицу, уже больше недели вели переписку, но телефонный разговор совсем другое дело. Обычно Стайлз ненавидит разговаривать по телефону, потому что ему сложно фильтровать собственную речь, как в процессе письма. И он не видит реакцию собеседника, чтобы при необходимости исправить ситуацию.

Но. Нужда требует, а к угрозам Элли нельзя относиться несерьёзно.

Вместо ответа телефон в его руке начинает звонить.

— Привет, — говорит Стайлз снимая трубку, потому что он идиот.

— Здравствуй, Стайлз, — чёртов Питер. Его чёртов голос. Чёртово божество, которое решило, что будет весело привести этого мужчину на жизненный путь Стайлза. Пауза.

— Ты хотел поговорить?

Да, точно. Смысл этого звонка. О боже просто пристрелите его уже.

— Я… Мне вроде как нужно выговорится, а все мои друзья категоричны, упрямы и слишком вовлечены. Или считают себя вовлечёнными, и это грустная часть моей жизни — не знаю никого, кто бы не совал нос в мои дела, кроме тебя? Вроде как? Ты можешь меня заткнуть, если хочешь. Я не обижусь, у тебя и без меня полно проблем. 

Осторожная тишина так затягивается, что Стайлз всерьёз собирается повесить трубку и сделать вид, что этого никогда не было. Затем Питер говорит, растягивая слова:

— После всего, что ты сделал для меня и детей — фактически незнакомцев — я могу предложить свободное ухо.

— Ничего я не делал, — спорит Стайлз и уточняет, не давая Питеру развить тему. — Ты уверен?

— Весьма.

Что ж, ладно.

— Это по поводу магазина. Или точнее это о моей маме и  о том, что я немного странный. а мои друзья назойливые ублюдки и я думаю, что мне нужно начать сначала.

На линии слышен шорох одежды, словно Питер устраивается поудобнее и Стайлз гадает, лежит ли он уже в постели. Такой ли он сонливый на вид, как в субботний вечер. На что похожа его спальня. Чем сегодня занимались дети.

— Да, буду весьма признателен.

Дыши, Стайлз.

— Ты должен был заметить, что я хорошо разбираюсь в вопросе потери родителей.

— Клуб Мёртвых родителей, я сделал пару предположений, да. — Если бы Стайлз только знал, как запихнуть сарказм Питера в бутылку, они бы могли его продавать. Болота сушить, например, или типа того.

— Верно. Моя мама заболела, когда я был маленьким. Лобно-височная деменция. Это… Это дерьмово. Это уничтожает всё, что делало тебя тобой и словно подсаживает другого человека. Моя мама стала агрессивной и параноидальной и…

И угрожала себя убить, если они подпустят к этой это дьявольское отродье, потому что она была уверена, что вместо её сына подослали первёртыша. Который убьёт её во сне.

— … ей было очень плохо и очень долго, перед тем как она…

Пока она наконец не смогла себя убить и никто и никогда не узнает был ли это очередной приступ паранойи и попытка никогда не видеть Стайлза, или она пришла в себя и сделала осознанный выбор покончить с этим.

—... умерла. Одержимость рукоделием я от неё унаследовал. Когда мне поставили СДВГ она научила меня вязать крючком, чтобы занять руки. Это никогда особо не помогало с концентрацией, но это было общим занятием для нас. Она вязала, потому что это было её наркотиком, а я маялся хуйнёй с крючком и нитками и она была счастлива. Даже когда она заболела рукоделие оставалось одним из немного, что продолжало её радовать. И я придумал для неё мечту. Для нас обоих. Мечту с бесконечными запасами пряжи и остальных материалов, с пушистыми креслами и пледами, с чаем и какао и ты бы мог связать настолько длинный шарф, чтобы завернуться в него с головы до кончиков пальцев.

Он делает вдох, потому что кислород это клёво. А ещё потому что Стайлз не плакса, никогда не был, но. Он не говорит о ней. Не по настоящему. Не с живыми людьми. Только ночами со своей подушкой, потому что его мать либо совершила самоубийство, чтобы сбежать от него, либо чтобы защитить его от того, во что она превращалась. И он не может. В любом случае.

— Ярнсом, — Питер говорит в момент паузы и Стайлз обожает  этого умного, умного мужчину.

— Ага. У неё оставались неистраченные деньги, отложенные на колледж, поскольку ей не хотелось поступать. Я унаследовал их. Свои я потратил на диплом по бизнесу, а на её открыл магазин.

— Ты открыл его в её честь, — заключает Питер и точно. Стайлз же сам писал ему об этом, не так ли? Чёрт. Эмоции. Помогите ему!

— Ага. Оказывается он вроде как разросся с тех пор?

Питер мычит.

— Я гуглил магазины пряжи, когда Дерек только начал демонстрировать заинтересованности. В радиусе пятидесяти метров у твоего лучшие отзывы.

— Правда? Круто. В общем. Бизнес становится куда больше, чем раньше. И вместо маленькой и незаметной дани памяти это теперь место, куда идут пряжеманьяки. И друзья считают, что мне нужно нанять помощника. Но я как бы не хочу этого делать.

—  У тебя же есть кто-то на выходные, не так ли?

Ну.

— Ага, Мэгги. Но она… Мы познакомились в вязальном кружке, в котором я и пяти секунд не пробыл, понимаешь? Там было полно снобских мамочек-домохозяек, которым нравилось поливать грязью мужей и Мэгги они бесили так же сильно, как и меня Так что мы какое-то время устраивали свой собственный. Плюс её мама умерла от рака несколько лет назад. Так что она понимает.  Нанять её было правильно. Плюс, плюс я загонял себя работая по семь дней в неделю.

— Но нанять кого-то ещё не правильно?

— Нееет? — Звучит глупо, когда он говорит это вслух.

Питер задумчиво мычит, а потом резко бросает:

— Повиси.

Он кладёт телефон и Стайлз слышит голоса на отдалении. Дереку, думает он, или Лоре, что-то понадобилось. Он возвращается через пять минут и поясняет:

— Дереку захотелось пить, приношу свои извинения.

— Не проблема.

— Скажи мне почему.

— Что почему?

— Почему ты не хочешь нанять кого-то. Рационализируй это.

Верно. Днём, когда Питер не потрясный дядя, он юрист.

— Зачем? — он спрашивает подозрительно.

— Чтобы я мог либо привести контраргументы, либо признать их и ты пришёл к заключению.

— Ауч, ты используешь логику, — он сделал вид, что его тошнит. Питер рассмеялся.

— Начинай.

— Что если я найму кого-то, а они не будут относится к делу серьёзно или будут работать только ради денег, а не из-за рукоделия?

— Тогда ты их уволишь и наймёшь того, кто больше подходит.

— Что если они захотят что-то поменять?

— Ты запретишь. Ты же босс.

— Что если… — воу. Искать рациональные аргументы против нового сотрудника реально сложно. Питер похоже тоже это понимает, поскольку он его перебивает.

— Хочешь скажу, что я думаю?

— Да я как бы для этого позвонил, чувак.

— Не называй меня чуваком. Я думаю, что Ярнсом это твой способ держаться за мать. За воспоминания он ней.

Ну, ещё бы.

— И ты боишься, что если впустишь кого-то ещё, то это каким-то образом снизит их значимость. Вынудит тебя забыть и двигаться дальше.

Стайлз молчит.

— Однако, как один человек недавно сказал моей племяннице, скорбь как кратер в твоей груди.

Он морщится.

— Хах, она тебе рассказала?

— Очевидно, — невозмутимо отвечает Питер и добавляет, — три месяца я таскал их с Дереком к терапевтам, потом к психологам и снова к терапевтам. Пока они наотрез не отказались ходить дальше. И ни один из этих обученных специалистов не сумел облечь скорбь в слова так, чтобы они поняли. Ты смог. Достаточно выразительно, что бы потом Лора смогла объяснить Дереку и помочь ему понять.

Стайлз… понятия не имеет как на это реагировать. Он краснеет до корней волос и рад, что они говорят по телефону. В темноте. Хотя вполне возможно Элли виден свет из под его закрытой двери.
 
— Скорбь это кратер, — Питер, ублюдок, возвращается к теме. — И позволить кому-то ещё работать в магазине означает позволить новым вещам появиться в нём. Позволить ему стать чем-то новым, а ты этого не хочешь. Ты, по причинам которые я даже вообразить не могу, хочешь чтобы он оставался бесплодным и пустым, не так ли, Стайлз?

Он звучит так покровительственно, что Стайлзу хочется двинуть ему по морде, но в тоже время,  потому что я этого заслуживаю, едва не срывается с языка.

Он заслуживает этот кратер в груди, потому что мама убила себя. Для него. Из-з него. Она мертва и это его вина. Было его виной чертовых двадцать лет.

— Лобно-височная деменция не убивает, — вырывается у него вместо этого. Это почти так же плохо, но нет, не совсем.

— Не убивает?

Нет.

— Она совершила самоубийство.

— И ты, как типичный единственный ребёнок, считаешь, что она поступила так из-за тебя, верно?

— Пошёл нахуй, — резко бросает он. Зло и оборнительно, снова чувствуя себя подростком. А секунду спустя он морщится, потому что Питер сейчас повесит трубку и больше никогда с ним не заговорит.

Блядь.

— Я преступил черту, — говорит он вместо этого, в голосе слышно сожаление. — Прости меня, Стайлз, — пауза. — Ты, в своих переживания, задумывался о том, чего бы хотела для тебя твоя мать? Для магазина? Она бы не хотела, чтобы у тебя было больше свободного времени? Или возмутилась твоему успеху?

Он… Он меняет темы почти так быстро как сам Стайлз. Из-за близких Стайлза так может только Лидия.

— Нет, — признаёт он. Потому что он знает, что она бы не возмутилась. И он знает, что смешон и знает, что Эрика права, чёрт бы их всех побрал. Чёрт бы, блядь, их всех побрал.

— Тебе некуда спешить. Найди подходящего человека. Возьми на испытательный срок. Привыкни к самой идее.

— Прекрати. Прекрати логичить  меня.

— Нет такого слова.

— Есть. Логичить. Я могу это произнести, следовательно это слово.

— Дерек закончил шарф, — Питер переводит стрелки, очевидно потому что признаёт поражение.

— Закончил? Потрясно.

— Да.  К моему безграничному облегчению это подарок для Лоры, а не меня.

Стайлз смеётся.

— Тебе преследовали кошмарные видения попыток сочетать свой дизайнерский стиль с жёлто-зелёно-сине-фиолетовый шарфом, не так ли? — Он спрашивает потому что нисколько не сомневался, что Питер бы носил это уродство. Ненавидел его, но носил. Возможно пора тот не развалился на части.

Питер сдержанно ворчит.

— Цвета должны были стать моей первой подсказкой.

— Ммм?

— Это любимые цвета Лоры. И она просила тебе передать, что хотела бы получить свою заколку с пчёлкой, поскольку почти закончила вышивку.

— Серьёзно? Это потрясно!

— Она совсем не похожа на картинку.

— Неважно. Она закончила!

Питер делает многострадальный вздох.

— И пожалуйста не чувствуй себя обязанным что-то ей давать. Она ведёт себя грубо. 

— Он очаровательна.

Следующий вздох Питера говорит, что да, он прекрасно это понимает, он просто пытается отрицать. Потому что если он сдастся, то может и вовсе вычеркнуть “нет” из своего лексикона, бросить работу и жить по прихоти своих детей.

— Признай, — требует Стайлз, — твои дети потрясны.

Пауза. За которой следует неожиданно неловкое.

— Они не мои.

Ой.

Ой.

— Слишком рано? — Спрашивает Стайлз пытаясь найти лучик света в кромешной темноте.

Питер снова молчит. Затем все же признаёт.

— Боюсь что так.

Отлично справляешься, Стилински.

— Мне жаль. Я… спасибо тебе. За то, что выслушал. Я знаю, что стоил тебе бесценного сна.

Смешок.

— Не совсем. Где-то через полчаса у Коры запланирована ещё одна попытка побега из тюрьмы. Обычно я дожидаюсь первой, перед тем как идти в постель.

— Что она делает?

— Вылезает из колыбельки и бесцельно бегает в стены. Я с нетерпением жду, когда она наконец научится тормозить.

— Ты будешь скучать по её суицидальным забегам в… во всё подряд. — Потому что они очаровательны и Стайлз хочет сделать видео.

— Весьма. Но они не дают мне спать по ночам и всё, чего я сейчас хочу, это чтобы она научилась спать в течении всей ночи.

—  Справедливо.

— Спокойной ночи, Стайлз.

— Спокойной ночи, Питер. И ещё раз спасибо.

— Всегда пожалуйста.

Гудки.

______________________

В 12 главе Питер оставит Кору в магазине Стайлза из за работу.
а в 13 (хотя может и в самой 12, плохо помню) будет Великое Явление Лидии

6

Не передать словами, какие охуенный главы и как я благодарен за перевод.
С моба не даёт поставить плюсики, но я потом доберусь с компа и пролайкую твой чудесный труд

7

ГЛАВА 12

Эллисон влетает в магазин с двумя гигантскими стаканами кофе на вынос и хмурым выражением лица. Стайлз забирает у неё кофе, обнимает и только после трёт её лоб большим пальцем, разглаживая морщинки.

— Расскажешь тётушке Стайлзу что стряслось? —  Он использует свой лучший жеманный тон, просто чтобы увидеть, как она закатывает глаза.

В нескольких шагах от них типичный мускулистый качок, которого сюда явно затащила подружка и который всю дорогу отвешивал ехидные комментарии, одарил Стайлза возмущённым взглядом. 
/Тут используются dude bro, которое слэнговое для таких вот типичных спортсменов, 18-25, белые, из хорошей семьи и не осознающие своей привилегированности. С большой вероятностью в трениках и с кепкой, тусовщики. Термин скорее иронично-насмешливый сам по себе/

Стайлз строит ему глазки и очень многообещающе облизывает губы.

Качок тут же сбегает очень внимательно изучать пряжу для детей. Подружку бросает на Стайлза извиняющийся взгляд и  делает что я тут могу поделать жест одной рукой. Стайлз беззвучно произносит брось его и она показывает ему большой палец в ответ.

Хорошая девочка.

Эллисон машет рукой у него перед лицом, протискивается мимо него за стойку и садится на барный стул, который он там держит для лёгких дней. Не то чтобы последнее время таких было много и чёрт бы побрал Эрику, за то, что она обратила его внимание на это. Последнее время он считал затишьем, если в магазине было меньше десяти клиентов единовременно.

— Книга, которую я переводила, — начинает Эллисон, отпивая из своего стакана и, глядя как Подружка пугает Качка воркуя над детскими вещами, заключает, — была дерьмом.

— Хорошо?

— Последнее время я переводила одно дерьмо.

— Грустное свидетельство гибели нашей письменной культуры.

Стайлз отпивает свой кофе и пытается придать лицу скорбное выражение. Эллисон замахивается на него и её взгляд падает на блокнот на столе. Она поднимает его и читает:

— “По шкале от одного для сумасшедшего фаната пряжи, как сильно вам нравится рукоделие?”. Стайлз, что это?

Он кривится.   
 
— Мы говорили о дерьмовых книгах.

Она машет рукой.

— Это раздражает. Это… заявление? Ты пытаешься составить заявление?

— Почему это раздражает? — он очень старается не звучать отчаянно.

— Потому что мне кажется, что я могла бы написать лучше, а вместо этого перевожу за бесценок, пока они зарабатывают тьму денег своей ужасной писаниной. Это заявление, правда же?

Она просматривает лист, переворачивает на несколько других неудачных попыток.

— Стайлз! Ты не можешь такое спрашивать в заявлении! Это неполиткорректно! И, возможно, незаконно!

— Но я должен знать кого сюда пускаю!

— На тебя могут подать в суд за это!

— Поэтому я вычеркнул! — Он делает рывок за блокнотом, хватает его за один из углов и забирает у неё. — Так сделай лучше.

— Что?

— Если можешь написать книгу лучше, так напиши. Может это поможет тебе справиться с хандрой. Ну знаешь:  нет мужа, нет детей, но зато написала достойную книгу. Могут представить как ты покоряешь подростковое фэнтези. Там могут быть оборотни. И отважная героиня с луком и стрелами.

— У неё есть раздражающе честный мудак лучший друг?   

— Он классный, — защищается Стайлз.

— Он заноза в заднице, — спорит она и вытягивает руку, требуя блокнот назад.

— Могу я расплатиться? — спрашивает подружка. Качок мнётся у неё за спиной с отвращением на лице.

— Конечно! — щебечет Стайлз и отдаёт её корзину Эли.

— Я здесь не работаю, Стайлз.

— Нет, но твоя недовольная задница между мной и кассой. Мешаешь!

Она недовольно на него смотрит и начинает пробивать тонну пряжи. Она достаточно часто помогала, чтобы знать как это делать. Стайлз тем временем берёт на себя обслуживание клиента. Он спрашивает, пока складывает покупки в пакет:

— Что делаете? Одеяло?

По пастельным тонам он предполагает детское одеяльце.

— У моей кузины будет второй ребёнок. Делаю для неё одеяльце, — отвечает ему Подружка. Десять очков Стайлзу.

— В таком случае отличный выбор. Эта пряжа стойкая и её можно стирать в чуть более горячей воде, чем рекомендует этикетка.

Она кивает и ярко улыбается.

— Я знаю. Я делала предыдущее из такой же. До шести месяцев малышку Доми постоянно рвало. Это одеяльце постоянно стирали. — Она фыркает. — Всё постоянно стирали.

— Кажется вы близки, — замечает Стайлз. Он не раз видел дальних родственников, которые заходили в надежде купить что-то готовое. Чтобы дети их братьев и сестёр или кузин и кузенов не стоили им времени. Эта девушка? Неа. Обожает свою племянницу.  Чувак смотрит неодобрительно.

— Я люблю малышей. И Доми потрясающий ребёнок. У вас двоих есть дети?

Элли и глазом не ведёт, пока принимает купюры (Чувак с открытым ртом пялится на итоговую сумму) и отвечает:

— Только после тридцати пяти. Хорошего вам дня!

Пара уходит.

— И так, ты кого-то нанимаешь?

— Возможно. По крайней мере я посмотрю несколько человек, ладно? Но ты не имеешь права давить на меня эмоциями. — Он косится на неё, потому что прекрасно знает, что именно так она и поступит при малейшей возможности.

Элли шмыгает носом.

— Да я бы никогда. Что заставило тебя передумать?

— Я, кстати, серьёзно по поводу книги. Ты можешь это сделать.

— Не меняй тему.

— Мы ведём два разговора буквально с момента твоего прихода, так что я не меняю.

— Ненавижу тебя.

— Нет, не ненавидишь.

— Да, не ненавижу.

— Ты бы отлично с этим справилась. У бея есть талант рассказывать истории.

— Опять нас путаешь. Ты отличный болтун.

— А ты  отличный писатель.

— Почему ты начал составлять заявления?

— Потому что Питер давил логикой, пока я не сдался. — Он скрещивает руки на груди и хмурится. Она несколько секунд его рассматривает, а потом тыкает в предплечье. Ровно в место, где набит лук со стрелой.

Он тыкает её в бедро, где под слоями одежды спрятана фотореалистичная татуировка двух спиц.

— Кажется мне нужно познакомится с твоим Питером.

— Не мой Питер. И вы знакомы.

— Пять минут в парке, пока он с ума сходил от беспокойства не считаются. Ты должен пригласить его к нам.

— Я… хех, — Стайлз замолкает, потому что стоило помянуть дьявола, как он провальсировал в магазин в шикарном костюме, с ребёнком на бедре и почти паническим выражением на красивом дьявольском  лице. Что логично. Потому что у дьявола было бы дьявольское лицо.

— Стайлз! — Это звучит больше как восклицание, нежели приветствие.   

— Питер! — Стайлз отвечает ему в тон, — Кора!

В ответ на насмешку Питер бросает на него недовольный взгляд. Кора надувает пузырь из слюны прямо ему в ухо.

— Что случилось? Где оставшиеся члены твоей армии летающих обезьян?

Рядом с ним Эллисон бормочет что-то про понятую отсылку и машет Коре. Кора неуклюже машет ей в ответ. 

Лицо Питера полностью окутывает паникой.

— Мне нужно попросить тебя об одолжении. Ты можешь послать меня к чёрту, на самом деле тебе стоит послать меня к чёрту, но как бы глупо это не звучало, сейчас ты буквально моя единственная надежда. — Его слегка передёргивает. — Но как я и сказал, ты можешь мне отказать.

Стайлз коротко смеётся. До этого момента он видел Питера либо незаконно привлекательным, либо стойко переносящим горе. Взволнованный — совершенно новый вид и Стайлза беспокоит то, насколько очаровательным он это считает. Крутые юристы за тридцать не “очаровательные”.  Однако у этого дела есть смягчающие обстоятельства. Одно из них в настоящий момент пытается отгрызть ему ухо. Питер наклоняет её набок и безрезультатно проводит по мокрому уху. Очень вероятно, что внутри тоже слюна.

— Может сначала расскажешь мне, что происходит? — предлагает Стайлз.

— А вот что происходит: моя секретарша только что уволила себя, не сказав мне на прошлой неделе, что слушание по самому большому из моих текущих дел перенесли на более раннюю дату. И вот теперь я здесь, через сорок пять минут мне надо быть в здании суда, а у меня на руках ребёнок, которого некуда деть. На этой неделе садик закрыт из-за вшей. Вшей! Каким имбицилом надо быть, чтобы твой ребёнок, из всего возможного, подцепил вшей?!

О боже.

— Похоже кого-то уволят. А ещё похоже, что кто-то другой, — он шевелит пальцами перед Корой. Она бросает ухо Питера, чтобы их схватить, — остаётся у меня на несколько часов. Что скажешь, ребёнок, наркотики, насилие и крепкий алкоголь звучит весело?

Элли издаёт звук умирающего моржа. Питер заметно расслабляется и сухо произносит:

— Обнадёживает.

— Эй, я твоя найденная в последнюю минуту нянька. Решил, что нужно соответствовать стереотипам.

— К сожалению я видел, как ты обращаешься с детьми. Никто не купится на этот спектакль.

— Проклятье!

Питер довольно качает головой.

— Ты уверен? Я… вероятно не слишком трезво мыслил, когда спешил сюда.

Стайлза тронуло, что Питер запаниковал и подумал о нём. Странно ли это? Обычно он вызывает у людей панику, а не спасает от неё.

— Как ты сказал — ты видел меня с детьми. Я обожаю твоих летающих обезьян и ты это знаешь.

— Есть разница между тем, чтобы поиграть с ними немного и присматривать за этой конкретной несколько часов.

Правда. Но правда и то, что Стайлз обожает Питера так же сильно —возможно даже сильнее — как его детей и он готов на большее, чем вечер с Корой, если это поможет проводить больше времени с Питером. К тому же Кора не такая уж и трудная. Она идеально сформированная ракета разрушения и радости в подгузнике. Он хочет таким стать, когда вырастет.

А ещё Питер правда что-ли пытается отговорить Стайлза оказать ему услугу?

— У тебя есть запасной план?

— Нет.

— Тогда давай её сюда, чувак, и доверься мне. Я присматривать за детьми соседей, пока учился в школе, чтобы накопить на джип. Я профессионал про присмотру за детьми и эта — совсем не проблема.

— Стайлз — укротитель детей, — доверительно сообщает его очаровательная соседка, которая пристроилась за стойкой, подбородок на руках, и наблюдает за шоу так, словно заплатила за билет.

У Питера дергается челюсть, он сжимает Кору чуть крепче, взгляд дёргается к часам за стойкой.

— Я доверяю тебе, — наконец произносит он. — Иначе  нас бы здесь не было.

И это. Эмм. Вау.

Стайлз сияет.

Проходит секунд пять. Питер вздыхает. Он передаёт своего ребёнка с очевидной неохотой. Эллисон забирает с его плеча сумку с подгузниками, на которой нарисованы мультяшные волки.   
   
— Буду должен.

Стайлз пристраивает Кору на собственном бедре и качает головой. Питер стоит сунув руки в карманы, видимо чтобы не выхватить свою племянницу обратно.

— Неа. Друзья помогают друзьям. Никах долгов не нужно.

Кора соглашается оглушительным визгом и начинает лапать его шапку.

Сначала Питер выглядит ошарашенным, затем его лицо становится довольным.

— Мы друзья?

Он пригласил Стайлза к себе в дом на ужин, позволил одолжить книгу и полтора часа слушал его нытье посреди ночи. Не осуждая. И это ещё не говоря о переписке, которую они ведут последние две недели. Кто, чёрт побери, они друг другу по его мнению?

— Конечно друзья, пфф.

***

Питер…

Питер мешанина эмоций в данный момент. И не все они мстительные, как ни странно. О, он всё ещё собирается унизить Сабрину, его секретаршу, самым креативным способом, который только сможет придумать, перед тем как уволить её некомпетентную задницу. Своей идиотской привычкой записывать важную информацию на стикерах, а потом терять их, она чуть не провалила дело на шестизначную сумму. Но.

Но это не всё.

Ранее паника примешивалась к гневу, решимости и ужасу. Он схватил Кору и потащил и почти не осознавал, куда они направляются, пока не припарковался.

Стайлз.

Каким-то образом, по какой-то причине, он пошёл к Стайлзу. Он чуть не развернулся на месте, потому что ну с какой стати Стайлз будет оказывать ему такие услуги? Поиграть с ребенком несколько минут дело одно, а вот взять на себя ответственность за него на несколько часов, пока ты носишься по магазину? Зачем ему влезать в такие сложности из-за кого-то, тем более из-за Питера?

Не поймите его неправильно. Эго у него в порядке и работает на полную мощности. Он горяч, умён и злобно коварен. Когда-то поднятой брови и улыбки было достаточно, чтобы затащить любого к нему в постель. Но он знает, что слишком увлечён этим мужчиной, с которым дети любят говорить о рукоделии. С самого начала был слишком увлечён. Да господи боже, он продолжает рассказывать мальчишке своим глубочайшие и темнейшие секреты, хотя даже имени его настоящего не знает. (Потому что он искренне надеется, что на самом деле это не Стайлз.)

В любом случае времени передумать не оставалось и он сделал то, что делает лучше всего — просто вломился. И Стайлз даже не задумался. Не пытался выдумать отговорки или прямо отказать. Он казался нетерпеливым.

А потом он взял и окончательно добил Питера эмоционально назвав их друзьями. Восторг, надежда, удивление, удовольствие.

Всё это. Потому что какой-то двадцати с чем-то летний пацан назвал их друзьями.

Это смехотворно.

Питер никогда не любил людей. Он всегда предпочитал качество количеству, когда речь заходила о дружбе. Но из всех людей, которых он когд-то звал друзьями, таковыми оказались только Кали и Эннис. Прочие были только чуть более близкими знакомыми, чем все остальные, судя по скорости, с который они испарились, когда он унаследовал детей.

Так что последние месяцы Питер чувствовал себя если не одиноко, то изолировано. Даже Кали и Эннис отдалились. Он больше не видится с ними каждый день. Они вдвоем приняли осознанное решение не заводить детей, а у Питера теперь трое и это ещё один клин между ними.

И тут входит Стайлз. Который встречает Кору, Лору и Дерека чуть ли не раньше, чем самого Питера, который знает больше о багаже, идущем с Хейлами, чем большинство и который всё ещё, всё ещё говорит “друзья”.

Разумеется Питер слегка облажался. (Не то чтобы он он планировал в этом признаться. Кому-либо.)

Но не сейчас. Сейчас ему нужно выиграть дело и уволить миньона. Всё остальное он оставит на потом.

***

Стайлз смотрит на Кору, на её сумку с подгузниками на стойке, на обеденное столпотворение — посетители как раз начали стекаться — и затем на Эллисон.

Она закатывает глаза.

— Хорошо, я остаюсь, — она хватает кофе, которое принесла ему, — но это я оставлю себе.

— Ты, моя леди, сделана из солнечного света и звёздной пыли и если бы я был на двадцать лет моложе, я бы звал тебя мамочкой и прилип как банный лист.

Она прицелилась было, чтобы его ударить, но остановилась, потому что ага, ценный груз. Однако Кора или телепат или чертовски хорошо читает людей, потому что она бьёт его секунду спустя.

— Ауч.

— Ты чертовски странный, я не знаю зачем вообще выпускаю тебя из дома.

— Потому что ты любишь меня, дорогая?

— Иди займись ребёнком.

Отличный план. Только Стайлз понятия не имеет где. Он видел Кору в действии и прекрасно знает, что она не останется там, где он её посадит.

— Ты уже планируешь побег, не так ли? — Спрашивает он, покачивая Кору на бедре. Он подхватывает её вещи и относит её к дивану, чтобы посадить на ковёр.

— Ба б аба да грррр!

— О нет, монстр!

— Гах!

— О, эй, у тебя что, ещё зуб вырос? Ты становишься опасной, маленькая леди.

— Ба ба маааааа!

— Отлично.     

Она сажает её на упакованную в подгузник задницу и строго указывает пальцем.

— Хорошо. Правила. Не выходить из магазина. Ничего не есть. Не ронять витрины. Никакого алкоголя и сигарет. Всё ясно?

Вместо ответа она перекатывается на ноги и бежит в ближайшее кресло.

Стайлз смиряется с перспективой беганья за ребёнком весь оставшийся день. И он даже не пытается сдержать улыбку. Лора и Дерек милые и всё такое, но Кора всё равно лучшая. Как ни крути.

— Минутку погоди, ладно?

Он бежит обратно к кассе и хватает листок и ручку. Затем он лепит своё импровизированное объявление на дверь снаружи, подхватывает корзинку с вязаными мячиками и плюхается на задницу рядом со своей новой подопечной.

— Ты уже плавала в ванне с мячиками, Ракета? 

Пока она проползает мимо, он хватает её за штаны и поднимает.

— Потому что вязанный намного мягче.

И он бросает её в корзину.

В итоге её визги восторга привлекают куда больше клиентов, чем отпугивают.

8

ГЛАВА 13

— Дядя Питер?

— Да?

— Где Кора?

— У меня было небольшое ЧП на работе, так что она в настоящий момент у Стайлза, — объявляет Питер выезжая со школьной парковки под оглушительный визг “Стайлз”.

С одной стороны громкий Дерек явление достаточно новое, чтобы быть чудесным. С другой стороны за тридцать с лишним совместных лет Питер успел привязаться к своим барабанным перепонкам. Так что он одаривает детей возмущённым  взглядом в зеркало заднего вида.

— Угомонитесь.

Они таращатся в ответ и совсем не успокаиваются.

— Мы сейчас увидим Стайлза? — требует Лора.

— Мы могли бы оставить вашу сестру с ним навсегда. Уверен, они проживут вместе хорошую жизнь.

Дерек фыркает. Лора закатывает глаза. Питер однажды слышал, что дети не распознают иронию и сарказм до переходного возраста. Кто бы не пришёл к этой теории, он явно не встречал Хейловский выводок.

— Так мы увидим Стайлза? —  Настаивает Лора, этот маленький мелкий тиран. — Он уже сделал мою пчелку?

— Не жадничай, милая. Если Стайлз решит сделать тебе подарок, это будет на его условиях и ты будешь благодарна.

Пауза.

— Почему ты сердитый?

Маленький мелкий наблюдательный тиран.

— Я не сердитый. У меня стресс. Ранее на работе было чп и мне только недавно удалось спасти ситуацию.

Личико Дерека появляется между передними сидениями на следующем светофоре.

— Ты выиграл?

На лице самого Питера появляется акулий оскал, когда он ухмыляется племеннику.

— Да.

— Клёво.

— Действительно.

До конца поездки на галёрке тишина и у Питера появляется время разобраться в себе. У него всё ещё слишком много эмоций в отношении определённого самопровозглашённого Человека Пряжи и ему это не нравится. Барахтанье в сентиментальности не для него.

И всё же.

И всё же.

Стайлз громкий, яркий, неуместный и совершенно неудержимый. Рискните попробовать устоять перед ним. Возможно год, до того как дети начали разрывать на части его стены, Питер бы смог. Но сейчас? Сейчас он может с тем же успехом признать, что он самая мягкая зефирка. Если на работе узнают, то он обречён.

Через пятнадцать минут они останавливаются на ближайшей к Ярнсому парковке. И хотя дети спокойно ждут, пока Питер возьмёт их за руки и переведёт через дорогу, им явно не терпится.

Он снимает пиджак и галстук и аккуратно складывает на переднем сидении, только чтобы их побесить.

(Может он всё таки не до конца зефирка. Пока что.)

Он начинает смеяться, как только они подходят к двери. К стеклу приклеен лист бумаги и Дерек услужливо зачитывает его вслух, сосредоточенно наморщив нос: “В помещении свободно-бегающий ре-ребёнок. Пожалуйста в-всё время держите дверь закрытой. Спасибо. ”

Питер снимает объявление и держит дверь открытой для детей, перед тем как быстро захлопнуть её снова. Он прекрасно знает с какой скоростью и пугающей точностью, Кора стартует в своих попытках сбежать.

Подруга Стайлза Эллисон всё ещё работает на кассе. Самого Стайлза Питер не замечает пока Эллисон не машет ему рукой и не указывает в сторону зоны отдыха. Обогнув пару стеллажей Хейлы обнаруживают Стайлза на диване. Спиной он облокачивается на подлокотник, ноги вытянуты. Он добавляет финальные штрихи к очередному вязани. Кора лежит у него на коленях свернувшись как котёнок, закутанная в своё любимое одеяльце и посапывает в блаженном сне.

— Я её вымотал, — равнодушно докладывает Стайлз, словно он совершенно не понимает, какое это событие. В какой-то момент, когда недосып укоренился, на горизонте занимался рассвет, а Кора всё ещё не спала, Питер всерьёз думал заставить её бежать за машиной как собаку. Просто чтобы вымотать.

— Я не знал, что это возможно,  — он всё же сумел произнести вместо отчаянно рвущегося наружу Переезжай ко мне и никогда не уходи.

Стайлз указывает вперёд, на корзинку с вязаными мячиками, совсем как тот жёлтый, который он подарил Коре в их первый визит. И который всё ещё её любимая игрушка. 

— Не злись, но, эмм, оказывается она, эмм, приносит?

— Приносит? —  Непонимающе уточняет Лора.

— Как собака, — уточняет Эллисон подходя к ним сзади. — Бросаешь что-то, что ей нравится и она приносит это обратно. Я говорила Стайлзу, что так делать нельзя. Она же не собака. Но он никогда меня не слушает. Простите. — У неё наполовину смущённая, на половину извиняющаяся улыбка. Глаза огромные, тёмные и сияющие. У неё ямочки на щеках. Лесные создания наверное стекаются к её ногам и предлагают прибираться за неё в квартире.

А ещё она кажется считает, что Питеру есть дело до лёгкой унизительности того, что с его племянницей играли, как с собакой.

— Ты же понимаешь, — спрашивает он Стайлза, — что только что превратил себя в первоклассную няньку, не правда ли?

В ответ он получает лишь ослепительную улыбку. А Стайлз непонятно откуда вытаскивает кусачки для ногтей и ими отрезает нить. Крючок и кусачки исчезают из его рук. Он откладывает в сторону оставшийся моток пряжи и крутит на пальце зелёно-красно-белую шапку, перед тем как надеть её на голову Коры.

Это клубничка. По крайней мере выглядит, как клубничка. Это так мило в сочетании с детским личиком безмятежно спящей Коры, что Питер чувствует, как у него от одного взгляда кариес развивается.

Эллисон воркует вслух. Дерек смотрит так, словно перед ним божество. Хотя это скорее всего из-за мастерства вязания, а не милоты его младшей сестры.

Стайлз с улыбкой смотрит на Кору, а потом выуживает телефон из заднего кармана и делает фотографию. Вскоре после этого телефоны Питера и Эллисон одновременно щелкают.

— Это шарф, который сделал Дерек? — Закончив и повернувшись к Лоре спрашивает Стайлз.

Она кивает, гордая как индюк и шагает вперёд, чтобы похвастаться уродством. Дерек следует за ней, наслаждаясь очевидным удовольствием сестры.

— Тут все мои любимые цвета!

Далеко не каждый сможет сказать какие это именно цвета. Её нынешний ансамбль состоит из канареичьи-жёлтых джинс в обтяжку, вечных рыжих конверсов, фиолетово-зелёной футболки с Халком и синего кардигана. Каждый из оттенков контрастирует с шарфом. Сейчас Питер позволяет ей носить что вздумается и делает кучи фотографии для шантажа в будущем. Она счастлива и Питеру не хватает энергии заморачиваться. К тому же так её намного проще найти в толпе.

Дерек, в сравнении, выглядит почти изысканно в простых синих джинсах, красных кроссовках и в толстовке Бэтмена с одной из заколок Лоры с цветком на переднем кармане. Питер без понятия, как именно он её заполучил, но подозревает что Лора отдала в обмен на шарф.

Которым эти трое всё ещё восторгаются. Стайлз периодически поглаживает Кору по спине. Это, похоже, работает, поскольку он всё ещё спит. Короткий щелчок рядом с Питером оповещает, что Эллисон решила сделать несколько собственных фотографий. Она немного робко спрашивает, когда ловит его взгляд:

— Ты же не против? Я могу переслать тебе, если дашь свой номер.

— Пожалуйста, — он просит. Она протягивает ему телефон. Через секунду после того, как  Питер передаёт его обратно, уже его телефон сигналит сообщением.

Он вытаскивает телефон, чтобы сохранить её номер в списке контактов, но вместо пустого сообщения, которое ожидает, он читает: Этот сентиментальный взгляд из-за твоих детей или моего лучшего друга?

Он ошарашенно поднимает взгляд и встречается с её внезапно холодными глазами. Ямочки исчезли. Возможно вышеупомянутые лесные создания окажуться дикими волками, а не белочками.

Я не бываю сентиментальным.

Нет бываешь. В зеркало посмотри. И так, кто?

Полагаю, это не твоё дело.

Они должно быть выглядят как идиоты, переписываясь стоя рядом друг с другом. Но оба молчаливо согласились, что не хотят, чтобы Стайлз слышал этот разговор.

Он мой лучший друг. И если ты причинишь ему боль, я тебя застрелю. Стрелой.

В татуировке на сгибе локтя Стайлза вдруг стало намного больше смысла. И раз у него есть татуировка в честь этой девушки, то Питеру лучше бы её не злить.

Стайлз обладает досадной для него харизмой, — это всё, что готов позволить себе Питер. И не больше.

Так он тебе нравится.

Я одинокий мужчина за тридцать, с тремя травмированными детьми, цепляющимися за передник, — не говорит он. Да какая блядь разница, что он мне нравится, — не говорит он. Конечно я хочу его до зубовного скрежета, — не говорит он.

Возможно что-то из этого отражается у него на лице, потому что в следующем сообщении нет ничего кроме невыносимо самодовольно улыбающегося смайлика. Эллисон убирает телефон и объявляет:

— Раз твоя гостья уходит, я сваливаю. Я ужинаю с Айзеком. Не жди меня, милый. 

Она машет рукой, хлопает Питера по плечу и исчезает за дверью.

Стайлз воспринимает это как намёк и берёт Кору на руки, затем медленно поднимается, постанывая в процессе. Лора автоматически поднимает руки, но он просто качает головой и пристраивает спящего ребёнка на своём бедре.

— Не, я в норме, малышка, — он поворачивается к Питеру, — она очаровательная. Спасибо, что позволил с ней посидеть.

— Спасибо, что посидел с ней.

— Без проблем. В любое время. И я серьёзно — в любое время. Кажется я влюблён.

Он сияет улыбкой сначала в сторону бодрствующих Хейлов, затем спящей,. Он выглядит совершенно одурманенным и безумно влюблённым и ага, Питеру знакомо это чувство. Вся троица из выводка Талии вызвала у него такую реакцию, когда он первый раз брал их на руки. Один взгляд на них и он прямо чувствовал, как у него айкью падает на двадцать пунктов. Ещё одна причина держаться подальше от детей. Даже с таким впечатляющим айкью, как его, можно потерять только определённое количество, перед тем начнёт слюнопускание и покачивание.

— Тебе стоит пойти с  нами в парк в субботу, — предложил он вместо чего-то разумного. Спасибо тебе, например, или это очень щедрое предложение с твоей стороны, или даже выходи за меня.

— Не-а-а! — Тут же встречает Лора. — Мы идём в бассейн! Ты обещал!

Дерек закатывает глаза и сценическим шёпотом оповещает Стайлза:

— Русалочьи тренировки. Ужасно тупо.

— Русалочьи тренировки? Звучит как что-то, что я никак не могу пропустить!

Его энтузиазм даже не звучит фальшиво, благослови его господи.

Но Лора уже трясёт головой.

— Оборотнерусалка! Я хочу быть оборотнерусалкой!

Это что-то новенькое.

— И что же такое, драгоценная племянница, оборотнерусалка?

Он очень неплохо представляет себе. И судя по тому, как Стайлз прячет улыбку в новой шапке Коры — он тоже.

— Это русалка, которая превращается в волка. С когтями!

Она делает вид, что раздирает кого-то когтями и скалит зубы. Больше похоже на маленького котёнка, чем на волка, но ладно.

— Волки не умеют плавать, дурилка!

Обрывает её восторг Дерек.

— Могут!

— Не на дне моря!

И они снова грызуться, как могут только брат с сестрой. Такими темпами они скорее всего не перестанут до субботы. Питер вздыхает, шагает между ними и осторожно забирает Кору у Стайлза, который делает такое лицо, словно у него украли всю радость и держиться за неё чуть дольше, чем действительно необходимо.

— Ты уверен, что хочешь обречь себя на это?

Питер свободной рукой указывает на готовую убивать Лору и мрачно довольного Дерека.

Стайлз фыркает.

— Ты шутишь? Я в жизни не пропущу тренировку оборотнерусалки.

Питер улыбается мягче, чем собирался.

— Хорошо.

***

Стайлз смотрит на крутого во всём Дерила Диксона, когда Эллисон добирается домой. Она выгляди встрёпанной, немного пьяной и счастливой тоже. Она долго смотрит в экран, сбрасывает туфли и плюхается рядом с ним на диван, пристраивая голову ему на колени.

Он пожимает плечами, слегка поворачивает её и начинает играть с волосами, потому что ему не хватает сил противостоять этим роскошным кудряшкам.

Эллисон урчит. Она продолжает повторять, что он кусок дерьма, но всё равно наслаждается, когда он перебирает её волосы. Стайлз уверен, что если бы Айзек или Скотт разгадали этот маленький трюк, то их Роковой Треугольник закончился бы намного быстрее. Просто потому что Эллисон окольцевала бы одного из них.

Полчаса они молча наблюдают за крутизной. Когда один эпизод заканчивается и начинается следующий Элли тихо бормочет его имя.

— Да?

— Это, — она замолкает, не отводя взгляда от экрана, — это Питера ты хочешь? Или его семью?

Рука Стайлза замирает. Она толкает волосы обратно ему в руку и он продолжает движение.

— О чём ты говоришь?

— Ты… Ты всегда хотел семью. Сколько я тебя знаю. Но ты никогда не думал, что сможешь её иметь из-за своих проблем с самооценкой.

Кто-то опять говорил с Лидией.

— И ты думаешь, что всегда будешь одинок. Я видела тебя с Корой сегодня.

— Спасибо за это, кстати.

— Разумеется, без проблем. Но глядя на тебя с ней заставило меня задуматься. Тебе нравится Питер или ты просто… — она откатывается назад, пока не смотрит прямо на него не ломая шею, — или тебе просто одиноко, Стайлз?

Если бы это была Эрика или Бойд, или Айзек, или даже Кира, Стайлз бы просто отшутился. Если бы это была Лидия, он бы просто отказался отвечать и она бы это приняла. Если бы это был Скотт… Ладно, если бы это был Скотт, у них бы не было этого разговора, потому что у Скотта много талантов, но он не самый наблюдательный.

Чёрт бы подрал Элли, за то что она не Скотт. За то, что его обычный словесный понос её не ослепляет. За то что она знает, какие вопросы задавать.

— Разве не поэтому все хотят отношений? Не потому что им одиноко? — Он спрашивает легко, взгляд зафиксирован на титрах на экране.

Она задумчиво мычит.

— Возможно. Но ты себя знаешь. Ты активный и решительный и ты делаешь себе больно, потому что не умеешь отпускать. Если для тебя главное дети, то ты… — ВИдимо даже Элли не знает, как закончить это предложение, поскольку она замолкает. Впрочем он понимает. Проще говоря, он думает, она боится, что он заставит себя прогнуться под Питера, просто потому что обожает его детей.

Но если серьёзно. Если подросток Стайлз не смог заняться сексом с Лидией, девушкой, в которую был влюблён десятки лет, то его взрослая версия тоже ни под кого не прогнётся. Он страется не врать себе, а это было бы самой большой ложью в его жизни. Сдаться. Пытаться быть чьей-то версией себя. Он делал это годами с отцом и это чуть не убило их обоих.

— Это в любом случае бессмысленный вопрос, — объявляет он, вместо того, чтобы озвучить что-то. — Питер дети идут комплектом. И никак иначе. Так что чтобы мы делали, или не делали, будет включать в себя пятерых человек, а не двоих. Всё остальное вопросы из серии что раньше, курица или яйцо, не так ли? То что мы с ним друзья ещё не значит, что я собираюсь стать его женой и родить ему детей, Киска-Элли. 

— Верно, — соглашается она и отпускает его с крючка, начиная рассказывать об Айзеке между битвами зомби на экране. В обмен он продолжает перебирать её волосы, пока она наконец не засыпает.

9

ГЛАВА 14

Питер, возможно, просчитался, когда согласился взять детей в бассейн вместе со Стайлзом.

Ох, ну хорошо, возможно не “просчитался”, а “не до конца всё продумал”. Знаете один нюанс о бассейнах ранним летом? 

Люди имеют тенденцию раздеваться.

Много.

И Стайлз.

У Стайлза татуировки.

Больше, чем две на руках. Много мелких разбросаны по всему телу. И одна большая на спине, от которой у Питера во рту пересохло, когда Стайлз стянул футболку одним лёгким движением.

И это только татуировки. Между ними мили и мили бледной кожи с точками родинок на поверхности и сухими мышцами под ней. Низкосидящие пляжные шорты должны быть объявлены вне закона. Серьёзно.

Только если бы они были, то Стайлз был бы совсем раздет. И тогда Питер бы разорился, поскольку ему пришлось бы отправить троих своих подопечных к психологу до конца их жизней.

А ещё, по каким-то причинам, Стайлз продолжает нагибаться.

Питер прикован к месту, загипнотизирован и зачарован. Сейчас-бы-попкорна заклинанием. Стайлз двигается, Стайлз разговаривает, Стайлз чешет живот, Стайлз играет в мяч с Дереком, Стайлз пьёт воду, Стайлз сажает Кору себе на бедро и позволяет ей щупать райскую птицу на левой стороне его груди.

И дело даже не в том, что Питера возбуждает вид, как обычно людей, когда человек… к которому их влечёт бегает вокруг полуголым. Нет, он просто не может оторвать глаз от Стайлза. Он красив, его татуировки загадочны, он смеётся, он играет с детьми и Питер уверен, что Лора может найти лекарство от рака в соседнем кресле, а он и не заметит, потому что не может отвести взгляд.

Это так откровенно смехотворно.

— Эй, — спрашивает дьявол во плоти, брызгая водой Питеру в лицо, двое детей у него на хвосте. — Какая у тебя позиция относительно детей в глубокой воде?

— Нет, пока она: а) не научится контролировать жидкости в своём теле, б) плавать и в) ударит акулу по морде, — сообщает Питер, потому что он чертовски много нагугли про детей в бассейне, когда у Лоры только начала русалочья фаза. И подгузники для купания того не стоят. Кора может и дома поплескаться. Но всё же, — если кто-то идёт плавать, она надевает  нарукавники, на случай если её потянет на приключения.

Питер уже достаточно хорошо знаком с повадками своей младшей племянницы, чтобы знать, что она может бросится в воду просто чтобы у него случился сердечный приступ.

Стайлз кивает и он и рта открыть не успевает, как Лора уже держит нарукавники Коры. Питер берёт их и ребёнка и начинает натягивать. Кора от них не в восторге, но как только они натянуты и она снова может его ударить, рукам ничего не мешает, она достаточно удовлетворена.

Стайлз, тем временем, поворачивается к Дереку, очки опущены, окидывает его очень серьёзным взглядом и спрашивает:

— Свободное плаванье или крутые нетонущие девайсы?

Дерек насмешливо шмыгает носом.

— Только малыши не умеют плавать.

Стайлз, успевший довольно быстро освоится, поворачивается к Лоре, которая сначала подтверждает кивком, а затем добавляет, просто чтобы позлить брата:

— Он только в прошлом году научился.

Пол учил её и Дерека в том же пруду, в котором когда учились плавать Питер и Талия. Он задумался, использует ли его кто-то сейчас, когда дома больше нет, а территория заброшена.

Когда Кора готова к своим, как хочется надеяться, сухим приключениям, они слегка прибирают за собой и ведут детей к бассейну. Лора и Дерек тут же прыгают в воду, визжат, брызгаются и в целом сливаются с окружением.

Они орут Стайлзу присоединится к ним, но он какое-то время сопротивляется. Ловит Кору, когда та пытается пролететь мимо него, разворачивает и посылает обратно к Питеру. Который повторяет его движения и направляет её обратно к нему. Они делают это так легко и обыденно, словно когдами вместе присматривают за миниатюрным пушечные ядром и Питер… Питера снова затягивает, не так ли?

— Тебе стоит пойти, — говорит он перехватывая и понимая Кору в движении, она продолжает перебирать ногами в воздухе, — пока они не начали мини-бунт.
 
Лора уже начала свою оборотнерусалочью тренировку, что между её воплями “Стайлз” выглядит откровенно пугающе. Она ныряет, болтая ногами над водой имитируя хвост, только чтобы потом резко вынырнуть из воды рыча, скалясь и замахиваясь когтями на всех вокруг. Дерек, плавающий рядом с выражением длительного страдания на лице, её любимая жертва. 

— Я тут подумал, — исправляется Питер, — пожалуйста или и не дай им убить кого-нибудь. Дерек не выживет в тюрьме.  А вот Лора, скорее всего, захватит её за месяц. Может бояться собственную десятилетнюю племянницу и слегка унизительно, но тут дело совсем не в собственно достоинстве. Это вопрос выживания.

Как раз в этот момент подросток подходит к Лоре слева, чтобы попросить вести себя потише, судя по его виду. Она ныряет вниз, оплывает его, выныривает из воды и почти душит его.

— Правда, — соглашается Стайлз и спешно ныряет, на ходу крича, — Лора Хейл, немедленно прекрати убивать случайных прохожих! Никаких пчелок для убийц!

— Твоя сестра, — информирует Питер Кору, как только убеждается, что копов вызывать не планируют, — маньячка.

Кора улыбается. А потом шустро впивается всеми своими пятью зубами ему в бицепс. Похоже “маньяка” — семейная черта.

***

Где-то час спустя малышня достаточно вымоталась, чтобы согласится на сухопутное время. Что очень кстати, потому что судя по взгляду спасатель уже планировал вызвать службу по отлову животных для оборотнерусалок. Множественное число. В какой-то момент Дерек решил что с него хватит и бросил роль жертвы, присоединившись к тёмной стороне.  После этого пошло по нарастающей пока половина препубертатной популяции бассейна не начала скалиться и плеваться.

Питер укутывает всех детей в полотенца, потому что конечно же Кора не могла не намокнуть, даже оставаясь на сухой земле. Стайлз тем временем достаёт напитки и сэндвичи, которые они алчно поглощают, потому что: “Оборотнерусадки всегда голодные, гррррр.”

Через десять минут Дерек выпрыгивает из своего гнезда из одеял и спрашивает:

— Можно нам мороженное?

— Ты обещаешь сегодня больше не нападать на незнакомцев?

— Да?

Он даже не старается.

— Попробуй ещё раз, племянник.

— Да. — Челюсть зло напряжена. Врёт, но хотя бы делает это решительно, а это важное жизненное умение, так что Питер спускает на тормозах.

— Лучше. — Он выуживает двадцатку и уже собирается выпутаться из рук сонной Коры и подняться на ноги, когда Стайлз выхватывает у него купюру из руки и объявляет:

— Я схожу с ними, вы двое отдыхайте.

Он прячет деньги в карман своих пляжных шорт, берёт детей за руки и беспечно уводит их, болтая о разных вкусах и как не дать мороженому капать. Такой же энергичный как и прыгающие вокруг него дети.

Питер чувствует себя невероятно, нелепо, глупо любящим. Ровно до того момента, как через десять минут они возвращаются обратно с мороженным в руках. Стайлз отдаёт Питеру апельсиновое и снова садится рядом, расслабленный. Дети яростно хмурятся. То, как сжата свободная рука Дерека в кармане его шорт, обычно сигнализирует о надвигающейся истерике.

— Что случилось?

— Люди идиоты, — безмятежно отвечает Стайлз, слизывая с пальцев малиновые подтёки. Питер на секунду отвлекается, но поворачивается к детям за более точной информацией.

— Около бассейна была тупая дама, — отвечает Лора, пока Дерек временно играет в молчанку.  — Она пялилась. И она сказала, она сказала, — Лора замолкает, строит гримасу и облизывает мороженое.

Дерек кивает, открывает рот, закрывает его. Тоже злобно лижет  мороженое. Это было бы забавно, если бы оба не были так очевидно расстроены. Стайлз качает головой.

— Сядьте, оба. И успокойтесь. Тупые люди повсюду и они могут вас задеть, только если вы им позволите.

— Да то она сказала, бога ради? — Требует ответа Питер, потому что выглядит так, будто ему надо встать и двинуть кому-то.

— Перефразируя? — Риторически уточняет Стайлз и отвечает. — Не удивительно, что у них совсем нет манер, раз их воспитывает “кто-то вроде меня”.

— А именно?

— Татуировки. Оказывается её оскорбляет моя кожа. — Он машет рукой и снова поворачивается к детям. — Я вам говорил — забудьте о ней. Мне нравятся мои татуировки, но некоторым людям нет. Это ничего не значит. Они для меня, не для неё.

Стайлз одержимый рукоделием мужчина с татуировками и незакрывающимся ртом. Вероятно у него большой опыт в игнорировании людей. Он не попадает ни в один из привычных для Питера стереотипов. И Бикон Хиллс может и не худший из маленьких городов, но и не особо добрый к тем, кто слишком отличается.

Дети берут минутку переварить его заявление, затем заметно расслабляются. Хотя Лора всё равно добавляет:

— Если я её ещё раз увижу — обрызгаю.

Стайлз качает головой ещё до того, как Питер успевает что-то сказать:

— Нет, не обрызгаешь.  Потому что тогда ты будешь не лучше неё.

Она яростно смотрит, но не спорит.

— Для чего они?

Через какое-то время спрашивает Дерек, голос такой тихий, каким не был последние месяцы. И, ох, прошло уже почти два месяца с тех пор, как Питер притащил его в Ярнсом, только чтобы прекратить уже его хандру. До первого дня рождения Коры осталась пара недель.

Пока он осознаёт разговор продолжается.

— Что? Мои татуировки?

— Мхм.

— Про которую ты спрашиваешь?

— Эту, — быстро отвечает Дерек, указывая на изображение нити вокруг его запястья.

Стайлз улыбается и протягивает руку для инспекции.

— Это в честь моей мамы. Зелёный был её любимым цветом, а вязание — самым любимым делом. Так что я сделал зелёную нить в качестве напоминания о неё.

— А эта?

Райская птичка в честь Лидии, бывшей девушка и теперь друга. Отпечаток собачьей лапы на левой тазовой косточке в честь Скотта. Океан, выполненный в серых тонах вокруг бицепса — просто красиво. Цветы на голени потому что “разрешил набить Эрике всё, что захочет”. Звёзды на другом плече в честь людей, чьё упоминание Питер уже слышал раньше. Лук и стрела в честь Эллисон.

— А крылья? — Спрашивает Лора, стоя позади него, её маленькие пальчики лежат на их кожистых складках. Дерек тянется и проводит пальцами по когтеобразным навершиям. Они изогнуты и почти дотягиваются до ключиц.

Они похожи на крылья летучей мыши, только намного больше и злее. Глядя на них Питер не может не вспоминать старые деревянные фигурки дьявола и демонов.

Стайлз напрягает мышцы плеч и крылья танцуют и дрожат, как будто вот вот раскроются. Они идеально расположены вдоль группы мышц. От результат в дрожь бросает. Лора чуть вздрагивает и подаётся назад, одновременно напуганная и зачарованная.

— Эта особенная, — говорит Стайлз детям, — я не люблю говорить о причинах, по которым сделал их. Спросите меня через несколько лет?

И перед тем как они успеют начать дуться он мастерски заставляет их решить, что они хотят ещё поплавать, оставляя взрослых наедине со спящим младенцем. Стайлз смотрит как они уходят и рассеянно шевелит плечами.

— Дети ещё не доросли до этих причин, или слишком личное? — Питер не смог сдержать вопроса. Он слишком очарован и это отупляет.

Стайлз одаривает его ухмылкой и хлопает по одному из крыльев.

— Обе, на самом деле. Не возражаешь?

Возражаю.

— Нет. Расскажи мне лучше про лук и стрелу. Она отличается от остальных.

Стайлз смеётся, стучит по ней пальцем.

— Это потому что только её не делала Эрика. Всё остальные её, но эту я сделал ещё в БХ, когда мне было семнадцать. У Элли парная на бедре. Вязальные спицы.

— Пахнет историей.

Стайлз перекатывается, чтобы вытянуться на пляжному кресле, поднимает очки выше и пожимает плечами.

— Когда Элли было семнадцать её мать, любимая тётя и супер криповый дедушка погибли в автокатастрофе. Она ненадолго слетела с катушек и Скотт — в то время они ещё встречались —  отчаялся и напустил на неё меня. Из-за мамы, я полагаю. Именно так зародился Клуб Мёртвых Родителей, если тебе интересно.

***

Странно рассказывать об этом. Все, кого Стайлз знает в курсе этой истории. Всё, кто когда-либо видел его татуировки уже знают. Облекать это дерьмо в слова для Питера неловко. Эта история намного глубже.

Эллисон не просто "слетела с катушек". У неё буквально крышу унесло. Когда так накрывает девчонку, с опытом рукопашного боя, владеющую оружием дальнего поражения и отцом, занимающимся поставками оружия, это, ну. Она была опасна и её не ебало кто пострадает в её попытках найти подобие возмездия. Только кого наказывать, когда у твоего дедушки случился сердечный приступ за рулём и одним движением убил три четверти твоей семьи? Винить было некого и Элли винила всех.

— Так мы и подружились.

До этого она была просто девушкой Скотта, а он был просто другом Скотта. Шесть рукопожатий. Никакой реальной связи. Чужие люди. Только когда она опустилась до уровня Стайлза, стала такой же злой и беспомощной, полной ярости, как и он, они стали близки. Стали настоящими друзьями. Стайлз слегка жалеет об этом. Что им потребовалось пережить столько дерьма, чтобы построить дружбу. Но сейчас он едва помнит дни, когда они с Эллисон Аржент не были ужасающе близки.

— Это был Плохой Год, — говорит он Питеру, — через несколько дней после аварии отца ранили на службе. Я… — он собирается это объяснить, да? И это тоже. Так странно. — После мамы отец вроде как выпал на несколько лет.

Слишком много пил, ночевал в участке, забегал домой раз в несколько дней и едва мог взглянуть на мальчишку, у которого были глаза матери. Мальчишку, который везде таскал её спицы. У которого была её улыбка. Который ждал в пустом доме возвращения хоть кого-то из родителей. Мальчишка, которого он надолго забыл.

(Его мать умерла с лезвием бритвы в руках. А его отец превратился в призрака. Стайлз стал сиротой меньше, чем за день)

У тому времени, когда Джон Стилински очнулся от скорби, прошли годы. Стайлз научился растить себя, готовить, убираться и стирать, гладить форму и пылесосить ковры, делать домашние задания с помощью одного только гугла, покупать себе одежду и врать назойливым учителям. Он выяснил что будет, если отьбеливать попадёт на тёмные вещи, как разобрать детектор дыма в кухне, где стоит стремянка и как резать лук без слез. Он научился подделывать подписи и запомнил автобусные маршруты до участка, чтобы проследить, что его отец поел. Он был в порядке. Он научился отличать свежие помидоры от испорченных, чистить пылесос и узнал где лежат инструменты в подвале, на случай, если его велосипед опять сломается. Он научился улыбаться и принимать свои лекарства. Он научился добираться до школы вовремя  убеждать окружающих, что он в порядке. Что его все устраивает. Посмотрите на него, он улыбается, конечно он в порядке.

Он не спрашивал, что заставило его отца поднять глаза от дна стакана несколько лет спустя, осмотрется и урезать алкоголь. Ему было десять и он уже был взрослым по ключевым параметрам. И хотя он скучал по отцу, тот уже не сильно был ему нужен. Он был слишком взрослым для сказок на ночь и прогулок в парке, а со всем остальным мог отлично справиться сам.

— Когда ему стало лучше мы были скорее как, — соседи, которые изредка сталкиваются около холодильника, — напарники. А потом его ранили и меня блядь накрыло. Он уже едва был рядом столько лет, а теперь ещё и хочет умереть на моих руках? Да блядь не в этой жизни.

Он склоняет голову на сторону, окидывает Питера взглядом. Тот сидит на стуле, между его разведенных ног посапывает продолжающая мирно спать Кора. Эти голубые глаза проживают его насквозь. Он улыбается. Питер улыбается в ответ, сухо, словно понимает, хотя обычно никто на самом деле не понимает. Все друзья Стайлза считают, что он должен быть намного злее на отца, чем он есть сейчас. Но Плохой Год был почти десять лет назад. А критиковать детство уже бесполезно, верно?

— Я делал очень глупые вещи. И… Знаешь. Когда в семнадцать говорят, что делали глупости, речь обычно тупостях как, ну, тупостях. Например проникнуть в школьный бассейн ночью.

На это раздаётся сожалеющий смешок.

— А у меня было айкью 145, я вырос рядом с полицейским и у меня не было инстинкта самосохранения.

Я всегда был злым ребёнком, он как-то сказал Лидии истекающим сарказмом голосом.

Ты как лесной пожар, Стайлз, она ответила сухо и грустно, абсолютно честно.

— Когда я говорю о тупостях, я имею в виду, что так облажался, что чуть не загремел в тюрьму. Элли меня вытащила.

— Ответная услуга?

Он пожал плечами.

— Вроде того. Татуировки были её идеей. Напоминать нам, что мы не одиноки, как она сказала. Ей тогда уже было восемнадцать, а я заставил отца подписать разрешение.

Гермы пытался спорить, но Стайлз просто откровенно проинформировал его, что подделает подпись, если у него не будет настоящей. В то время его отец ещё был слаб, а Стайлз в раздрае, иголками наружу.

Боже, он был так зол.

— И в целом это вроде как всё об этой, — он и так уже сказал слишком много.

Питер мычит, задумчиво и тихо, а потом предполагает:

— Крылья с этим как-то связаны, верно?

Умный, умный человек.

Стайлз закрывает спрятанные за очками глаза. Глубоко вздыхает запах мороженого, хлорки, солнечно света и ребёнка.

— Иногда, — отвечает он, едва различимо на фоне окружающего шума. — Проще всего выпустить демона через парадную дверь, чтобы избавиться от  него.

— Или вывернуть наизнанку на собственной коже?

Стайлз позволяет губам дёрнуться в улыбке.

— Умён.

10

ГЛАВА 15

День рождение Коры.

Это проблема. Например, потому что Питер терпеть не может детские вечеринки в честь дня рождения. И он никогда не понимал зачем устраивать праздник ребёнку, который слишком мал, чтобы это запомнить. Первый день рождения Лоры он провёл напиваясь в компании дальнего родственника, который понятия не имел во что его затащили и не потрудился явиться на день рождения Дерека.

И теперь Кора.

Вторая причина бояться этого дня в том, что это первое важное событие с пожара. Лора и Дерек родились зимой, так что они отметили до. А Рождество, слава богу, ещё далеко. 

Но до первого дня рождения Коры осталось меньше двух недель и её родителей там не будет.

Если бы мог, Питер бы просто проигнорировал дату. Но в этом-то и дело, правда? Талия и Пол не с ними, так что если Питер не устроит что-то на её день рождения, то никто не устроит.

— Семейное собрание! — Кричит он в коридоре и добавляет, не получив реакции, — Сейчас! Будет газировка!

Через тридцать секунд два внимательных ребёнка сидят за кухонным столом. Перед обоими стоит по банке Спрайта.

Питер садится, складывает руки на столешницу и объявляет:

— День рождения Коры.

Лора оживляется.

— Мы будем праздновать?

Ах да. Причина номер три:  Питер общался с родителями “одноклассников” Коры в детском саду только когда те подходили к нему с жалобами на его ракету “Скад” в человеческом обличии. Друзей у Коры там нет. И нет ничего более грустного, чем вечеринка, на которую никто не пришёл. (И ничего более катастрофичного, чем вечеринка на которой Питеру нужно вести светскую беседу с людьми, которых он не выносит.)

Дерек морщит нос.

— Нам обязательно?

Питер делает мысленную пометку купить ему дополнительной пряжи, когда они в следующий раз поедут к Стайлзу.

— Какие ещё будут предложения?

— Нам нужен торт, — говорит Лора. — И подарки. День рождения без подарков это глупо.

— Верно. — Закупиться для детей всё ещё легко. Они заменили много после пожара, но всегда нужно купить что-то ещё. — Чем будем заниматься?

— Парк?

— Мы постоянно ходим в парк. Бассейн!

— Только не опять. Зоопарк?

Это, кажется, устраивает обоих. Питер считает вопрос закрытым.

— Поход в зоопарк, пикник с тортом, пожарки дома?

Оба кивают. Это отличный план, особенно потому что в него входит кормление Коры именинным тортом на улице, где им не придётся закрывать стены брезентом.

— Только мы четверо?

Дерек подскакивает.

— Мы можем взять с собой Стайлза?

— И Эллисон? — Добавляет Лора.

Ладно, это что-то новенькое. Питер знает, что его племянница боготворит соседку Стайлза, но пока это происходило на расстоянии и по большей части выражалось в рандомных комментариях вроде: “Я хочу волосы как у Эллисон” или “Стайлз говорит, что Эллисон знает карате. Можно мне записаться на карате?”

(Ответом на что было нет. Совершенно точно нет. Ты бы захватила мир к двенадцати годам. Позволь мне насладиться иллюзией контроля ещё немного.)

— Мы можем им предложить, — великодушно решает Питер. Он почти уверен, что Стайлз сам уцепится за возможность носиться по зоопарку за гиперактивными детьми в свободное время. А вот Эллисон может быть не такой сумасшедшей, как её лучший друг.

— Кто-то ещё?

Лора удовлетворённо качает головой, а вот её брат неуверенно ёрзает на стуле.

— Племянник?

— Можем мы… Это день рождения Коры, но… может Пэйдж прийти?

О. О.

— Давай ты спросишь у неё? И раздобудешь мне телефон её матери, чтобы я мог позвонить? — Хелен похожа на человека, с которым он мог бы проговорить больше пяти минут без фантазий о лоботомии. Стоит попробовать.

***

— Эрика, — пытается Стайлз в пятый раз, — Эрика, остановись.

Она продолжает указывать и злорадствовать, и вообще вести себя как мудак, задыхаясь от гоготать.

— Ты прямо тут родишь, если не перестанешь выть, как ёбання гиена, чёрт возьми!

— Я знала, я знала, я была абсолютно права и увидал Стайлз свет! — Она пропевает всё предложение и, проклятье, она говорит в рифму. /у меня не очень вышло, но я пыталась имитировать рифму/

— Бойд, сделай что-нибудь! — Приказывает Стайлз, но молчаливый гигант, как обычно, совершенно бесполезный против матери своего ребёнка. Он просто пожимает плечами и спасает чашки с кофейного столика, когда кажется, что Эрика вот-вот опрокинет его.

— Я же говорилаа!!!

— Я тебя ненавижу!

Она прекращает смеяться, чтобы состроить в его сторону обиженное лицо.

— Оууу, ты бевный мавыф.

Серьёзно?

— Пошла ты, Эри. Пошла ты.

Она вытирает слёзы и слегка выпрямляется.

— Эй, да ладно. Мне не так часто выпадает шанс сказать, что я заставила тебя сделать что-то, чего ты не хочешь. Кажется, это вообще первый раз.

— Драг, — говорит Бойд и возвращается к листанию журнала, делая вид, что не в восторге от напоминания о том, что как-то Стайлз позволил Эрике нарядить себя и прошествовать через весь Бикон Хиллс. Фотографии остались. И да, ноги Стайлза отлично смотреть, но чёрт возьми нет.

— Второй, —поправляется она.

Время маленькой мести.

— На самом деле, — медленно тянет он, просто из вредности, — ну ты убедила меня нанять помощника. — Барабанная дробь. — Это был Питер. Я поговорил с ним об этом и он был логичен и совсем меня не бил. И я решил попробовать.

Он чертовски высокомерно выдыхает в конце. Потому что он может, а Эрика последние пять минут выла, гоготала и вообще вела себя как последняя сучка в его отношении. А он даже стукнуть её не может, потому что она беременна и вот-вот родит.

Эрика выпрямляется, что впечатляет, потому что Стайлз не уверен, как она вообще умудрилась согнуться с таким огромным животом.

Бойд опускает журнал.

— Питер убедил тебя нанять кого-то в магазин.

Не вопрос, но Стайлз всё равно отвечает.

— Да.

— Питер. Которого ты знаешь несколько недель. Убедил тебя сделать что-то, что мы год пытались заставить тебя сделать.

Ну. Если так на это смотреть…

— Он меня не бил?

— Слабо, Стилински, слабо, — критикует Бойд.

— Когда свадьба? — Одновременно с ним спрашивает Эрика.

— Что?

— Когда свадьба?

— Не будет никакой свадьбы, боже. Мы что в детском саду?

Но у Эрики её Серьёзное Выражение Лица.

— Стайлз, Бэтмен, ты  его послушал. Ты  никого не слушаешь.

— Я вас постоянно слушаю.

Бойд фыркает.

— Ага. Когда мы говорим то, что ты хочешь услышать.

В его словах есть резон. Очень много.

— Чёрт тебя побери, — бормочет Стайлз, бросая на него взгляд. Бойд безмятежно смотрит на него в ответ.

Эрика шлёпает Стайлза по бедру, чтобы привлечь внимание.

— Так вы двое?

Стайлз закатывает глаза, потому что серьёзно, сколько можно?

— Чы что? Не занимаемся сексом? Мне больно тебе это говорить, но я не занимаюсь сексом где-то с семью миллиардами человек в любой момент времени.

Теперь она закатывает глаза.

— Отношения. Секс. Разные вещи.

Сильно, от девушки, которая затащила Бойда в кладовку на второй недели знакомства. Эрика стала довольно дикой, после того, как избавилась от застенчивости вызванной эпилепсией. После того, как она практически переросла болезнь становилось только хуже. Слишком много информации. И все очень хотелось забыть услышанное.

— У него трое детей и о них нужно заботится. Мы друзья. Мы разговариваем. У него были хорошие аргументы. Не раздувайте из мухи слона, пожалуйста?

Последнее, что ему сейчас нужно, так это друзья, толкающие его на что-то, что просто не может случиться. Стайлз доволен своей жизнью и людьми в ней. Нет нужно поднимать шум.

Эрика обнимает его. А потом шлёпает по затылку.

— Ты идиот. А теперь покажи мне заявления.

Именно по этому он не испугался её безумия. Он вытаскивает пачку — Эллисон вычитала, из-за своей абсурдной боязни судебных исков — и постер к ним.

— Можешь выставить в салоне?

Неделю назад Эрике пришлось взять паузу на работе, видимо работы в тату-салоне может вызвать беспокойство за здоровье беременной женщины. Босс выставил её за дверь, сказал наслаждаться свободным времен, поскольку он не хочет рисковать. И что ей лучше бы прислать ему фотографии, как только малыш родится.

— Если шеф пустит меня на порог — разумеется. — Она наклоняет голову, задумывается на секунду. — Социальный эксперимент. Как много человек, которые тусят в тату-салоне, ещё и интересуются рукоделием?

Бойд и Стайлз поднимают руки. Эрика похлопывает Бойда по руке.

— У тебя есть татуировки только потому что я тебя держала и била их, милый.

Стайлз фыркает. Это оправдание может и работало на первой паре, но после шестой или седьмой никто не верил в сексуальный шантаж. Бойд такой же татуировочный наркоман как Стайлз и Эрика. Они втроём медленно, но верно склоняют Киру на свою сторону. Лиса на её бедре до сих пор одно из лучших творений Эрики.

— Это может спасти меня от общения со слишком большим количеством предвзятых говнюков. Айзек тоже оставил несколько в молодёжном центре.

— Заполучи их молоденькими. Мне нравится ход твоих мыслей.

— Ты всё опошлила.

Он показывает ему фак, морщится, руки взлетают к животу.

— Детка?

Она просто берёт их руки и прикладывает на разные стороны своего живота, ждёт. Через мгновение Стайлз чувствует.

— Вау! Что Орешек там делает?

— Сальто, судя по ощущениям. Весь день такой. — Она кривит лицо. — По крайней мере сейчас он не пинает мои почки.

Какое-то время они так и сидят, пока Стайлз неохотно не убирает руку. Он знает, что улыбается, как дурак, но это потрясающе. Внутри его подруги растёт крошечный ужас. Насколько это потрясающе?

— Ещё не выбрали имя?

Они обмениваются тяжелым взглядами и Стайлз поднимает руки ладонями вперёд.

— Вам не обязательно мне говорить.

Пока что они даже пол никому не сказали. Всё это время ребёнка зовут Проект Орешек. Такими темпами ближний круг друзей будет звать ребёнка Орешком до выпуска из школы.   

— Том, если будет мальчик, — говорит Бойд, словно это мелочь.

— Алиша, если девочка, — добавляет Эрика.

Это… Стайлз не может спорить с этим, не так ли? Он никогда не встречал сестру Бойда, девочку, которая пропала однажды и которую так и не нашли. Он знает, что по ней ужасно скучают, даже десять лет спустя.

— Это идеально, — говорит, вместо того, чтобы шутить про мини Элли бегающую вокруг. У него впереди годы, чтобы шутить об этом.

Эрика кивает. Бойд улыбается.

— Да, — говорит он, — это идеально.

Судя по тому, как он смотрит на свою девушку — имя  было идеей Эрики. Стайлз воспринимает это как намёк, что ему пора уходить.

***

— Утки или ракеты?

Слышит он вместо приветствия, когда открывает входную дверь.

— Что?

Эллисон бросает на него взгляд и возвращается к внимательному изучению экрана своего ноутбука.

— Утки или ракеты, что больше понравится Коре?

— Ракеты. Почему ты покупаешь вещи для Коры?

— Проверь сообщения.

Он проверят.

Мы отмечаем первый день рождения Коры в следующее воскресенье в зоопарке. Хотел бы ты нас сопровождать? Твоё присутствие было запрошено.

Только Питер мог прислать настолько формальное приглашение на детскую вечеринку.

Следом было:  пжлста приходи. пжлста, пжлст. Обнимашки, Д&Л

— Тебя тоже пригласили?

Эллисон ему ухмыляется.

— О да. Никакого больше прикарманивания детей. Я всегда хотела миньонов.

Она разворачивает к нему экран, показывая, что изучает крошечные свитера.

— Одежда? — Подтрунивает он. — Серьёзно? Не могла придумать что-то получше?

Она показывает ему язык, он отпивает её вина в качестве мести.

— Как будто ты не будешь совершенно предсказуемым и не свяжешь ей что-нибудь. 

Одеяльце было его первой мыслью. Милое, обнимательное, которое она сможет долго таскать с собой. И ещё мячиков. Потому что он в жизни не видел ничего более милого, чем Кора Хейл в корзине вязанных мячей.

Он просматривает отобранное Эллисон и одной рукой набирает быстрый ответ.  КонечноЮ когда и где?

— Ракеты явно крутейшее, — особенно учитывая среднюю скорость перемещения Коры.

— Я тоже так думаю, дай, — она забирает обратно ноутбук и заказывает свитер, вместе с ещё тремя вещами в корзине. Когда Стайлз поднимает бровь ей даже не хватает такта покраснеть. — Сколько вещей ты уже для них сделал?

Несколько мячей для Коры, шапку, заколки для Лоры, шапку для Дерека, пингвина, зайца и пару супергеройских черепах. У них есть плащи. Стайлз еле нашёл в себе силы с ними расстаться.

— Не так уж и много.

Судя по выражению лицу она не купилась. Чёрт бы её побрал.

— Свитер с ракетами, — заявляет Элли, — и игрушки. Потому что я хочу. Теперь заткнись и начинай делать детские подарки.

Она так хорошо его знает.

***

Лора засыпает, но агрессивно используя каждую минуту перед отходом ко сну. Дерек сдаётся полчаса назад и сонный, но в сознании, сам идёт в постель.

Лору вырубает на диване за просмотром телевизора, пока Питер пытается работать рядом с ней. Он даже не заметил, пока она не всхрапнула, перевернулась и чуть не упала на ступку бумаг у него на коленях.

Он откладывает работу и берёт Лору на руки, относит наверх, в её комнату. Он коротко задумывается, не разбудить ли её для чистки зубов. Но она выглядит такой измученной, что он решается.

Просто раздевает её до футболки и трусиков и укладывает под одеяло. Она дёргается, ворчит, но не просыпается. Он целует её в лоб и едва слышно желает хорошего сна. Он уже на полпути к двери, когда она бормочет:

— Дядя Питер?

— Да, милая?

— Думаешь Эллисон умеет плести французскую косичку?

Он понятия не имеет.

— Мы можем спросить, — отвечает он, делая пару шагов обратно к кровати.

— Хршо. У тебя отстойно выходит.

И правда. Он пробовал один раз и дело закончилось слезами. Плакали обе стороны.

Он думает что на этом разговор во сне закончен и поворачивается обратно к двери. Только она снова зовёт.

— Дяди Питер?

На этот раз, когда он поворачивается, Лора сидит на постели. Её глаза открыты, пусть и не полностью. Она щурится на него, как шахтер на солнце. Он садится рядом с ней на кровати, осторожно, чтобы не раздавить Веджи, кривоухого кролика. Или Тортиллу, Черепаху Ужаса в Плаще.

— Да, милая?

Она теребит нитку от своего одеяла.

— Как ты думаешь, мама злится на меня?

У него сердце в груди замирает. Замирает и кажется, что уже никогда не забьётся снова.

— Конечно нет. Почему ты думаешь, что она злится?

Она опускает взгляд, теребит нитку, отрывает её, снова поднимает взгляд на него.

— Мне здесь не нравилось, когда мы только переехали.

Это ещё не всё, он знает и молчит, хотя его сердце так и забилось снова. Он знает, знает, потому что они втроём рыдали, пока не забывали в первые недели в этом дома. Тогда стены ещё были голыми, а в их носах стоял запах пепла.

— Но сейчас… Сейчас нормально. У меня есть друзья в школе и Дерек, и Кора, и ты, и Стайлз, и оборотнерусалочьи тренировки веселые. Я могу играть в футбол и у меня действительно красивая комната и ты часто с нами играешь и… — если бы она была не такой сонной, она бы всхлипнула, сейчас же скорее тяжело вздыхает, из-за вещей, которые не должны знать в десять. — Дядя Питер, мне здесь нравится.

Она звучит так виновато.

— Твоя мать, — как-то выдавливает он, с недостатком кислорода в лёгких и небьющимся сердцем, — никогда не стала бы злиться на то, что ты счастлива. И твой отец тоже. Я счастлив, что тебе нравится здесь со мной. И они бы тоже были счастливы. Хочешь расскажу секрет?

Она смотрит широко распахнутыми глазами, очень серьёзно, и он наклоняется, обнимает её и шепчет:

— Мне тоже нравится здесь с тобой.

Она обнимает его в ответ, с небольшим смешком облегчения и он вдруг снова может дышать, а сердце пытается выпрыгнуть из груди.

Через пять минут она снова засыпает. Так быстро и крепко. Он не уверен, что она будет помнить этот разговор утром.

У Питера шумит в голове. От облегчения, мог бы сказать более слабый человек, потому что как-то, не смотря на все его проёбы, Лора, по крайней мере, кажется в порядке. Кажется её устраивает жизнь здесь, с ним. Быть выращенной им. Он знает, что не выбрала бы его. Так и должно быть. Талия и Пол всегда должны быть её первым выбором. Но знать, что это нормально, что  он хорош для третьего в списке…  Боже, вот что эти дети его превратили?

Твои дети, он обращается к Талии, пока идёт на кухню на подгибающихся ногах и наливает себе самую большую порцию скотча, которую сможет осилить. Молча и по идиотски счастливо.  Твои ебучие дети.

Он достаёт ноутбук, гуглит рецепты детских тортов ко дню рождения и надирается в сопли.

11

ГЛАВА 16

— Мистер Хейл?

Мэри, его новая секретарша, спрашивает робко, голова торчит из приоткрытой двери.

— Да, Марсия?

Она тайком хмурится на ошибку в имени, но ничего не говорит. Он уже третий раз назвал её не тем именем на М за это утро и она так ничего и не сказала по этому поводу. Если эта девчонка не отрастит хребет и быстро, то она скоро сиганёт с обрыва и Питеру придётся опять искать новую секретаршу.

Ему этого не хочется. Последняя и так пришла в компании десятиминутной лекции от Энниса. Если эта тоже сбежит, то лекциям Энниса конца не будет.

— Прибыл посетитель на два часа, сер, эм, мистер Хейл.

Отлично. По крайней мере она начала разбираться с “сером”. Будет превосходно, если она ещё и осмелится обращаться к нему по имени. Серьёзно, Кали говорила, что эта дерзкая. И, разумеется, Питер ожидает лёгкую порцию здоровой опаски от своих подчинённых, но они должны функционировать в отрыве от него. Инициатива хорошая штука. И ответные колкости только приветствуются.

— У меня нет встречи на два часа.

Он проверял календарь ранее.

— Теперь есть, — объявляет новый голос. Следом за ним появляется безукоризненно одетая женщина с рыжими волосами и на ужаса.щих каблуках. Она проталкивается мимо Мэри и бросает сумочку на одно из кресел для посетителей, перед тем как опуститься во второе.

Нагло.

— Видимо так, — признаёт Питер складывая руки на столе. Пока он слишком заинтригован.

Мэри делает полшага вперёд, полный шаг назад и останавливается в дверном проёме.

— Мне стоит… вызвать охрану?

— Для этого несколько поздно верно? — задумчиво тянет Питер.

Губы рыжей чуть дёргаются на одну сторону и его резко ошарашивает осознанием кто именно вторгся к нему. Умная и красивая, пугающая и уроничная…

— Я… эм… я… тогда кофе?

— Подойдёт, Мария. Мне как обычно, пожалуйста. Мисс Мартин, что вам?

Лидия Мартин склоняет голову в чём-то похожем на признание и поворачивается к Мэри.

— Капучино, если не затруднит. И, дорогуша?

— Да?

— Я только что прошлась по тебе. Знаешь почему?

Мэри сглатывает и Питер уже видит, почему Стайлз обожает эту женщину.

— Нет?

— Потому то ты ведёшь себя как половая тряпка. Не веди себя как половая тряпка. А сейчас, кофе?

Мэри какое-то время просто стоит на месте, полностью парализованная. Затем открывает рот, наверное чтобы извинится. Захлопывает его через секунду.

— Кофе, — говорит она, голос более уверенный, чем за всё утро, — будет через минуту.

Она закрывает за собой дверь и Питер ждёт, пока она выйдет из зоны слышимости. Вздыхает.

— Наконец-то.

Лидия смотрит на него ехидно выгнув бровь.

— Интересно, — единственное, что она говорит.

— Стараюсь. Чем я могу вам помочь, мисс Мартин?

Лидия улыбается, как акула. Только акулы и вполовину не такие красивые в процессе.

— Лидия, пожалуйста. Могу я звать вас Питер?

— Разумеется.

— Хорошо, тогда Питер. Вам нравится использовать Стайлза в качестве няньки?

***

— И так, Лиам, я же могу называть тебя Лиам, правда?

Парнишка на диване нетерпеливо кивает. Он в джинсах и застёгнутой на все пуговицы рубашке, на ногах изношенные кроссовки и Стайлз замечает, что он пытался придать своей причёски приличный вид, хоть и полность провалился. Мальчишка напоминает ему молодого Скотта. До того, как тот начал встречаться с Эллисон и научился подчёркивать свои достоинства.

Лиам всё ещё на стадии неловкого щенка. Стайлзу хочется его накормить и почесать пузико.

— Конечно, мис… эм Стили…

Стайлз прерывает его агонию.

— Зови меня Стайлз, чувак. Все так и делают. Расскажешь мне что-нибудь о себе?

Да, он ведёт себя как говнюк сейчас. Немного. Но он ещё помнит с полдюжины собеседований и ему нужно отплатить за них. Хотя бы слегка. Он терпеть не мог собеседования. Ему приходилось прятать татуировки и прикладывать немало усилий, чтобы удержаться от болтовни. И это было ужасно, потому что интервьюеры всегда, всегда его осуждали. 

— Мне девятнадцать?

Начинает Лиам и звучит слишком вопросительно.

— Не знаешь сколько тебе лет?

— Нет, мне девятнадцать. Я первокурсник и мне нужна подработка.

— Почему здесь?

Он прикусывает губу перед тем как ответить.

— Мой отец врач. Он говорит, что это помогает сохранить гибкость в пальцах. Что-то типа того. Он научил меня несколько лет назад. Это… успокаивает.

Врать совсем не умеет. Стоит запомнить.

— И почему тебе нужно успокаиваться?

Пацан краснеет до корней волос.

— Мне обязательно вам говорить?

Хорошая попытка.

— Ты хочешь здесь работать?

***

— Прошу прощения?

— Вам доставляет удовольствие использовать моего друга как няньку? — Лидия повторяет, подчёркивая каждое слово.

— Я не был осведомлён, что использую Стайлза, — за исключением похищения и в качестве редкой награды, которой можно помахать у детей перед носом. Но об этом никому знать не стоит.

— О, так вы не бросаете на него детей, просто потому что он дешевле, чем услуги реальной няни? — Она склоняется вперёд, провокационно открывая вид на ложбинку груди. Выражение её лица — объявление войны. Осознанно провоцирует всеми доступными способами.

Питер, впрочем, играл в эту игру, когда она ещё подгузники носила. (Боже, он старый.)

— Я попросил друга о помощи. Один раз. И я не думаю, что вам это каким-то образом касается.

Лидия прочищает горло, но и без слов ясно, что она об этом думает. Её возражения останавливает возвращение Мэри с маленьким подносом. Она ставит чашки на столе между ними.

— Это всё, мистер Хейл?

— Это всё, спасибо, Мэри, — Питер любит награждать своих миньонов за хорошее поведение.

Мэри ослепительно ему улыбается и уходит.

— Так вы не заставили Стайлза нанять помощника, чтобы сбрасывать на него своих детей?

Обвинения такое нелепое, что Питеру приходится сдерживать смешок.

— Моя дорогая, вы пытается играть в игры с юристом?

— А вы пытаетесь уклониться от ответа на мой вопрос?

Она парирует без раздумий.

***

— Я… злился. Очень сильно злился, — пацан упрямо пялится на Стайлза, перед тем как добавить, — это расстройство.

Стайлз кивает.

— Это всё ещё проблема?

Его сотрудники не могу распускать руки в отношении покупателей, даже если он сам иногда мечтает об этом.

Яростное мотание головой.

— Как я и сказал, отец научил меня вязать и это успокаивает. Я уже год сильно не злился.

— Отлично. Есть опыт работы в магазине?

— Я подрабатывал официантом в забегаловке, когда учился в школе.

— Значит ты в курсе что можно и нельзя во время общения с клиентами. Отлично. В заявлении ты указал, что из рукоделия знаком только с вязанием. Насколько хорошо у тебя выходит?

Лиам расслабляется от этого вопроса, либо потому что они закончили ходить по минному полю, либо потому что вязание действительно его спасательный круг, как он заявляет. У него опускаются плечи и расслабляется челюсть. Затем он ныряет в сумку и достаёт мягкие поделки. Пацан Стайлзу нравится, правда нравится.

Он принёс образцы!

Люди, которые приносят вязанные вещи просто не могут не нравится!

***

— До настоящего момента, — отвечает Питер, — я не слышал ни одного серьёзного.

Лидия поджимает губы, делает глоток кофе, который должен быть обжигающим. Она и глазом не ведёт.

— Вы заставили Стайлза нанять кого-то для магазина?

Он фыркает.

— Хотя мне льстит, что вы думаете, будто у меня так много власти над Стайлзом, я более чем уверен, что никто не может заставить Стайлза что-то сделать. Так что нет, я не заставлял. Я всего лишь побыл для него хорошим слушателем. Он пришёл к решению самостоятельно.

Он коротко рассматривает возможность вышвырнуть Лидию. Она не имеет никакого права совать нос в дела, которые её не касаются. С другой стороны его странно воодушевляет факт, что друзья Стайлза считаю его достаточно важным, для угроз.  Ещё и доставленных в такой смертоносной форме.

(Он не боится, что они заберут у него Стайлза. Это было бы таким ребячеством.)

В-первый раз за всё время Лидия перестаёт источать ледяную сосредоточенности и умеренно неодобрение.

— Хорошо. По крайней мере ты не полный идиот. А теперь вернёмся к другой части вопроса. Ты используешь Стайлза из-за его таланта Крысолова?

***

— Ох, только посмотрите на это кабельное вязание. У меня так и не получилось его освоить — всегда получается дырявым.

Лиам озаряет его улыбкой.

— У меня тоже так было. Но я выучил пару трюков. Я могу вам показать, если хотите?

Стайлз мимоходом кивает, когда продолжает перебирать кучу. Там есть неплохие узоры и цветовые схемы, уверенные петли.

— Ты готов учится другим видам рукоделия? Сложно помочь клиенту, когда ты понятия не имеешь, что делаешь.

Его одаривают ещё одной счастливой щенячьей улыбкой.

— Абсолютно! Моя бывшая девушка обожала скрапбукинг, так что я могу имитировать понимание в отношении бумажного рукоделия, но не вязание крючком, шитье или что-то ещё. Я с удовольствием научусь.

Стайлз рассматривает мальчишку. И ага, странно называть кого-то меньше чем на десять лет младше мальчишкой, но Лиам слишком напоминает ему Скотти, чтобы он мог смотреть на него, как на взрослого. Он такой щеночек.

— Давай обсудим часы, — наконец-то произносит он, отдавая обратно свитер и прикидывая какие образцы он может поручить Лиаму сделать. Кабель у него действительно выходит очень красиво.

***

— Даже если бы я и использовал, ты действительно думаешь, что это тебя касается? — Требует Питер, просто потому что ему любопытно, как она отреагирует на откровенный отказ.

— Да, если это причинит Стайлзу боль, — она снова не задумывается ни на секунду.

— Та ты считаешь, что его нужно защищать, — возможно он наслаждается этим словесным спаррингом чуть больше, чем стоило бы. 

— Нет. Но я считаю, что он этого заслуживает, — прекрасный подбор аргументов и, серьёзно, если что-то красивое в яростной преданности этих людей друг другу. Они как стая диких животных, судя по тому, что успел увидеть Питер. Он понимает, ему кажется, почему Стайлз сохранил память о них всех на себе. Их стоит хранить.

Поэтому, и только поэтому, он решает ответить честно.

— Дети обожают Стайлза, а он обожает их. Когда он решает провести с ними время, это исключительно по его собственной воле. К слову, я ценю твою позицию, но не понимаю почему наша с ним дружба требует интервенции. И пока мы говорим о Стайлзе, он в курсе, что ты всё ещё влюблена в него?

Лидия слегка наклоняет голову. Улыбается.

— Мхм. Конечно он в курсе. Я убью за него и он избавится от тел для меня. Теперь я не могу решить: ты осознанно прикидываешься недалёким или правда тупой?

Её спокойное признание чувств… ошарашивает. Необычно. Питер, что ж, Питер кажется ей восхищается. Её храбростью. И всё же.

— И что ты хочешь этим сказать?

***

— Наша цель, — поясняет Стайлз указывая на свой прекрасный график, — это двадцать рабочих часов в неделю для тебя. Либо вместе со мной, во время наплыва клиентов, либо одному по утрам или вечерам. Дополнительный смены опциональны. Если всё пойдёт хорошо, то сможем оформить тебя в штт.

— Мы сможем участь расписание занятий?

— Конечно. Если ты получишь место, то дашь мне своё расписание и мы что-нибудь придумаем.

Если. Ха. Мысленно Стайлз уже нанял щеночка. Всё что осталось, это провести стресс тест и посмотреть, как он будет справляться. Ему нравится Лиам. И ему нравится, что у него есть семейная связь с рукоделием. Нравится, что он горит желанием.

— У тебя есть планы на остаток вечера?

Качание головой.

— Нет. А что?

— Испытательный срок. Произведи на меня впечатление и я отменю остальные собеседования.

Не то чтобы у него были назначены, пока что. У него было десять заявок за первую неделю. Восемь сразу отправились в мусорку. Он сохранил только девятое, на случай если Лиам окажется полным  придурком. Но он не оказался, так что он может забыть про Мэтта Диллера, с факультета изобразительных искусств. Кто вообще указывает запечатление красоты, как хобби?

***

Лидия небрежно-пренебрежительно качает головой.  Это раздражает.

— Ничего. Ты занят в пятницу вечером?

У Питера брови взлетают к линии волос.

— Нет.

— Теперь занят. Это вечер пиццы для всей банды и ты придёшь. Собираемся у Эллисон и Стайлза, возьми у них адрес и приходи к восьми.

Уже среда.

— Я не уверен, что успею найти няньку за такой коротких срок.

Она окидывает его скептическим  взглядом.

— Ты берёшь детей с собой, — информирует Лидия, словно это было очевидно и только полный имбицил подумал бы иначе.

Питер… Питеру на самом деле нечего на это ответить.

— Мы там будет, — говорит он в итоге. Потому что он не до конца уверен, что Лидия Мартин реальная. Или примет во внимания любой ответ, кроме того, который она хочет услшать.

Она встаёт, забирает сумочку со второго кресла и величественно кивает.

— Я знаю.

С этим она покидает его кабинет, обернувшись на пороге.

— Кстати у Стайлза сегодня первое собеседование. Если хочешь помочь со стресс тестом для кандидата, то появится в магазине в ближайший час будет хорошей идеей.

И она исчезает.

Ну, решает Питер допивая собственный кофе и начиная отбирать документы, над которыми он поработает дома, ему всё равно нужно узнать адрес Стайлза.

***

Лиам дружелюбный, открытый и иногда теряется, когда чего-то не знает. Но он так это делает, что клиенты совершенно не способны на него злиться.

Это как отпустить щенка в парке и смотреть, как все тают. Он довольно быстро осваивается за кассой и он очень воодушевлён.

Пора признать очевидно, он уже практически нанят, думает Стайлз, глядя как его новый сотрудник выкладывает новые клубки пряжи.

Всё идёт прекрасно, пока дверной колокольчик не оповещает о новых посетителях и три снаряда не влетают внутрь. Первый летит к корзине с поделками рядом с диваном, тут же в неё ныряя. Второй чуть не отскакивает от Лиама и начинает допрос до того, как тот успевает  увернуться. Третий бьёт Стайлзу по ногам с привычной силой и счастливым: “Ста, ста, ста”.

Он поднимает Кору на ноги, влажно чмокает её щёку и спрашивает:

— Ты только что произнесла моё имя, маленькая торпеда?

— Ста, ста, ста!

— Стайлз. Скажи Стайлз.

— Ста, пфффффффгах!

— Достаточно близко. Привет, Питер.

Питер, в своём типичном рабочем прикиде, хмыкает:

— Ты должен быть польщён. Жо этого она говорила только “нет” и “деде”.

— Дерек?

— Весьма вероятно, — соглашается Питер и пытается забрать Кору. Стайлз шипит на него и поворачивается в сторону Лоры, которая успешно забалтывает Лиама. Откуда он, работает ли он здесь, сколько ему лет, занимается ли он рукоделием, нравятся ли ему оборотни, что он думает о русалках, это её любимая футболка, любит ли он комикс со Снуппи, это потрясный комикс, разве Стайлз не крутой, она скоро от него получит заколку-плёлку.

— Эй, малышка, — кричит Стайлз, — дыши.

Она останавливается. Преувеличенно глубоко вдыхает. Продолжает говорить. У Лиама глаза размером с тарелки, он взглядом просит у Стайлза помощи. Стайлз ухмыляется и идёт остановить Дерека от попыток распустить наполовину готовую амигуруми, только чтобы увидеть как та сделана. Питер идёт следом, и до того, как Дерек состроит грустную моську из-за того, что ему не дали закопаться в корзине, перенаправляет его внимание.

— Видишь того юношу?

Дерек кивает.

—  Надоедай ему.

Дерек сначала выглядит скептически. Затем смотрит на Стайлза для проверки, тот только пожимает плечами и опускает Кору на пол, чтобы она могла пойти следом. Что оставляет взрослых наедине.

— Кто тебя на это подбил? — Стайлз спрашивает подозрительно. Потому то он точно не говорил Питеру про сегодняшнее собеседование. Лора вела себя подозрительно с самого прихода. Обычно она сначала здоровается с ним, а потом уже идёт изучать. И она никогда не бывает так открыта с совершенно незнакомыми людьми.

Ну блядь. Стайлз уже знает привычки этих детей. Когда это вообще случилось?

Он не успевает зациклиться на мысли, поскольку Питер вводит его в ступор по совершенно иной причине.

— Мисс Мартин нанесла мне визит сегодня.

— О мой бог, — его голос срывается на писк. Он этим не гордится, но Лидия. Лидия приходила к Питеру. Лидия и Питер в одном помещении. О, боженька милостивый.

Питер хохочет и хлопает Стайлза по плечу настолько покровительственно, насколько у него выходит. Козёл.

— На самом деле это было довольно занимательно. Я вижу, почему ты её так обожаешь. Она дьявольски хитроумна.

Стайлз просто дышит. Затем вскидывает бровь и спрашивает:

— А ты знаешь, что начинаешь использовать снобские словечки, когда чувствуешь себя некомфортно?

Питер насмешливо фыркает.

— Так же я был приглашён на Вечер Пиццы. Мне так же было сказано, что ты предоставишь адрес.

Ох-хо.

— Серьёзно? Она это сделала?

Питер хмурится.

— Ты не хочешь, чтобы я приходил?

Идиот.

— Нет! В смысле, да. Не это. Вам четверым будут очень рады. Но там будут все мои друзья.

Судя по виду Питер не понимает.

— Знаешь, друзья, которых я представляю как свою семью? Друзья, которые ещё и мудаки?

— О.

Ага, о. Лидия практически пригласила Питера познакомиться с семьёй и Стайлз её немного ненавидит, потому что они просто друзья и Стайлза это устраивает, ясно. А если бы его это не устраивало (что?), то это бы означало, что ему нужно признать, что он всерьёз запал на Питера. И он ненавидит, ненавидит, ненавидит то, что Лидия его уделываети. Каждый чёртов раз.   

Эта восхитительная, жестокая богиня.

— Если ты считаешь, что это плохая идея…

На другом конце магазина Кора изображает самолёт в ногах Лиама, пока тот отвечает на вопросы Лоры и показывает Дереку как заполнять маленькие шкафчики. Он потеет и заикается, но он не убегает с криками.

Стайлз решает проявить милосердие.

— Кора, Ракеточка, хочешь увидеть что-то крутое?

Он берёт вязаный мяч с ближайшей полки и трясёт перед ней. Она бежит к нему со всех ног, Стайлз кидает мяч в сторону и наблюдает, как Кора резко разворачивается за ним.

— О боже, — тихо бормочет Питер, — она и правда делает принеси.

Через пару секунд его племянница прибегает обратно с мячом. Стайлз радостно усмехается.

— О да.

Затем он уходит за стойку, находит кусок бумаги и царапает на нём свой адрес, отдает его Питеру.

— Ровно в восемь. Лидия строго следит за временем.

Питер улыбается, кивает и убирает записку.

Они оба поворачиваются посмотреть как Лиам перекладывает всё то, что Дерек кладёт неправильно. Лора усердно портит всё то, что он успел исправить, а Дерек очевидно “помогает”, так усердно, что прикусил язык.

  Питер делает фото и уточняет у Стайлза:

— Значит ты его оставляешь?

Стайлз коротко обдумывает и кивает.

— Ага, думаю да.

Он даже отзовёт ужасы. Через минуту. Или две.

12

ГЛАВА 17

Первое впечатление Питера от квартиры Стайлза и Эллисон — маленькая. Лора и Дерек уже пронеслись мимо него к Стайлзу на кухню. Тот смеётся и отправляет их снимать обувь, походя улыбаясь Питеру.

Питер беспомощно улыбается в ответ и отходит, чтобы кудрявый молодой человек мог закрыть за ним дверь.

— Привет, — говорит ангелок, как только дверь закрыта, а Кора выпущена в массы. — Я Айзек.

— Питер. Приятно познакомиться.

Они пожимают руки и Питер возвращается к изучению обстановки. Планировка довольно  открытая: гостиная, столовая и кухня вместе, с небольшим коридором ведущим в стороны. Совсем не маленькая. Ощущение складывается из-за количества уже собравшихся взрослых и Питер удивлён, что уже или встречал, или просто может опознать их всех.

Похоже Стайлз и его семья распространяются, как болезнь.

Большой, тихий мужчина, которого они видели во время первого визита в Ярнсом, безмятежно вяжет. Похоже это детское одеяльце. Он как сердце шторма на фоне остальных. Кажется его зовут Бойд?

Лидия расположилась рядом с ним и яростно дискутирует с темноволосой парой, которые не могу оставить друг друга в покое. Скотт и Кира. Скотт активно размахивает руками, Кира уворачивается, чуть не падая у него с колен, с невероятно мягким выражением лица. Они напоминают Питеру кроликов: милые, пушистые и совершенно беспомощные.

Позади них глубоко беременная женщина (или хорошо замаскированный кит) медленно ходит взад-вперёд, руки на пояснице. Эрика. Девушка Бойда.

Айзек бросил Питера, чтобы настроить стерео систему. Тихий джаз едва успевает начать играть, как Эрика марширует к нему и бьёт, пока он не ставит другой диск.

Эллисон в кухне, занята детьми, которые болтают все разом. Стайлз поймал Кору и идёт к Питеру, чтобы взять за запястье и утащить вперёд. Все остальные дружно игнорируют новоприбывших и только бросают взгляды тайком. Возможно они пытаются… проявить терпение? Доброту?

— Слушайте сюда, лузеры, — орёт Стайлз и впервый раз большинство взглядов собравшихся направлено на Хейлов прямо, все разговоры остановились. Питер вдруг очень ярко представляет, как Стайлз учил их не набрасываться толпой на новеньких. С презентацией.

Кира издаёт высокий звук, похожий на: “Дети!”

— Это Питер и его порождения. От меньшего к крутейшему: Шалтай, Болтай и Дори.

Дети гневно верещат. Лора толкает Дерека локтем, чтобы тот замолчал и объявляет:

— Я Лора. Это Дер-Медведик и Кора.

— Не зови меня так!

— Дер-Медведик, Дер-Медведик, Дер-Медведик.

— Дети, — совершенно беспомощно повторяет Кира. Глаза у неё комически широкие. Скотт издаёт звуки умиления.

— Питер и банда, вы знаете Бойда и Элли, и Лидс, потому что она настырная-настырная. Беременная чувиха это Эрика, её текущая жертва — Айзек. Это Скотт и Кира, — Стайлз закатывает на них всех глаза и добавляет, — вы можете говорить между собой. Но никакой инквизиции до ужина. Заказы?

По комнате проходит хор из “Как обычно!”.

Стайлз кивает, как будто ничего другого и не ожидал, затем поворачивается к Питеру с вопросительным выражением лица.

— Пепперони, — отвечает Питер.

Стайлз проходит мимо Коры к телефону. Кира тем временем подманивает детей ближе и спрашивает про их возраст и “клёвые” ботинки Лоры.

Питер бросает быстрый взгляд, и да, там пара вырвиглазных фиолетовых конверсов рядом с дверь. Рядом со своей невестой Скотт спрашивает Дерека хочет ли тот посмотреть на фотографии щенков.

— У нас на работе целый выводок. Они очаровательные.

Дерек выглядит скептически.

— Где ты работаешь? — Спрашивает он шёпотом. Он всё ещё убеждён, что слово “работа”, это код взрослых для чего-то “ужасно скучного”, в отличии от нормальных детей, которые заворожены незнакомым миром взрослых. Щенки и скука не сочетаются, а значит Скотт подозрительный.

Маленький параноидальный засранец. Питер одобряет.

— Стайлз тебе не говорил? Я ветеринар!

Глаза размером с тарелки, челюсть на полу. Кажется Скотт только что сломал ребёнку мировоззрение.

— Правда? — С благоговение выдыхает Дерек, — круто.

— Так, фотки?

Яростное кивание.

Лидия материализуется рядом с Питером.

— Они довольно милые, — сообщает она без приветствия, словно соглашаясь на уступку.

Питер поднимает на неё бровь. 

— Ты хотя бы пунктуален, — фыркает она.

— Я пытаюсь.

Он сказал детям быть готовыми за час, до нужного времени и они всё равно едва успели. Он опускает Кору на пол и слегка подталкивает в сторону рыжей, просто чтобы посмотреть, что она сделает.  Его племянница врезается ей в обнажённые голени и затем останавливается, впивается в бледные бёдра и пялится вверх. Аккурат под преступно короткую юбку. В его офисе Лидия была одета, как на современную битву. В свободное время, она видимо предпочитает гардероб школьной королевы выпускного. Цветущий и провокационный.

Питер пялится на неё. Она пялится в ответ. Кора что-то болтает в колени Лидии.

Стайлз прерывает мексиканскую дуэль подхватив ребёнка на руки и пристроив себе на бедро, объявляя:

— У нас час до доставки. Уно?

Чтобы избежать светских бесед Питер соглашается.

***

Дерека далеко не сразу удаётся оторвать от Скотта, а потом они ждут пока Эллисон закончит с волосами Лоры (Она спросила. Ей ответили.) чтобы занять места вокруг кофейного столика. На мебели сидят только Эрика и Лидия. Они обсуждают платья подружек невесты из журнала, который покоится на нерождённом ребёнке Эрики.  Остальные просто расселись по полу с картами в руках, безнадёжно переплетённые друг с другом.

Айзек затаскивает Дерек к себе на колени после короткого, но напряжённого обмена сигналами бровями. Лора садится между Кирой и Эллисон (которая не играет, но активно комментирует), прислонясь то к одной, то к другой. Кора решила, что находится рядом со Стайлзом её хобби на вечер и нарезает круги вокруг него, повторяя “Ста, ста, ста”, с редкими “Нет” и “Деде ЛоЛо”. Питера накрывает флэшбеком Телепузиков.

А ещё он очень старательно не ревнует к своей одиннадцати месячной племеннице.

И не гадает куда пропали его робкий племянник и сдержанная племянница. Либо в апельсиновый сок, который они жадно пьют, что-то подмешали, либо это особенное… что-то Стайлза распространилось на его друзей через длительное воздействие.

(Или просто дети реагируют на доброе отношение людей. Общаются с ними совершенно открыто, без намёка на стеснение или неловкость. Даже их учителя такого ещё не добились. Они относятся к бедным сироткам как к стеклянным.)

Стайлз толкает его локтем и он теряется, кладёт карту на плюс две и показывает Лоре язык. Та скалится в ответ и бросает ещё одну сверху к разочарованию Киры. Лора почти забирается к ней на колени с неожиданным и искренним извинением.

— Это фантастика, — шепчет Питер, сумев мгновенно перехватить Коры и прижать её к собственному боку, удерживая свободной рукой. Кора в качестве мести начинает жевать его колено.

— Что именно? — Спрашивает Стайлз мимоходом заглядывая в карты Бойда. Тот даже не пытается их прятать. Заметив выражение лица Питера он только пожимает плечами.

— Стайлз все равно жульничает.

— Эй! Я не жульничаю! Я играю креативно!

— Другими словами, — поясняет Лидия, стукнув его по затылку журналом, — ты жульничаешь. — Она поворачивается к Питеру. — Ты жульничаешь?

Питер ухмыляется, поворачивает запястье и опускает, вытаскивает девятую карту из рукава и подсовывает к остальным в руке. Всё это не отрывая взгляда от Лидии.

Эрика наклоняет голову.

— Ладно, — решает она, — это было горячо. Она поворачивается к своему парню. — Детка, научись жульничать.

Стайлз хохочет пока Скотт жалуется.

— Да ладно вам, ребята! Мало того, что Стайлз и Элли мухлюют, как пираты. Почему остальные не могут играть как взрослые?

— Пираты, — шепчет Дерек.

— Грр-Аррргх, — соглашается Айзек.

— Теперь я представляю Питера в костюме пирата, — объявляет Эллисон, глядя на него, как мясник на кусок мяса. Он понятия не имеет с чего вообще считал её диснеевской принцессой.

Она больше Урсула, чем Ариэль.

(Теперь внутренний монолог Питера звучит как дошкольник. Волшебно.)

Кира задумчиво мычит.

Питер закрывает уши Коры руками и объявляет:

— Я чувствую себя объективизированным.

— Так засуди нас, — подначивает Лидия.

— Ты юрист?

— Да.

— Хороший?

— Да.

— Скромный тоже.

— Это правда. Сказать что-то иное будет ложью. Лгать плохо.

Бойду поднимает одну бровь. Затем поднимает вторую. Поворачивается и смотрит на Лидию, которая сидит рядом с ним выше.

— Ты права, — говорит он ей, даже не пытаясь понизить голос, — теперь их двое.

— Кого двое? — Требует Лора. Дерек согласно кивает, затем тянется и вытаскивает чёрную карту у неё из руки. Кира, мимо которой он тянется, прикусывает губы, чтобы не рассмеяться.

Лидия поворачивается и смотрит сначала на Лору, затем на Питера, Стайлза и Бойда. Потом она видимо решает послать всё к чёрту, потому что говорит: 

— Морально запутанных пиздоболов с раздутым эго.

Стайлз стонет.

Кора хлопает в ладоши и повторяет: “писдоболи, писдоболи, писдоболи!”

***

Питер выигрывает две партии в Уно благодаря безвозмездному мухляжу. Стайлз выигрывает ещё две. После чего Эрика заставляет Бойда спустить её осторожно на пол, чтобы она вытерла пол ими всеми.

К долгожданному приезду пиццы все уже просто радуются, что кровавая баня окончена.

Питер ожидает, что во время ужина будет хоть какая-то организация, но Эллисон и Айзек просто приносят стаканы, разные напитки, салфетки и огромную миску салата. Расставляют по кофейному столику. Стайлз ставит рядом стопку коробок и все просто берут что хотят и едят где хотят.

Каким-то образом эти люди ещё не выяснили, как быть взрослым. Питер со времён колледжа не ужинал так, сидя на полу. Дети, предсказуемо, в восторге от происходящего. Болтают не затыкаясь и всех очаровывают.

Он наблюдает, ест и ожидает начала инквизиции, несмотря на приказ Стайлза не начинать до конца ужина. Но её так и не случается. О, на него смотрят, задают много любопытных вопросов, но никто не копает, никто не давит.

Когда он говорит об это Бойду тот просто смеётся.

— Ты здесь. Значит ты нормальный. — Он указывает в сторону Дерека, рассматривающего живот Эрики. — И дети хорошо отвлекают.

Верно.

— Стайлз подразумевал угрожающие речи.

Бойд пристально на него смотрит.

— А разве нужно? Стайлз сказал вы просто друзья.

… Почему-то Питер посчитал Бойда безобидным. Глупый промах.

Он открывает рот и пытается сформулировать привычные отрицания. Но в голову ничего не идёт потому что, не. Нахуй.

Бойд мудро кивает.

— Не облажайся, — говорит он своим глубоким, спокойным голосом. Не угроза. Просто предупреждение.

Питер смотрим на картину перед собой: бодрость его детей, улыбки на лицах взрослых, то как Стайлз преследует нитку сыра языком и пальцами.

— Я не такой дурак, — признаёт он. Он серьёзно. Это уже даже не открование. Просто. Да. На всё это.

Да.

***

К десяти детей вырубило на постели Стайлзу. В полночь Бойд несёт Лору к машине, следом Кира ведёт сонного Дерека, а Стайлз несёт пускающую слюни Кору.

Бойд молчаливо пристёгивает детей, Кира целует их в лоб и они уходят обратно, оставляя Стайлза и Питера наедине.

— И так, — говорит Стайлз, — это было не так уж и плохо, да?

— Твои друзья настоящая угроза обществу, — подводит итог бурному вечеру Питер.

Фырканье.

— Ага. Так вот. Кира завтра собирается позвонить тебе и спросить может ли Лора быть цветочницей на свадьбе, а Дерек поднести кольца. У их семей нет маленьких детей, а она безумно влюбилась в твоих. — Он слегка нагибается, чтобы заглянуть в окно машины. — Не чтобы это было сложно. У тебя волшебные дети, Питер. Ты должен гордиться.

— Или использовать их как отвлекающий манёвр на ограблении банка, — отвечает Питер, потому что слишком много эмоций. Плохо усваиваются.

Улыбка Стайлза становится шире.

— Ты меня не поправил.

Когда Питер молча хмурится Стайлз добавляет.

— Когда я назвал их твоими. Поздравляю, у тебя тройняшки. — И поскольку он хорошо знает Питер к этому моменту, он тут же отвлекает от этой реализации, добавляя, — Лидс и Элли хотят похитить Лору на девичник. Что-то о женском влиянии? Уверен, Лора получит море удовольствия рассказывая им о супергероях, рваных джинсах и необходимости умения лазать по деревьям.

Благодарный за отвлечение (его, его, они его), Питер кивает и машет телефоном.

— Тут сегодня ощутимо прибавилось номеров. Мне стоило ожидать, что твои друзья будут такими же открытыми как и ты.

Такими же приветливыми. Такими же добрыми. Такими же искренне заинтересованными в других людях. Просто находясь с ними в одной комнате Питер чувствовал себя плохими человеком, потому что не думал о других людях так, как думали они, кажется обо всех, кого встречали.

Но Стайлз качает головой.

— Не. На самом деле мы не такие милые. Просто если кого-то усыновили, то ему уже не сбежать. Киру приняли так же, когда она начала встречаться со Скоттом. В какой-то момент её мать назвала нас культом. Эрика сделала для всех футболки.

Что ж, по крайней мере это объясняло дешёвую белую футболку с надписью “Культ Потрясности, у Нас Есть Печеньки”, которую он носил вчера. На спине был принт с пердящим радугой единорогом. 

Между ними повисает тишина. Из открытого окна слышится смешок.

— Почему вы с Лидией расстались?

Вырывается у Питера. И он тут проклинает себя. Но он задавался этим вопросом с того момента, как она появилась в его офисе, одетая с иголочки и признающаяся в любви человеку, с которым она рассталась годы назад без сожаления или стыда. И Стайлз объявляет ей королевой среди всех женщин как минимум раз в неделю в зоне слышимости Питера. Так почему?

Стайлз снова сгибается и смотрит на детей. Дерек опять вырубился и пускает слюни сестре в плечо. Кора сосёт палец. Он засовывает руки в карманы, шевелит ими, морщится и смотрит на Питера из под длинных ресниц.

— Прости, — отступает Питер, — я не должен был…

Одновременно с этим Стайлз отвечает:

— Из-за секса.

Они оба замолкают. Питер хмурится.

— Секса?

— Ага. Секс. Весь секс. Секс, который Лидию любит и обожает и хочет много им заниматься, извини, лишняя информация, но ты сам спросил. И секс, который я не люблю, не обожаю и не занимаюсь. Никогда. Она пыталась. Я пытался. Мы экспериментировали по научному и вся фигня. Потому что она спросила “как ты можешь не знать, если ты никогда не пытался”. А я всегда поддавался на её уговоры, но это, наверное, была худшая ночь в моей жизни. На самом деле нет, но ты понимаешь. Я ненавидел её за это. И себя, какое-то время после. Так что да. Я люблю её и она любит меня, но Лидии нужен секс в отношениях, а мне нет. И раз уж мы об это заговорили, ответом на “как ты можешь знать, что тебе не понравится” будет “ну, ты ты когда-то ебал овцу” на что ты ответишь “нет” и тогда я скажу “тогда откуда ты знаешь, что это не для тебя”. Как-то так. По мне можно сказать, что у меня часто случается это разговор?

Он замолкает. Делает большой рваный вдох и отказывается смотреть Питеру в глаза ближайшие тридцать секунд. Питер и не подозревал, что Стайлзу знакомо смущение.

— Ты асексуал, — наконец подытоживает Питер, игнорируя чрезвычайно личное откровение и сосредотачиваясь на разговоре здесь и сейчас.

Это по крайней мере заставляет Стайлза поднять на него широко распахнутые глаза. Он явно удивлён. Питер фыркает.

— Я тоже ходил в колледж, ты знаешь? В этом веке.

Стайлз изумлённо на него пялится. Это нечестно привлекательный вид, но теперь Питер знает и… он моргает, отгоняя мысль. Часть его скулит в отчаянии, потому что он хочет, хочет, хочет. Но Питер никогда не путал близость и секс.

Отношения для него всегда были про людей, а не про секс. Те, что были завязаны на сексе не были отношениями. Просто обоюдная разрядка.

А вот что важно.

— И так. Просто асексуал или аромантик тоже?

У него сердце не колотится в глотке, его ладони не потеют, и он не зациклен на губах Стайлза, словно от его ответа зависят судьбы мира. Питер успешный юрист за тридцать. У него есть дом, машина и трое детей. Он не школьница и это не глупая влюблённость.

Рост Стайлза закрывается со щелчком.

— Просто асексуал. Я… просто асексуал.

И потому что Питер не беспомощный,  неловкий подросток, дрожь пробегающая по его спине не облегчение.

— Шикарно, — комментирует он твёрдым как скала голосом. — Тогда мне ,наверное, стоит воспользоваться одним из многочисленных предложений твоих друзей посидеть с детьми и позвать тебя на ужин, не так ли? — Он тянет, спокойный и соблазнительный, никакой видимой дрожи, даже если его сердце бьётся в груди, словно ему опять шестнадцать и он как впервый раз зовёт на свидание.

На мгновение ему кажется, что Стайлз начнёт сомневаться в нём. Спрашивать, понимает ли он, во что ввязывается? Уверен ли он? Он видит требования, так и просящиеся на язык. Но в итоге Стайлз проглатывает их и показывает ему тоже доверие, что показал Питер. Не сомневается в том, что Питер знает себя.

— Это, эмм, — он чешет голову, отводит взгляд, затем выпрямляет плечи и переводит тему как профессионал. — Ты уверен, что хочешь оставить своих детей с этими маньяками?

— У Лидии, кажется, есть голова на плечах, — один из восьми в целом не так уж и плохо, не так ли, гадает Питер с усилием разжимая кулаки.

Смешок.

— Ага. Она очень талантливо притворяется.

— Но да, я уверен, что могу доверить своих детей твоим друзьям, Стайлз, — даже если это только потому что они друзья Стайлза. Кому он врёт? Он так пропал, что уже почти на полпути к луне. — И так?

— Да? В смысле, ага, я имею в виду да, Питер, я бы хотел пойти с тобой на свидание.

Он очаровательно краснеет.

И потому что его имидж уже безвозвратно испорчен, Питер позволяет себе глупо улыбаться во всё лицо.

— Превосходно.

13

ГЛАВА 18

После той ночи Питер мечтает только о том, как бы утащить Стайлза подальше от всех и очаровать. К сожалению реальность с детьми вылядитнесколко иначе. Например сначала им нужно отпраздновать день рождения Коры.

Ещё одним последствием той ночи, кроме возвращения Питера к подростковому идиотизму, стало решение детей, что расширенный клан Стилински теперь их друзья. А значит их надо пригласить на вечеринку Коры. у них слегка затравленные лица, когда они об этом объявляют и Питер решает сдаться, потому что. Потому что.

Потому что последний раз когда они пошли зоопарк, они вернулись к мёртвым любимым. И проще всего держать всех, кем хоть немного дорожишь, рядом, чтобы этого не повторилось. Так что приглашены Пэйдж и Хелен, Стайлз и его друзья, и этого достаточно.

Достаточно, чтобы Лора несла сумку с подгузниками Коры расправив плечи, достаточно, чтобы Дерек разговаривал во время поездки.

Им этого достаточно и иногда Питер не может смириться с тем, насколько блядь отважны эти дети.

Он объяснил ситуацию Стайлза на следующий день после того вечера и Стайлз в свою очередь собрал и привёл остальных в день икс. Не то чтобы кто-то сопротивлялся. Хоть как-то. Оказывается эти люди считают, что провести субботний день на детской вечеринке в честь дня рождения — лучший способ продолбать выходные. Даже Эрика пришла, хотя она и не прекращает жаловаться на лодыжки, жару, проклятую сперму Бойда, дольше чем на пару минут.

Кира взяла с собой фотоаппарат и не прекращает снимать всё подряд. Айзак и Скотт свинячат чуть меньше Коры, пока едят торт. Лидия и Бойд комментируют с галёрки с каменными лицами. Хелен с них хохочет до колик. Когда они доходят до тигров Дерек и Пэйдж держаться за руки и Стайлз не может перестать с них умиляться.

К концу дня дети избавлены от каких-либо зарождающихся фобий зоопарка и Питер поздравляет себя с отлично проделанной работой.

Затем он переключается на куда более важные вещи: как покорить Стайлза.

***

Скотт и Кира вызываются присмотреть за детьми. Питер пытается их образумить, но они настаивают. Дети слышат, как Скотт предлагает показать им щенков и возможности предложение отозвать просто не остаётся.

Питер примиряется с мыслью, что скоро ему придётся завести собаку и начинает строить план идеального свидания, которое будет в воскресенье.

Он оставляет детей в доме МаКолла и Юкимуры с подробным списком инструкций, тонной игрушек и тремя детскими сидениями для машины. Питер ловит мини-сердечный приступ забирая Стайлза всего на пятнадцать минут позже оговоренных одиннадцати часов.

Эллисон открывает дверь, угрожает ему полной ложкой хлопьев и говорит вернуть Стайлза до полуночи.

— После он превращается в тыкву и никто не хочет это видеть, — она агрессивно жуёт хлопья и добавляет, — если ты сделаешь ему больно, я тебя пристрелю.

— Элли! — упрекает Стайлз, протискивается мимо неё и чмокает в щеку. Ярко улыбается Питеру, — привёт!

Питер беспомощно улыбается в ответ.

— Привет.

Эллисон имитирует рвотные позывы и захлопывает дверь так, что та шлёпет Стайлза по заднице. Он вскрикивает. Не перестает улыбаться.

Какое-то время они просто молча смотрят друга на друга и ничего не делают. Пока выражение лица Стайлза не меняется на очевидное “нахуй” и он тянется, легко целуя. Мило и целомудренно.

Питер тянется за его губами, целует сам, а потом вспоминает, что он взрослый мужчина, а не двенадцатилетка. Он галантно предлагает Стайлзу руку и спрашивает:

— Пойдём?

— Пойдём, — отвечает Стайлз, — Куда мы пойдём?

— Сюрприз.

— О, я обожаю сюрпризы. Что за сюрприз?

Питер поднимает бровь. Серьёзно?

Стайлз пожимает плечами, явно не испытывая угрызений совести.

— Стоило попытаться. Как миньоны?

— Были в порядке, когда я последний раз их видел. Дал Скотту разрешение вколоть им снотворное, если будут слишком мешаться.

— Питер!

— Что? Он ветеринар. Он знает, что делает, я полагаю.

Стайлз шмыгает носом и позволяет усадить себя на пассажирское сидение машины Питера. Они едут около часа легко подкалывая друг друга, обмениваясь шутками и чудесно, восхитительно флиртуя.

Когда они подъезжают к ресторану, который Питер нашёл по высоким рейтингам в сети, Стайлз так отвлечён от собственного любопытства, что даже не сразу замечает, что они остановились. Зато когда замечает он хмурится.

— Это сюрприз?

Потому что как бы хороша еда не была — придорожная закусочная не тянет на свидание-сюрприз. Питер паркует машину и качает головой.

— Это пит-стоп, чтобы ты не опустил до попыток покусать меня.

Стайлз строит обиженное лицо.

— А что если я хочу покусать тебя?

Помойка. В голове. Питер тяжелым волевым усилием отгоняет мысли прочь.

— Ты хочешь?

Стайлз выглядит всерьёз раздумывающим над вопросом, опускает скрещенные на груди руки.

— Неа.

— Тогда не стоит, — отвечает Питер и вопрос закрыт.

Если у них получится (пожалуйста боже, пожалуйста), тогда они без сомнения поговорят о то что можно и нельзя, о границах в целом, но технически сейчас у них первое свидание. Узнать будет ли Стайлз против, если Питер подрочит в одной постели с ним можно и позже.

(Но не слишком позже.)

Они занимают столик у окна, быстро делают заказ и поворачиваются друг к другу.

Впервые за всё время знакомства между ними повисает неловкое молчание. Пока Стайлз резко не превращается в твинка с широко распахнутыми глазами и не тянет слишком флиртующим голосом:

— И так, расскажи мне о себе, Питер. Чем ты занимаешься?

Питер вытягивает ноги между ног Стайлза и отвечает.

— Я юрист. Довольно успешный, если быть откровенным. — Он включает режим вкрадчивого мудака, просто потому что знает, что Стайлз будет в восторге.

Стайлз медленно моргает, глаза у него огромные.

— Вау. Ты должно быть богат?

— Неплохо зарабатываю.

— Расскажи о своей семье.

— Мои племянницы и племянник живут со мной.

— О, так мило, что ты взял их к себе! Это должно быть так тяжело! — Он хлопает глазами и Питер едва не срывается.

— Очень, — кое как выдавливает он. — Они ужасные монстры, все трое. Думаю отправить их в школу-интернат и нанять няню для младшей. Как ты понимаешь, я очень занятой человек.

— О, разумеется! У такого успешного мужчины как ты нет времени на маленьких засранцев!

В итоге Питера добивает выражение лица женщины за соседним столиком. Он начинает посмеиваться, а Стайлза срывает в откровенный хохот. Он держится за живот.

— Это было ужасно, — выдыхает Стайлз.

— Мне кажется я довольно успешно прошёлся по всем клише злобного бизнессмена.

За это он получает большие пальцы вверх и запыхавшуюся улыбку.

Женщина рядом с ними шумно выдыхает и ощутимо расслабляется. Стайлз, разумеется, замечает и совершенно не смущаясь тянется к ней и хлопает по руке.

— Не волнуйтесь, — успокаивает он, — Питер замечательный дядя. Уж я-то знаю. Наживаюсь на его способе баловать детей. 

Питер закатывает глаза.

— Как будто я не замечал, что ты делаешь нам скидки в магазине.

И снова та улыбка, способная осветить целую комнату. Женщина качает головой и тоже улыбается.

— Я надеялась, что вы шутите, потому что звучало ужасно, но у вас обоих были невероятно натуральные лица.

— Меня так давно не звали натуралом, — шутит Стайлз. — Даже когда мы с Лидс встречались все думали, что я её прикольный друг-гей, а не парень.

— С чего бы это, — сухо говорит Питер.

На Стайлзе футболка Культа Потрясности. С пердящим радугой единорогом, который сейчас скрыт фланелевой рубашкой. Но Питер знает, что он там есть. Он знает. А ещё он странно очарован тем, что Стайлз на их первое свидание надел потрёпанную шутливую футболку. Он знает, что это не случайность.

Женщина улыбается им на прощание, допивает свой напиток и идёт расплатиться у стойки. Они возвращаются к тому, с чего начинали.

Стайлз, в итоге, качает головой.

— У меня пусто. Мой трёп для свиданий не рассчитан на человека, с который я уже знаком несколько месяцев.

— Мой тоже. Так что давай не относится к этому как к свиданию. Давай просто… — Питер не может это произнести. Звучит слишком похоже на чёртово клише из фильма.

Стайлз, к счастью, подобных трудностей не испытывает.

— Будем самими собой?

— Да, — это работало в машине. Чёрт, это работало последние несколько месяцев. Пара робких поцелуев и полуночное признание ничего не меняют.

— Ну ладно, — начинает Стайлз. Делает паузу. Ныряет с головой. — Я рассказывал тебе про одержимую органической пряжей мамочку, которая продолжает приходить и пиздецки меня бесить? Я не часто фантазирую о том, как калечу людей инструментами для рукоделия, но эта чёртова женщина…

***

Настоящий сюрприз, обнаруживает приятно сытый после фантастического бургера и картошки фри Стайлз, это ярмарка рукоделия в получасе езды от закусочной.

На первое свидание Питер отвёз Стайлза на настоящую ярмарку рукоделия.

Стайлз в раю и Питер пожалеет, совершенно точно пожалеет об этом в обозримом будущем, потому что Стайлз захочет остаться здесь навсегда и скорее всего напрочь забудет о существовании Питера уже минут через пятнадцать и это ужасно. Но здесь столько всего нужно посмотреть и он уже заметил стенд продающий украшения, сделанные из часов и компьютерных деталей и он уверен Кира и Элли влюбятся в эти кулоны. А ещё через ряд пряжа окрашенная под варёнку. Ему нужно посмотреть поближе. И Лидии, наверное, понравятся эти серьги?

— Кажется я совершил тактическую ошибку, — Стайлз едва слышит бормотание. Он неопределённо машет рукой и тянется за запонками в виде кнопок клавиатуры.

Его отцу они точно понравятся!

Через час (или три), Стайлз очухивается настолько, чтобы заметить: а) у него в руках шесть разных пакетов, б) у него ноги болят, в) он обгорел на солнце и, самое важное, д) Питер всё ещё ходит за ним следом как верный щенок. Или вторая половинка.

У него внизу живота не носится орда летучих мышей от осознания. Не носится.

Чушь собачья.

— Мне так жаль, — выпаливает он, потому что это свидание и это потрясающее свидание. Всё для Стайлза, а он ведёт себя пиздец как грубо и Питер заслуживает большего, за то что он такой замечательный человек в целом, и за то, что не сбежал от Стайлза с воплями, когда тот огорошил своей асексуальностью, в частности. За то, что даже не дёрнулся.

Питер только смеётся и забирает у него пакеты.

— Я ожидал, что ты выпадешь из реальности, — признаёт он. — Когда ты в режиме зомби за тобой довольно занятно наблюдать.

Стайлз кривится.

— И я не просто ходил за тобой, — поправляет Питер, показывая собственные два пакета. Стайлз узнаёт логотип того места, где продавали кастомизированные спицы с деревянными рукоятками. — Я взял с эмблемой Бэтмена для Дерека.

У них были спицы с Бэтменом? Ему нужны такие! Как он мог их пропустить? Плохой Стайлз! Сфокусируйся!

— Всё равно это было нехорошо с моей стороны.

Питер качает головой.

— Как на счёт такого плана: пока я отнесу пакеты в машину, ты ещё раз пробежишься вокруг и когда я вернусь, мы найдём что-нибудь попить и ты загладишь свою вину.

Это он точно из жалости. Позволяет Стайлзу загладить вину. Но это ещё и замечательная идея, так что он кивает, волевым усилием заставляет себя не хватать Питера, чтобы никогда-никогда не отпускать больше. Объективно Стайлз понимает, что он ужасный человек и он не достоин кого-то вроде Питера Чёртова Хейла.

Не достоин. Так что он улыбается, кивает и машет, пока не замечает стенд с пряже ручной работы, и это что, альпака?

К возвращению Питера от машины Стайлз успевает подружиться в женщиной по имени Хэлли и её девушкой Мали, они радикальные хиппи и делают собственную пряжу из шерсти альпак. У них своя ферма с альпаками и всё такое. Насколько это круто? Стайлз набирает достаточно, для очень милого набора шапка-шарф-перчатки в тускло голубом (органические краски, разумеется). Цена совершенно бредовая, но она ощущается как маленькие облачка, так что.

Они с Хэлли обмениваются визитками и обсуждают возможность пробной закупки для Ярносома, когда Питер появляется в поле зрения и он выпадает на несколько секунд, пялясь. Потому что объективно, Питер Хейл горячая штучка. Стайлз может и не горит желание пощупать, но он более чем может оценить красоту.

— Ладно, — говорит Мали, повисая на плече Хэлли и глядя в ту же сторону, что и Стайлз, — мужчины меня совершенно не привлекают, но вау.

— Занято, — выпаливает Стайлз, неожиданно собственнически, как маленький ребёнок  с любимой игрушкой. Она не получит Питера!

Взгляд, которым одаривает его Хэлли, напоминает ему о Лидии.

— Серьёзно, — защищается Стайлз. — Он хорош с детьми, читает классическую литературу, у него отличное чувство юмора, он ладит с моими друзьями, даже не дёрнулся, когда я сказал, что асексуален и сейчас активо потакает моей зависимости от пряжи.

— Звучит как настоящее сокровище, — миролюбиво соглашается Хэлли и, наверное, пересматривает своё решение о совместном бизнесе со Стайлзом. Он только что выставил себя спазматической лужей идиотизма. Плевать.

Питер уже почти в зоне слышимости и ошарашенное выражение его лица слегка беспокоит. Так что Стайлз утаскивает своё облако пряжи и машет дамам на прощание.

— Позвони мне по поводу поставки, я бы с радостью продавал в своём магазине, — кое как выдавливает он напоследок и уходит.

Грудь Питера отлично останавливает Стайлза. Он в неё врезается, улыбается, тянется для быстрого поцелуя, потому что он хочет и только потом спрашивает:

— И так, что стряслось?

— Только что Скотт звонил.

— Серьёзно? Что-то случилось с детьми? Они в порядке? Нам нужно вернуться? — Он уже двигается в сторону, чтобы обойти Питера и направиться к машине. Если они поторопятся, то наверное смогут доехать обратно за час, и…

Смешок.

— Не торопись. Всё в порядке. Похоже Дерек всё таки сломался и сказал ему где мы.

— И?

— И Скотт позвонил, чтобы выразить мне свои соболезнования по поводу потери тебя из-за рукоделия так рано. А потом он предложил собрать детей и встретить нас где-нибудь для ужина. Так что нам пока нет нужды ехать обратно.

Как будто у Скотта есть право критиковать чьи-то свидания. Стайлз планировал все свидания Скотта, пока тому не стукнуло двадцать пять и Кира окончательно не взяла дело в свои руки. И всё же.

— Поэтому я всё ещё с ним общаюсь. Что думаешь?

Стайлз давно привык, что банда вламывается на его личные встречи. Питеру идея может не понравится.

— Они уже выехали. И позвонят, когда доберуться. Мы найдём место, чтобы вместе перекусить.

Звучит так, словно он не против. На самом деле он даже звучит довольно. И Стайлзу кажется, что ошарашенное выражение на его лице было скорее от восторга, чем чего-то другого. Потому что Скотт и Кира добровольно вызвались провести несколько часов в машине с детьми, только чтобы помочь Питеру на свидании.

Большинство людей бы не оценило детей и друзей своей пары на их первом свидании. Но у Стайлза с Питером с самого начала всё идёт наоборот и наперекосяк, так что они в полном порядке. На самом деле это здорово, потому что Стайлз несколько дней не видел детей и он никогда не признается (ложь!), но он соскучился по ним.

Он слишком быстро к ним привязался.

— Скотт так водит, что у нас есть ещё как минимум два часа. — Он ненадолго замирает, рассматривает сто двадцать минут в машине с Корой, Лорой и Дереком, вздрагивает и двигается вперёд, — что-то попить, немного тенька и потом я хочу посмотреть те крючки с Бэтменом?

Питер улыбается своей дезориентирующей злой ухмылкой, кивает и снова предлагает Стайлзу руку.

— Веди, дорогой.

И Стайлз ведёт.

***

В итоге они ужинаю в МакДоналдсе, потому что Лора настояла. И это ужасно.

Стайлз наслаждается каждой секундой.

***

(Лучшее свидание в его жизни)

14

ГЛАВА 19

Всё устаканивается.

Хотя скорее становится.

Дети уже обожают Стайлза так же сильно как и Питер (однако, слава богу, в другом смысле). Сам Стайлз кажется таким же очарованным личным составом Хейлов, как и они им.

После их первого свидания — которое прошло блестяще, по мнению Питера — все шлюзы открыты.

Стайлз становится постоянным участником субботних прогулок, заходит к ним после работы, чтобы просто провести вместе время и поужинать, Питер заходит к нему в магазин во время обеденного перерыва как минимум дважды в неделю. Лиам учится обращаться с ужасными тройняшками.

Когда Питер неожиданно застревает в суде, он звонит Стайлзу и тот без проблем забирает детей и берёт с собой на работу. Питер сообщает в сад и школу, что Стайлза нужно внести в список доверенных лиц, и оставляет его там насовсем. Позже это перетекает в увеличение рабочих часов Питера с трёх до четырёх дней в неделю.   

Стайлз забирает детей из школы, когда Питер не может, а он в ответ забирает их после работы из Ярнсома, чаще всего похищая владельца за компанию. Дети, кажется, даже не заметили, что он стал больше работать, слишком завороженные большим количеством времени, проводимым со Стайлзом.

Однажды днём заходит Эрика и настаивает, что Бойду нужно потренироваться менять подгузники на Коре. А потом усаживается на диване и целый час обсуждает с Лорой противных мальчишек.

Лидия берёт Лору на шоппинг вместе с Эллисон. И возвращает обратно с отвращением на лице и тремя новыми супергеройскими футболками. Стайлз зеленеет от зависти, пока его бывшая девушка и лучшая подруга, с побеждённым вздохом не дарят ему версии этих футболок для взрослых.

Скотт осознаёт, что щенки были тактической ошибкой (другими словами: подкинул им идея из-за которых Питер будет виновен в его убийстве) и убеждает детей, что сначала им нужно не дать погибнуть кактусу, чтобы убедиться, что они смогут позаботиться о щенке.

Питер меняет кактус на растение на его вкус. И ему не будет совсем не стыдно купить им самое хрупкое, которое он только сможет найти. Он только оттягивает неизбежное, но как он говорит Стайлзу:

— Каждый день без собаки в этом дурдоме — хороший день.

С наступлением лета Кира начинает периодически утаскивать детей для подготовки к свадьбе. В такие дни он усыпляют Кору активными играми и тяжелой едой, чтобы насладиться спокойным временем вдвоём.

Они несколько раз говорят о границах. Во время этих разговоров Стайлз издаёт много “хмм”, “ммм” и бормочет о том, что Питер себя во что-то, чего он не хочет. Питер мого закатывает глаза, в глубине души чувствует себя польщённым и убеждает Стайлза, что функционирующие отношения с разумным человеком гораздо ценнее, чем возможность присунуть член.

Это грубо, но работает. Так же на пользу идёт то, что Стайлз уважает выбор Питера также, как Питер уважает его. И в итоге они перестаю сомневаться друг в друге. Словами Стайлза:

— Блядь, мы взрослеем, я не могу. Теперь поцелуй меня.

Тем вечером Стайлз остаётся на ночь в первый раз. Они обнимаются, целуются, а в пять утра на них падает Дерек.

Это хорошо.

Вычеркните. Это фантастика.

Разумеется это быстро заканчивается.

***

— Лора, нет, — ворчит Стайлз, отодвигая от Лору клубничный джем.

— Лора, да, — огрызается она и бросается через стол к банке.

Стайлз откидывается назад на кухонном стуле и ставит банку на стол, совершенно точно вне зоны её досягаемости.

— Ты съела достаточно. Остальные тоже его любят.

Он тактично не упоминает, что Дерек всегда кладёт джем на второй блинчик. Лора бы в конечном итоге заставила Дерека отдать ей свою порцию. А это бы в свою очередь привело к целому дню нахмуренных бровей.

Питер, корящий Кору размокшим блинчиком с банановым пюре, наблюдает и притворяется, что у него не подгибаются колени от того, что Стайлз знает такие вещи.

Это официально. Никто в офисе не должен знать про Стайлза. Никогда. Его репутация будет уничтожена безвозвратно после первой же идиотской улыбки от одного упоминания его дурацкого имени.

Да блядский боже.

Кора соглашается, целясь бановой слюной ему в предплечье.

Он слегка трёт ей спину костяшками, чтобы она подняла голову и увидела его не одобряющее лицо. Он знает, что она делает это специально. Затем он протягивает её ещё блинчика. Кора есть без протеста. Он целует её в нос, потому что все сидящие за этим столом уже в курсе, что у него не осталось достоинства. А его племянница чёртово произведение искуства от генетики и умильности.

— Но Стааааайлз, — продолжает наседать Лора.

Стайлз наклоняется вперёд, устаскивает у неё с тарелки кусочек блин в джеме и суёт себе в рот. Жуёт медленно и с улыбкой до ушей.

(Дурной имидж.)

— Стайлз!

Ещё кусок. Она пытается дать ему отпор, но Стайлз быстрее орудует вилкой. Питер видел как Эллисон пытается таскать у него еду, так что он понимает почему.

Проглотив второй кусок под громкие протесты кипящей десятилетки Стайлз отмечает.

— Ну, ты же их не ела, верно? Ты слишком увлеклась жалобами.

Лора открывает рот, лицо красное, готова изрыгать пламя. Стайлз машет вилкой.

Лора закрывает рот.

Затем берёт собственную и начинает есть. Между кусками он бросает на него свои самые виноватые взгляды.

Стайлз фыркает.

— Я вырос со Скоттом, Лоло. А ты ещё новичок в мастерстве щенячьих глаз. Извини.

Лора вздыхает и — что невероятно — не находится с ответом.

Дерек смотрит на Стайлза как на божество.

— Ты злой, — говорит Лора в последней, отчаянной попытке.

— Это не новости, — соглашается Стайлз. — Теперь доедай, я приготовил для вас всех сюрприз.

Ещё пару мгновений Лора пялится. Затем она решает бросить притворство и широко улыбается, присоединяясь к попыткам Дерека выудить из Стайлза информацию.

Питер в третий раз за последние две минуты вытирает Коре лицо и старательно молчит поводу планов на день, чтобы дети не поняли, что он тоже знает и не переключились на него.

К сожалению Стайлз предатель и не гнушается переводить стрелки на других. Или он решил, что на сегодня с него хватит строгости и теперь черёд Питера портить веселье.

— Я не знаю, Питер. Как думаешь, насколько сюрприз хороший?

Питер щёлкает пальцами и указывает в сторону входной двери. Пока дети послушно, как хорошо натренированные собачки, следят за одной рукой, ожидая, что ответ магическим образом появиться на крыльце, он показывает Стайлза фак второй. Когда дети осознают, что их провели и поворачиваются обратно, он уже снова совершенно спокоен.

— Ста, - говорит Кора.

Телефон Питера начинает дёргаться по столу перед ней.

Номер с телефонным кодом Бикон Хиллса.

***

Стайлз видит, как его парень (теперь он может так говорить) бледнеет и тут же огибает стол, чтобы забрать у него Кору и пристроит на собственном бедре. Она цепляется как детёныш коалы. Она успела привыкнуть, что почти не сидит в своём высоком стульчике. Вместо этого она кочует с колен на колени и от бедра к бедру. Он цепляет взглядом знакомый по дням, проведённым со Скоттом тайком от родителей, когда те понятия не имели, где их носит, номер.

Это номер Мемориальной Больницы Бикон Хиллса.

Питер встаёт, чтобы выйти из комнату и Стайлз перехватывает пытавшегося пойти следом Дерека за ворот.

— Стой, Дер-Медведик, — приказывает он и использует прозвище, чтобы взрыв Дерека отвлёк детей, пока их дядя не вернётся.

Питер возвращается больше десяти минут спустя. Его лицо совершенно спокойно, а руки спрятаны в карманы застиранных, поношенных и супер тесных джинс. Он выглядит так, словно всё под контролем.

Детям нужно меньше трёх секунд, чтобы понять, что случилось что-то ужасное.

— Дядя Питер? — тихо спрашивает Лора.

Питер делает глубокий вдох. И ещё один. Затем осторожно садится и опирается о стол.

— Только что звонили из больницы.

Дерек шумно вдыхает. Лора сжимается на стуле.

— Это мама?

Стайлз закрывает глаза и прячет лицо в кудряшках Коры. Он помнит этот разговор. Помнит, чем он кончается.

— Что случилось? — спрашивает он, чтобы избавить Питера от необходимости говорить “да”.

— Помните, мы говорили о том, почему ваша мать не просыпается?

Старшие дети дружно кивают и Лора явно повторяет:

— Мама сильно поранилась во время пожара и её тело пытается вылечится. Поэтому у неё нет сил, чтобы проснуться, но она нас любит и скучает по нам.

Питер поворачивает к Дереку, который прячет голову в вороте футболки молча кивает, короткие пальцы теребят болячку на запястье.

— Помните, что я говорил вам про её мозг? — Он продолжает сам, не давая детям ответить. — Я говорил, что её голова тоже сильно поранилась и врачи не знают, вылечится ли эта травма.

Боже, как объяснить детям травму голову и ожоги четвёртой степени? Стайлз не завидует Питеру в отношении обоих разговоров. Наверное это был ад: забирать детей от постели из матери, объяснять им, что не смотря на то что она здесь, Талии Хейл здесь нет.

— Прошлой ночью у вашей матери был инсульт. Это означает, что что-то не так у неё в мозгу. Доктора помогли ей, но они хотят, чтобы мы приехали в Бикон Хиллс. Вы понимаете?

— Мы едем увидеть мамочку? — спрашивает Дерек. Голос звучит как тень его обычного. Он бросает болячку и таращится на Питера широкими, нереально большими глазами.

Питер кивает и Стайлза не передёргивает. Его не передёргивает.

Вместо этого он наблюдает за тем, как Питер отправляет Дерека и Лоры паковать вещи на несколько дней. Он ждёт, пока он не уйдут из зоны слышимости и спрашивает.

— Что происходит?

Питер прижимается основаниями ладоней к глазам в моменте слабости. Моменте скорби. Талия была не только матерью этих детей. Она ещё и сестра Питера.

— Сегодня утром Талии диагностировали смерть мозга. Они хотят, чтобы я отключил её от аппарата. 

Ну блядь.

Стайлз поднимается и целует Питера в висок, затем передаёт ему младшую. Ему это сейчас нужно. Затем он говорит.

— Собирайся. Помоги детям. Я возьму пару вещей из дома, найду кому прикрыть в магазине и позвоню отцу. У него хватит места для нас всех. Встречаемся здесь в полдень?

— Я не могу просить тебя об этом, Стайлз.

Стайлз ярко улыбается. Из-за таких улыбок Лидия зовёт его лесным пожаром. И в её глазах что-то, что у любого другого человека он бы принял за страх. 

— Ты не просил.

***

— Стайлз? Утро, сын. Я не ожидал, что ты так быстро позвонишь снова.

Стайлз пожимает плечами, прижимает телефон плотнее к уху плечом. Достаёт сумку из шкафа и начинает закидывать вещи.

— Прости, что так рано звоню, но я… ты помнишь Питера?

Как будто он мог забыть. Стайлз болтает. Много. Последние месяцы их еженедельные звонки были по большей части “Питер сказал”, “Питер сделал” и “дети Питера идеальный ужас”.

Шериф со смешком подтверждае:

— Ты упоминал пару раз. Или может быть пару сотен раз. Глаза у него очень голубые.

Точно. Это смущает.

— Я вроде как забыл упомянуть, что Питер из Бикон Хиллс?

— Из Бикон Хиллс?

— Его фамилия Хейл, пап.

Молчание на линии оглушающее, пока шериф складывает два и два и получает четыре живых Хейла.

— Это брат Талии?

— Единственный и неповторимый.

— Ты мне не сказал, — в голосе отца слышится боль. Старая, знакомая. Стайлз слышит её каждый раз, когда его отец думает, что он специально не рассказывает ему о своей жизни.

— Ты бы устроил проверку, пап, а мне не нужно было, чтобы ты поднимал переполох. Питер и дети… они не для переполоха.

— Я бы не причинил им вреда, — защищается шериф и да, хорошо, Стайлз знает это. Значет, что он копнул бы только чтобы убедится, что Питер достаточно хорош для его единственного сына.

Он Стайлз всегда защищал то, что принадлежит ему. А Питер принадлежит ему. И его дети тоже. Здесь дело в доверии. Стайлз любит своего отца, правда любит, но он не доверял ему своих слабостей уже много, много лет.

Молчание затягивается, пока Стайлз кидает пару носков в кучу и меняет тему.

— Звонили из больницы. Талии сегодня диагностировали смерть мозга после инсульта. Питер сейчас собирает детей. Мы приедем около четырёх. Я бы не стал просить, но последнее, что им сейчас нужно, это ютиться в стерильном номере в гостинице. Как думаешь…

Его перебивают.

—  Конечно, Стайлз. Я… конечно. Детей трое, да? Два школьного возраста и младенец?

— Коре исполнился год в прошлом месяце. Она бегает. И приносит.

Их внутреннюю шутку его отец не улавливает.

— Я подготовлю твою старую комнату для детей. У Джонсанов по соседству если маленький. Они одолжат мне переносную колыбельку, если попрошу. Вы с Питером?...

— Мы ляжем гостевой. Или на диване. Без разницы, пап. Спасибо тебе.

— Тебя явно очень нравится этот человек, Стайлз. Конечно я помогу. — В голосе его отца только честность и Стайлз, Стайлз закрывает глаза и дышит. Ему резко напомнили, что он любит его, любит и всегда любил, прямо как и его отец любит его. Именно поэтому они причиняют друг другу так много боли.

— Очень, — признаётся Стайлз, — и спасибо тебе.

Вздох.

— Я рад, что ты позволяешь мне помочь. Позвони, когда будете подъезжать? Я постараюсь достать Мелиссу. Возможно она сможет помочь.

Они заканчивают разговор и Стайлз пялится на свой телефон. Он трясёт головой и бросает сборы, как бесперспективные. Вместо этого он звонит Лиаму и сообщает об изменении в расписании и идёт на поиски Элли. У неё особый дар в прагматизме и обнимашках.

… по большей части в обнимашках.

15

ГЛАВА 20

Питер слегка разочарован в себе из-за того, что не воспользовался открывшейся ему возможностью. Дом, в котором Стайлз провёл детство. Его отец. Место, в котором он рос. Нужно узнать столько всего, получить так много смущающих историй для подтрунивания, лучше узнать человека за рулём его машины.

Вместо этого он сидит на пассажирском сидении с пустым пакетом сока Лоры в руке и ненавидя каждую секунду, которая приближает их к Бикон Хиллсу.

К Талии.

К необходимости объяснять детям почему он в сущности убивает их мать.

Стайлз играет с детьми в Жёлтую Машину /кричишь “жёлтая машина”, когда видишь такую на дороге. и бьёшь кого угодно. / только вместо ударов он даёт им мармеладного мишку за каждую. Они втягиваются не сразу, но комбинация скуки и сладкого делают своё дело.

— Я первая увидела!

— Нет, не ты!

— Дура!

— Придурок!

— Осёл! — влезает Стайлз, предлагая. — По мишке каждому. Теперь сосредоточьтесь, у вас ничья.

Питер не слишком следил за игрой, но достаточно, чтобы заметить, что у Лоры как минимум в два раза больше очков, чем у Дерека.

— Серьёзно?

Стайлз ему подмигивает. От его сопутствующий улыбки у него почти расслабляется лицо.

— Откуда ты вообще знаешь так много игр для поездок в машине? — Спрашивает он, когда Стайлз возвращает взгляд на дорогу.  До Жёлтой Машины они играли в Номерные Знаки, Молчанку и что-то ещё, Питер без понятия.

Стайлз слегка вздрагивает.

— Однажды, — тянет он нараспев, — когда я был молод и глуп, я отправился в поездку со Скоттом и Айзеком. Скоттом и Айзеком.

— Как далеко вы успели уехать до того, как ты начал рассматривать убийство?

— Вегас. Почти. И это только потому, что у них было похмелье после прощальной вечеринки и они проспали до границы.

Питер краем глаза замечает проплывший мимо знак “Добро пожаловать в Бикон Хиллс”. Население: завтра на одного меньше, чем сегодня.

— Мы здесь! — каркает Лора и засовывает горстку мишек в рот, рассеянно передавая пакетик Дереку, чтобы успокоить его. Не то чтобы он жаловался. Дерек несколько часов молчал. За исключением победных выкриков.

— Почти, — предупреждает Питер, — мы скоро встретимся с отцом Стайлза.

— Шерифом? — восхищённо спрашивает Лора, — я хочу быть шерифом, когда вырасту.

С клыками, когтями и рыбьим хвостом. Скорее всего в розовой балетной пачке и скафандре. С волшебной палочкой. А ещё она хочет быть оборотнерусалочьей принцессой на Хэллоуин и Питер понятия не имеет, как это устроит. Талия бы знала. Она бы умирала от смеха, трепала свою сумасшедшую дочь по голове и сделала самый потрясающий костюм для десятилетки со слишком богатым воображением.

Сделала бы.

Самое ужасные слова на свете.

— Ну, — отвечает Стайлз, пока Питер тоне в жалости к себе, — он вышел на пенсию год назад. Но всё ещё довольно крутой. Ну, для родителя, знаешь? И он обещал сходить за покупками, так что дома должно быть много прикольных снэков и пицца на ужин. Отец совершенно не умеет готовить. Будет круто.

— И после мы сходим повидать маму?

Задыхается. Не тонет в жалости к себе, а задыхается от неё.

Это глупо, ну правда. Он думал, что отгоревал почти девять месяцев назад. Но видимо всё что он делал, это задвигал горе подальше. Сейчас даже дети держатся лучше, чем он. Хотя с другой стороны они пока не понимают. Он им говорил, но видит, что они информация не дошла. Судя по тому, как сжимаются пальцы Стайлза, он тоже заметил.

Он оба перестали слушать после: “мы навестим маму.”

Только богу известно, как они отреагируют, когда реальность догонит.

Чёрт бы побрал Талию, за то что оставила Питера разбираться с этим. Чёрт бы её побрал, за то что просто не могла лежать там и продолжать держаться. Чёрт бы её побрал, за то, что не может умереть сама. Просто. Чёрт. Бы. Её. Побрал.

— Я позвоню в больницу и узнаю пустят ли нас к ней так поздно. Возможно нам придётся подождать до завтра. (Боже, пожалуйста.)

— Папа планировал позвонить Мел, когда мы с ним разговаривали. Если она сегодня работает мы сможем сходит в любое время. — Для галёрки Стайлз поясняет, — Мелисса это мама Скотта. Она медсестра.

Машина резко поворачивает на подъездную дорожку и Лора не успевает решить, что она хочет быть не только шерифом, но и медсестрой.

***

Передняя дверь распахивается до того, как Питер успевает выпутать детей из сидений, и Стайлз загоняет их, пока они не успели выскочить на дорогу, одновременно с этим вытаскивая вещи из багажника. Его отец стоит прислонившись к перилам на крыльце и наблюдает. Стайлз вдруг поражает мысль о том, как по домашнему они наверное выглядят. Он и Питер, прое детей. Как семья.

Словно так и должно быть, хотя прошло всего лишь несколько месяцев. Да они только месяц как начали встречаться. Но так ощущается. Ощущается правильно. И сейчас об эжтом слишком страшно думать.

(Как будто Стайлз не понимал, что отношения с Питером это и отношения с его детьми тоже. Что отношения с ним больше о семье, чем о романтических ужинах при свечах. Как будто не об этом он мечтал.)

По своему (насколько Стайлз способен в эту эмоцию) ему стыдно, что он любит так сильно, за то что берёт, словно так и нужно. Хотя ему всегда стыдно, когда он смотрит на себя глазами отца.

— Привет, пап, — здоровается он, закидывая на плечо пакет с подгузниками Коры и сумку с самым необходимым. Он подталкивает Дерека вперёд, на слегка заросшую тропинку и затем на ступеньки крыльца, где отец приветствует его коротким неловким объятием.

Он тянет забрать пакет, но Стайлз качает головой и толкает Дерека вперёд в качестве компенсации. Пытается представить их друг другу, но получает болезненный удар лицом в пах. Он шипит и осторожно сдвигает мальчика, пожимая плечами в качестве извинения.

Его отец переводит нечитаем взгляд с Дерека на Стайлза и обратно. Питер с девочками поднимаются к ним. Взрослые пожимают руки.

— Питер Хейл. Ты вырос в добропорядочного человека, как я слышал, — дразнит шериф. Ах да, инцидент с бассейном.

— Мне тоже так кажется, — тут же отвечает Питер.

Только Стайлз слышит напряжённость в его тоне. Благо Лора начинает говорить за них всех. Она представляет себя, болтает об оружии, рукоделии, вязании крючком, русалках, Питере, о доме, Дереке и Пэйдж, о плчёлках, о том что будет полицейской принцессой и Стайлзу немного жаль её. Потому что он слишком хорошо знает, как большинство людей реагируют на такой эмоционально-словесный понос в их сторону.

Он берёт её за руку и прерывает поток слов.

— Давай зайдём в дом, перед тем, как ты заговоришь его насмерть, ладно?

Стоит отдать ему должное — шериф просто смеётся.

— Сынок, я выдержал тебя. Эта очаровательная юная леди меня не добьёт.

— Для неё это вызов, — предупреждает Питер, но уже слишком поздно.

Лора сжимает челюсть и проталкивается внутрь. Дерек смотри по сторонам, решает положиться на судьбу и бежит за ней, заодно утаскивая с собой младшую сестру. Коре хватает секунды чтобы освоиться, перехватить инициативу, и вот уже она тащит его за собой.

Взрослые остаются снаружи.

— Были какие-то новости?

Стайлз и Питер качают головами.

— Мелисса сегодня на смене в приёмном. Она сказала, чтобы вы её нашли. Она раздобудет вам пропуск. Стайлз, я подготовил твою комнату для старших и одолжил складной детский манеж у соседей. Они сказали, что он собирается в колыбельку. Его поставил в гостиной. Я… Вам нужно что-то ещё?

Он ужасно хочет быть полезным и Стайлз импульсивно тянется за ещё одним объятием. В этот раз они держат друг друга дольше трёх секунд.

— Спасибо, пап. Прости что мы так на тебя свалились.

— Это не твоя вина. И я не против. В доме стало слишком пусто, а Пэриш продолжает выгонять меня из участка, если я там задерживаюсь.

На его лице знакомая самоуничижительная ухмылка, которую Стайлз регулярно видит в зеркале, если слишком присматривается.

— Тебе нужно хобби.

Звучит лучше, чем “тебе нужна личная жизнь”.

Они вваливаются следом за детьми и Стайлз словно проходит через временной портал. Его здесь не было… несколько лет, если честно. В прошлом году его отец приезжал к ним вместе с Крисом на Рождество. Раньше он работал, а Стайлз не утруждался визитами, слишком занятый с магазином и бандой. Они говорят по телефону, созваниваются в скайпе. Иногда шлют фотографии по электронной почте.

Но физически Стайлза не было в его родном городе, в доме где он провёл детство, как минимум последние четыре года.

Ничего не изменилось. Ни фотографии на стенах, ни потрёпанный ковёр в гостиной, даже пятно на диване никуда не делось. Стайлзу было двенадцать, когда они со Скоттом пытались защекотать друг друга и он пролил на диван колу.

И Стайлз знает почему. Знает, что его мать повесила это фотографии, выбрала этот ковёр и купила диван. Это всё, что осталось у отца, после того как её запах выветрился, а одежду сожрала моль.

Стайлз двинулся дальше. Не сразу, неправильно, полный гнева. Но он двинулся. Его отец нет. Он не отпустил прошлое. И не отпустит.

Заметил ли Питер, как резко заканчивается галерея фотографий Стайлза?
   
Он не спрашивает, просто проходит вперёд к лестнице и начинает убирать сумки. Он резко останавливается между дверьми. Пол на лестнице недавно покрашен. Да, это тот же оттенок жёлтого, что и раньше, но это новый слой краски. Он медленно, с глупым облегчением, выдыхает.

Хотя бы так.

— Тебе нравится?

Отец спрашивает у него прямо за спиной. Стайлз аж подпрыгивает от неожиданности

— Это не совсем смелый новый выбор.

— Умник. Краска начала шелушиться. Я подумал… Ну. Может я отремонтирую дом. Время у меня есть.

Звучит так, словно он спрашивает разрешение. Стайлз просто кивает и бросает сумку Лоры в своей старой комнате. Ей точно понравятся постеры с Годзиллой (ныне винтажные).

Он вытаскивает телефон, помахивает им.

— Мне нужно позвонить Скотту. У нас были запланированы свадебные дела на завтра, и раз меня там не будет, ему действительно придётся самому назначить встречу.

Они все знаю, что это проблема. Кира каждое утром смсит ему дату встречи и он всё равно успевает забыть, как минимум раз в месяц. Чёртова гигантская картошка.

Кивок.

— Может мы сможем поговорить о свадебный подарках позже? Я понятия не имею, что им дарить.

Теперь черёд Стайлза кивать. Затем он сбегает, на ходу набирая Скотта. Гудки, затем звонок уходит на голосовую почту. Стайлз сбрасывает звонок и кидает Скотту сообщение с деталями и просьбой перезвонить.

Ответ ему приходит, когда они усаживаются с обещанной пиццей.

Чувак, всё схвачено. Не волнуйся за нас. Н могу говорить. Позже. Передай привет родакам.

Это странно, потому что Скотт из тех психов, которые предпочитают звонки сообщениям. Но Кора умудрилась утащить кусок ветчины и теперь бьёт им брата по щекам. Так что Стайлз откладывает эту мысль.

На время.

***

Больница тоже совсем не изменилась. Это всё ещё чёрная застывающая воронка страданий и отчаяния, полная мёртвых, умирающих и скорбящих.

… или, возможно, Стайлз просто предвзят.

Судя по выражению лица Питера он в этом не одинок.

Они идут на яркий свет входа в приёмное и добрых десять минут стоят там как идиоты, пока кто-то не зовёт к ним Мелиссу. Это тихий вечер и её смена только начала, так что у её улыбка ярче, чем будет через несколько часов. Она обнимает Стайлза, кивает Питеру с узнаванием в глазах и тут же присаживается на корточки перед детьми. Она вытаскивает из карман вышнёвые леденцы, предлагает их детям и обзаводится друзьями до гробовой доски в их лицах.

Кора пытается съесть свой прямо в обёртке. После все трое послушно идут за взрослыми наверх.

— Ты волшебница, — говорит Стайлз, глядя как дети идут строем от старшего к младшей.

Мел смеётся, приподнимает его одной рукой за талию и прижимает к себе.

— Я дотянула вас со Скоттом до совершеннолетия. Конечно я волшебница.

Затем долго, внимательно и не слишком скрываясь смотрит на Питера и его выводок.

— Знаешь, я всегда в тайне желала, чтобы твои дети оказались такими же засранцами, как были вы.

Ещё слишком рано для таких шуток. Поэтому Стайлз щёлкает языком и заявляет.

— Не знаю, мне всегда казалось, что мои дети в порядке. Ну по крайней мере Лидия?

В старшей школе они все несколько недель в шутку звали его мамочкой и было больно. Но в ещё и странно приятно. Мелисса смотрит на него, на Питера, кивает и отстраняется.

— Ждите здесь. Посмотрим, смогу ли вытащить к вам доктора Томпсона. Он говорил что задержится сегодня.

Дети расстроены, Питер делает вид, что изучает постеры на стенах, а Стайлз жалеет, что отучил себя грызть ноготь большого пальца, когда нервничает.

Через пять минут Мелисса возвращается с пожилым чернокожим мужчиной с дружелюбной улыбкой. Она желает им доброй ночи и напоминает Стайлзу звонить, если что-то понадобится, пока они здесь. Он пожимает Питеру руку и возвращается к своим обязанностям.

Доктор Томпсон добродушно качает в её сторону головой, затем зовёт их за собой в палату Талии.

Стайлз никогда не встречался с Талией Хейл лично, так что он понятия не имеет, как оны выглядела до пожара. Но сейчас она смотрится чуть лучше приведения. Глубокие шрамы, ещё не все затянулись, покрывают большую часть её кожу. Волосы сбриты, ногти коротко острижены, её ключицы резко выпирают над воротом ночнушки.

Дети замирают. Кто может их винить? Питер и Стайлз тоже замирают.

Тихо, после очень долгого молчания, Лора шепчет:

— Они сняли повязки.

Доктор, благослови его господи, отвечает, пока Питер и Стайлз пытаются успокоить разрывающиеся сердца.

— Мы ещё повесили все ваши чудесные открытки. Видите?

Он указывает на стену у себя за спиной, прямо напротив койки. Она усеяна детскими рисунками. Какая-то добрая медсестра должно быть потратила на это несколько часов.

Кажется стена рисунков помогает им сбросить оцепенения, потому что Дерек расправляет плечи, целенаправленно снимает свой рюкзак с Бэтменом, копается в нём и вытаскивает ещё один кривой шарф. Красно-оранжевый. Он никому не говорил, для кого этот шарф. Он поднимает на Стайлза вопросительный взгляд.

Вместе они аккуратно размещают шарф у Талии на коленях, где покрывало не даст акриловой шерсти раздражать нежную кожу шрамов. Дерек долго смотрит на расположение, согласно кивает. Шарф может остаться там.

Кора сажают у ног матери и, чудо чудное, вместо того, чтобы носится ураганом, она начинает тихо угукать. Лора залезает на стул для посетителей рядом с койкой и начинает рассказывать обо всём, что с ней случилось за последние полгода. И Стайлз решает, окончательно и бесповоротно, что Талия и Пол Хейлы были замечательными людьми.

Их дети лучшее тому доказательство.

— Мистер Хейл, — Стайлз слышит как доктор тихо зовёт, пока присматривает за тем, чтобы Кора не нырнула носом в пол. — Мы можем поговорить в моём кабинете?

Питер бросает взгляд на Стайлза, который тут же кивает и мужчины покидают комнату. Лора в своём рассказе как раз добирается до встречи со Стайлзом в парке. Она заикается и запинается на словах о кратере и затем перескакивает сразу к тому, как Эллисон и Лидия водили её по магазинам.

Дерек тем временем взял Талию за руку под покрывалом и осторожно её гладит.

Стайлз пододвигает ещё один стул, садится и продолжает наблюдать.

16

ГЛАВА 21

К настоящему моменту Стайлз и Питер спали в одной постели ровна два раза. В первый раз они так устали после восьми часов беготни за детьми в парке, что им было решительно похуй.

Второй раз был более запланированным. Но Стайлз не испытывал такой неловкости неудобства со школы, когда они со Скоттом достигли пубертата и ночёвки в одной кровати вдруг стали неожиданно… твёрдыми.

Питер слишком старался не пересекать воображаемые границы. Стайлз был слегка в ужасе от мысли, что может его случайно возбудить. Не потому что боялся, что Питер может что-то сделать, нет, это казалось ужасно несправедливым.

Им потребовалось два часа чтобы они так разозлились на собственные загоны, что чуть ли не одновременно решили нахуй и просто решились. Стало хорошо. Они всё ещё толкались локтями и коленями, но было уютно. И будет просто потрясающе после некоторой практики.

И вот теперь они в доме его отца, обва в пижамных штанах и футболках, на случай кошмара или ночного явления детей, абсолютно вымотанные и истощенные. Стайлз засыпает лёжа на спине, с Питером зарывшимся лицом ему в грудь. Он чувствовал себя виновато, поскольку эмоциональный стресс — чудесное противоядие от неловкости и это лучшие обнимашки в постели, которые случались у него за последние годы.

Через два часа он просыпается в постели один.

Странно, что это кажется неправильным после всего двух ночей в одной постели.

Он ждёт, но Питер не возвращается. Ему слишком любопытно, чтобы заснуть обратно, поэтому Стайлз встаёт и сначала проверяет Коры — спит крепко, затем остальных манчкинов — тоже спят. Эмоциональный стресс этого дня похоже их тоже вымотал. Настолько, что даже кошмары не снятся.

Остаётся только одно место, проверенная временем традиция Стилински — все подскочившие в ночи должны идти на кухню. 

Почему-то Стайлз совсем не удивлён, что Питер нашёл супер-секретную-заначку его отца. Бутылка виски над раковиной. Он удивлён, что Питер качает в руках единственный стакан и смотрит в пространство.

Стайлз подходит ближе, проводит рукой по волосам Питера и садится рядом с ним, осторожно придвинул стул ближе.

— Не спится?

Вопросы явно излишни, но это начало разговора ничуть не хуже других.

Питер морщится.

— Что навело тебя на эту мысль?

— У меня чутьё, — заявляет Стайлз и крадёт у Питера стакан, делает глоток и вздрагивает. Он ненавидит виски.

Питер смеётся.

— Хочешь рассказать, о чём вы говорили с доктором? — Сново слишком знакомо, слишком близко. И забавно, но он никогда так себя не чувствовать дома. Только здесь, в старом добром Бикон Хиллс он вдруг начинает сомневаться в каждом своём решении. Так что он неохотно добавляет: — Хотя тебе не обязательно мне рассказывать.

Питер качает головой. Хмурится. Делает глоток.

— Больше нет ни единого шанса, что она очнётся. Как и предполагает “смерть мозга”, видимою Но я всё равно думал, что может быть способ, какая-то надежда. — Питер горько усмехается. — Крошечный кусочек надежды, который я мог бы использовать, чтобы оставить её в живых. Чтобы мне не пришлось разбираться с этим ёбанным ужасом. Чёрт бы её побрал. Чтоб её за это черти в ад утащили.

Он дрожит, замолкает. Рука Стайлза вдруг неуверенно замирает у него над плечом, пока Питер не наклоняется сам, совсем немного, к нему. Стайлз его обнимает. Долго. Уверенно. Крепко.

Питер обнимает его в ответ и после долгого, долгого молчания шепчет ему в шею.

— Я не знаю, что делать. Как чёрт возьми рассказать, что я убиваю их мать?

*** 

Стайлз не тратит время на банальности и отрицание. Они оба понимают, что мораль к смерти Талии не имеет никакого отношения. Не здесь, не сейчас, не для детей, которые вот-вот окончательно осиротеют.

Руками Питера. Словами Питера. Властью, данной ему Талией и её юристом. Это он даст разрешение отключить машины, поддерживающие жизнь его сестры. Помогающие ей дышать, заставляющие её сердце бится.

Это значит, что он её убёт.

И Питер, Питер ненавидит сестру за это. Когда они были детьми она всегда была слишком взрослой, чтобы думать о нём. Чтобы относится к нему как к родственнику, не паразиту. Подростком он жил в её тени и никогда не оказывался достаточно хорош. Во взрослой жизни у неё была идеальная жизнь, как с картинки. А у него карьера и пустая квартира.

Но ни разу в жизни он не ненавидел её так, как сейчас.

Стайлз держит его, пока Питер не решает, что пора отпустить. После он опускается обратно на стул с печальным взглядом на усталом лице. Под его глазами тёмные круги и они там из-за Питера и богом проклятого пиздеца. Это они затащили его обратно в город, из которого он сбежал десять лет назад. 

— Это был риторический вопрос? — Наконец спрашивает он и Питер не сразу понимает о чём н говорит. Затем качает головой.

Стайлз кивает, пожимает плечами, откидывается спиной на стул.

— Хорошо, тогда. Не стесняйся затыкать меня в любой момент, потому что я ничерта не смыслю в воспитании детей…

Питер так сильно закатывает глаза, что кажется вот-вот увидит собственный мозг.

—  Чушь. Я горжусь своей представительностью, но я ещё не встречал человека, которого ты бы не прочитал меньше чем за пять минут. Мои дети, по крайней мере, не исключение.

Стайлз зависает с открытым ртом, что-то яркое сияет в его взгляде.

— Даже ты? — Он спрашивает не преуменьшая того, о чём думает.

Питер просто смотрит на него в ответ.

— Скажи им правду, — Стайлз решает не повторять свой вопрос. — Расскажи всё как есть. Не упрощая, не приукрашивая, потому что они всё равно узнают. И после… просто будь с ними. Позволь им себя ненавидеть, проклинать и плакать. Будь рядом. Обнимай их. Слушай их. Просто… Питер, просто продолжай делать что делаешь, чувак. Люби их. Люби этих детей, потому что ты лучшее, что могло случится с ними в этой поганой ситуации и они тоже тебя любят. Даже если какое-то время будут ненавидеть. — Он качает машет руками в воздухе, кружит ими и повторяет, — просто будь рядом.

Он звучит… У Питера нет подходящего слова, чтобы описать как он звучит. Отчаянно — слишком сильно сказано. Жаждущий — слишком слабо. Словно ему нужно, очень-очень нужно, чтобы Питер всё сделал правильно. Не подвёл своих детей.

Его. Уже навсегда. Талия никогда не очнётся и не потребует их назад. Эту конкретную он задвигает в самый дальний угол сознания, откуда она и вылезла. Нетронутой. Позже.

Вместо этого он впервые с тех пор как они приехали (С того утра, с того звонка за завтраком, прошло меньше двадцати четырёх часов) смотрит на Стайлза.

Смотрит на него, с этими его дурацкими футболками, яркими улыбками, его открытостью, его закидонами и рукоделием, и шутками, и нереально красивым лицом. С друзьями, которых он зовёт семьёй и отцом, которого не упоминает, пока не спросят напрямую. С татуировками, которые рассказывают историю его жизни, но убирают годы между смертью его матери и приездом Эллисон в скобки. Детское лицо Стайлза смотрит на любого, кто проходит по коридору в этом доме, с щелью между передними зубами и совершенно невинное, пока резко не пропадает. Его детская спальня наполовину святилище, наполовину кладбище. Вся его жизнь дома, и только отец здесь.

Он знал, конечно он знал, что у Стайлза есть собственные шрамы. Что этих демонов он носит на своей спине в форме крыльев и теней. Но слушать об этом в ярком, набитом людьми общественном бассейне это одно, а видеть их в каждом углу давно мёртвого дома посреди ночи — совсем другое.

— Где её похоронили? — Он спрашивает слишком импульсивно, это глупо, он никогда не ведёт себя так беспечно.

Но Стайлз только пожимает плечами.

— Нигде. Она хотела, чтобы её кремировали. Отец позаботился об этом. Потом было просто некогда. Просто, когда-нибудь, — он указывает в стороны гостиной. На каминной полке урна. Питер предполагал, что там прах бабушки или дедушки, или каких-то других дальних родственников. Не его матери.

Клодия Стилинки не получила похороны. Стайлз не получил её похороны.

Он наклоняется, берёт руки Стайлза в свои и сжимает.

— Спасибо тебе. Я не знаю, чтобы я без тебя делал.

Этим он зарабатывает тёплую и мягкую улыбку, поцелуй.

— Всё было бы в порядке.

Он отстраняется, Питер тянется следом. Какое-то время они просто сидят и целуются, как подростки под тиканье кухонных часов над дверью. Они отстраняются, когда слышат звук шагов позади.

Шериф Стилински (в отставке) болтается в дверях, как дым. Зависает. Питер хлопает Стайлза по руке, встаёт, думает о татуировках и матерях, о похоронах и решает.

— Вам двоим нужно поговорить. Я буду наверху.

Он проскальзывает мимо шерифа, задевая плечом и игнорирует как благодарный взгляд, так и бормотание: “предатель”, направленные ему в спину.

***

Стайлз ненавидит Питера. Самую малость.

За то, что оставил его наедине с отцом. За понимание, что ему нужно остаться наедине с отцом.

Тот нерешительно замирает, затем всё же входит на кухню. Он занимает стул напротив Стайлза, а не тот, который освободил Питер. Оставляет между ними стол. Стайлз смотрит. Решает нахуй это всё и берёт брошенный стакан и бутылку.

Он щедро наливает и выпивает за два глотка. Пережидает волну дрожи по всему телу и встречает взглядом с отцом. Из любопытства он наклоняет бутылку в его направлении.

Он качает головой в ответ.

—  Я купил эту бутылку сразу после Рождества. Можешь не спрашивать.

Уже лето и в бутылке оставалось больше половины, даже после того, как Питер к ней приложился.

— Я не собирался спрашивать. Я тебе не нянька, — он звучит зло и оборонительно. Почему он так звучит? Ему больше не семнадцать. Пьёт отец или нет уже много лет не его забота.

На это он получает кривую, грустную улыбку и ещё одно качание головой.

— Чушь, ребёнок. Ты был моей нянькой больше двадцати лет и я тебе позволял. И уже никогда не смогу это исправить.

Это… неожиданно. Это совершенно новая для них тема. Ещё один способ задеть друг друга.

— Пап…

— Нет. Я… Мне нужно кое-что сказать, сынок. И я должен был сказать это много лет назад. Позволь мне?

Стайлз беспомощен перед фактом, что его отец хочет с ним поговорит. Маленькая его часть, так часть, которая держится за нить вокруг запястья и неделями не смотрит на отражение крыльев в зеркале, хочет прыгать от радости. Потому что папочка хочет поговорит с ним (с ним!). Он наклоняет голову.  Продолжай.

— Я стоял там, — он указывает головой в сторону дверного проёма, — какое-то время. Достаточно долго, чтобы услышать, что ты сказал Питеру. И знаешь о чём я подумал в первую очередь?

— Мне казалось ты хотел, чтобы я заткнулся? — он поднимает бровь, теребит губами серьгу, улыбается до ушей. Ага.ю он честно зарабатывает скептический взгляд.

— Я подумал чёрт возьми. Хотел бы я, чтобы Стайлз сказал это мне, когда Клодия умерла. И я осознал, что до сих пор это делаю.

Ладно, Стайлз ожидал неловкий эмоциональный разговор. Так, в старой доброй традиции мужчин Стилински, где они начинают предложения, не заканчивают их, кивают и много ворчат, а потом расходятся по своим делам. Они годами так разговаривали.

Этого он не ожидал. Совсем.

— Что делаешь?

Он задумчиво смотрит на бутылку, но останавливает себя. У него напряжены локти и он чувствует жар по всему телу. Пить ещё наверное плохая идея. Даже если он не захочет помнить этот разговор на утро. Ёбанный Питер.

— Рассчитываю на тебя. Когда меня ранили я обещал, что буду работать на собой. И я работал. Я перестал пить, сократил рабочие часы. Я делал всё, о чём ты меня просил. И в это чёртова проблем, Стайлз. Наши отношения строились на том, что ты говорил мне что делать. В те дни ты говорил, когда тебе нужны деньги, что нам нужно закупить продукты, что есть, чёрт, ты даже к врачу меня записывал. И даже сейчас ты задаёшь динамику наших отношений. Ты говоришь мне где быть, когда звонить, когда приезжать. В этом проблема.

Так значит теперь Стайлз виноват? Он открывает рот для резкого комментария, но отец поднимает руку, чтобы он помолчал.

— Нет, сынок. Я не обвиняю. Меня не было рядом и ты взял всё на себя. Когда я собрался обратно в кучу, для меня уже не было место в твоей жизни. И я ждал, пока ты найдёшь его для меня. Только этого никогда не случится, потому что, боже, ты во мне не нуждаешься. Когда-то я может и был тебе нужен, но я всё просрал. Ты долгое время был родителем в этих отношениях, а я… не был.
Я ждал, что ты вернёшься домой, но твой дом больше не здесь и я…

Он замолкает. Начинает заново, сново замолкает. Стайлз палится. Потому что-то как-то, впервые за долгие годы, отец его удивил.

— Я хочу быть частью твоей жизни. И с этого момента я буду. Потому я твой отец и самое время вести себя соответствующе, чёрт возьми. Телефон работает в обе стороны. А упиваться чувством вины в ожидание твоего звонка — хреновый образ жизни.

Он опять замолкает. Делает глубокий вдох. Кажется Стайлз ни разу не слышал от отца столько слов разом. Никогда. Даже когда он толкал речи на выборах. Даже когда… Он думал, что дело в нём. Думал, что его отцу просто нет до него дела, что он не одобряет, не хочет быть рядом. Думал что квир сын с татуировками и судным маленьким магазином не стоит его времени. Думал, что его так похожие на мамины глаза — это слишком тяжело. Он думал…

Стайлз почему-то всегда думал, что это его вина. Он всегда думал…

— Типичный единственный ребёнок, — он прямо слышит, как Айзек произносит, закатывая глаза. На коленях учебник по психологии, на лице слащавая улыбка. — Всегда думает, что это его вина. У меня для тебя новости: мы живём в гелиоцентрической системе, не Стайлзоцентрической.

— Ты часть моей жизни, — первое, что у него получается сказать после затянувшегося молчания.

Фырканье.

— Ты по уши влюблён в отца-одиночку за тридцать, с тремя детьми, которого я однажды арестовал за плавание голышом в школьном бассейне после закрытия. А я едва знал, что вы встречаетесь. У кухонная мебель принимает больше участия в твоей жизни, чем я.

Питер не упоминал про “голышом”.

— Хочешь, чтобы я на тебе сидел?

— Засранец. Нет. Я хочу быть рядом. Звонки, скайп, приезжать. Здесь езды меньше чем на три часа, мы можем видеться чаще, чем раз в год.

— Так почему мы этого не делаем?

— Я только что сказал…

— Ага, нет. Ты продолжал ждать, что я сделаю первый шаг. Но почему? — У него голос дрожит. Он ненавидит себя за это. Самую малость. За то, как важно это вдруг стало.

— Потому что меня никогда не было рядом, когда я был нужен. Так разве у меня есть право лезть сейчас?

Стайлз фыркает. Звук задушенный, наполовину злой,  наполовину неверящий.

— Тебя никогда не было рядом и твоё решение проблемы и дальше не быть рядом?

— Ну, — получает он сухой ответ, — тебя здесь не было, чтобы сказать мне что делать.

Это не обвинение, скорее шутка, насмешливое замечание. Не сарказм. Так они общались больше двадцати лет, без Клодии Стилински в роли переводчика. И вот так легко они возвращаются на знакомую территорию.

— Ага, извини. Так этот твой план. Что он за собой повлечёт?

Его отец медленно поднимается со стула, берёт бутылку со стаканом. Бутылку он убирает в шкаф, стакан ставит в посудомойку.

— Для начала? Мы с тобой немного поспим. Завтра и так будет очень тяжелый день.

С учётом времени, это  поезд давно ушёл.

Шериф вытирает руки первым попавшимся около раковины полотенцем, прислоняется к столу. Смотрит на Стайлза. Затем объявляет.

— Завтра я иду с вам в больницу. Позже сегодня. Ты меня понял. Детей слишком много, чтобы справляться вдвоём. По крайней мере я могу взять на себя малышку Кору.   

Говорит. Не спрашивает. Не ждёт приглашения. Стайлз медленно вдыхает, выдыхает. После кивает.

— Ладно.

Ладно.

***

Уже позже, когда он лежит в постели рядом с Питером и вот-вот уснёт, Стайлз осознаёт, что отец сказал “влюблён” и у Стайлза даже мысли не возникло это опровергнуть.

17

ГЛАВА 22

Похороны — тихое и скромное мероприятие.

Оказывается большинство людей забывает о твоём существовании за год в коме. Так что в последний путь Талию Хейл провожают толь Хейлы, Стилински и меленькая кучка виноватых друзей.

Возможно собралось бы больше людей, если бы они отложили церемонию. Но похоронным бюро заведует один из школьных друзей Питер и он согласился ускорить процесс ради детей. Через два дня после отключения от аппаратов Талию Хейл похоронили.

Отец Стайлза держал непривычно подавленную Кору, которая заразилась общей атмосферой страдания, хотя и не понимает, что происходит. Она не понимает, что то, что отпускают в землю — её мать. Что под надгробным камнем рядом — её отец. Она только видит, что её любимые люди грустят. И капризничает последние три дня.

Лора стоит рядом с Дереком и сжимает его руку так, словно от этого зависит её жизнь. Её взгляд не отрывается от гроба, она словно боится моргнуть. Она совсем не плачет. Стайлза беспокоит, что она не плачет. Что последние два дня она была идеальной старшей сестрой для Дерека и совсем забыла о своём горе из-за этого.

Питер уверяет его, что она так же справлялась с потерей после пожара. Дни и дни стоического молчания, помощи другим, пока всё не улеглось и её не прорвало.

— Она вся в мать. Талия никогда не была эмоциональной во время кризиса. После она запиралась в своей комнате и рыдала часами.

Стайлз мысленно пытается прикинуть расписание на следующие несколько недель, чтобы быть рядом, когда Лору наконец-то прорвёт.

Но хуже всех не с ней, нет. Хуже всех с Дереком. Дерек кричал, протестовал и ударил Питера, когда тот объяснил, что случится с их матерью. Он прервал своё затянувшееся молчание чтобы кричать “убийца” на максимальной громкости. Казалось он делал это часами.Не подпускал к себе ни Питера, ни Стайлза и не переставал плакать. Дошло до того, что ему стало трудно дышать. Он совершенно себя вымотал и перешёл на тихий скулёж.

Тогда подключилась Лора. Она отвела его в сторону и как-то, каким-то образом, десятилетняя девочка сумела объяснить милосердие своему шестилетнему брату так, что он понял. Взрослые даже не были уверены, что сама Лора понимает.

Но вскоре они вернулись и Дерек направил на Питера огромные заплаканные глаза и тихо спросил: “Мамочке больше не будет больно?”

Когда Питер кивнул он один раз всхлипнул, залез к Стайлзу на колени и плакал, пока не заснул. Он и сейчас продолжает плакать, вжавшись головой Стайлзу в шею. У Стайлзу уже руки онемели. Но он не опустит ребёнка, пока тот не будет к этому готов.

Они просили короткую церемонию, но пожилой священник — единственный свободный в такой короткий срок — обожает звук собственного голоса. Или Стайлз отключается от происходящего.Он подпрыгивает и чуть не роняет Дерека, когда кто-то осторожно касается его плеча.

Он узнаёт руку ещё до того, как поворачивается, он знал её всю свою жизнь. Скотт улыбается криво и грустно, треплет Дерка по спутанным волосам и тихо бормочет.

— Привет, приятель.

Дерека хватает на дрожащую улыбку в ответ, после которой он снова уходит в себя. По другую сторону от Стайлза Эллисон обнимает Лору одной рукой. Второй она сжимает руку Питера и почти сразу отпускает. Она кивает Стайлзу вместо приветствия, пока Скотт шепчет.

— Прости, мы опоздали.

Как будто это важно. Стайлз даже не знал, знают ли они когда похороны, не говоря уже о том, чтобы приехать. И вот они здесь, посреди недели, в трёх часах езды от дома. И них нет повода здесь быть кроме, ну.

— Ты как раз вовремя, мужик, — отвечает Стайлз и ловит взгляд Элли поверх головы Коры. Элли проводит рукой по своему боку и слегка хлопает себя по бедру. Тому, где набиты вязальные спицы.

Стайлз пытается быстро проморгаться и чуть крепче сжимает Дерека.

После этого дела идут быстрее. Они бросают на гроб цветы, вместо земли. Кроме детей. Дерек связал квадрат из яркой красной пряжи специально для этого.

— Красный был её любимым цветом.

Они со Стайлзом больше часа искали идеальный оттенок красного цвета. Он просит опустить его, чтобы он мог бросить квадрат на крышку гроба. С минуту он стоит и шепчет, никто не может разобрать слов, затем роняет квадрат в открытую могилу.

Всё закончилось.

Они не стали устраивать поминки. Шериф предложил свой дом для проведения, но Питер отказался.

— Талия терпеть не могла поминки, — в его голосе горечь, но на губах ухмылка, говорящая о приятных воспоминаниях.

Скотт и Эллисон приносят свои соболезнования после остальных гостей, обнимают всех и извиняются перед Питером за опоздание.

— Я даже не знал, что вы приедете, — признаётся он, бросая на Стайлза озадаченный взгляд.

Он мотает головой.

— Это не я.

— Я вчера вечером звонил твоему отцу, — пожимает плечами Скотт. — Остальные бы тоже приехали, но мы не хотели вас слишком перегружать. К тому же дома тоже кое-то случилось.

Стайлз, который всё гадал какого чёрта все избегают его звонков и невероятно уклончиво отвечают в сообщениях, наконец складывает два и два и получает, ну. Не четыре. Что-то другое. Кого-то другого.

Он кивает и очень красноречиво не спрашивает, хотя его буквально разрывает от любопытства. Позже. Не здесь. Не сейчас.

— Вы не обязательно было приезжать, — продолжает Питер не замечая немой сцены.

Эллисон просто притягивает Лору ближе и объявляет.

— Нет, обязательно.

Потому что Стайлз привёл их домой и представил всем людям, которые были ему важны. Был с ними осторожен, когда обычно он громкий, дерзкий и беспечный. Все его друзья понимают, о чём это говорит. Даже если Питер и его дети пока не знают.

Он давит неожиданное желание разреветься, уткнувшись носом в волосы Дерека и глубоко дыша. Да, вовлечено быстрое моргание, но если кто-то спросит это всё ебучая аллергия. Можете с ним поспорить.

Питер рвано смеётся и открывает рот, чтобы что-то сказать, когда его вдруг грубо прерывают.

— Питер.

Вся группа поворачивается в сторону одного из немногих гостей, остальные из которых уже расходятся по машинам.

Питер застывает.

— Дюк, — таки холодным его голос СТайлз ещё не слышал.

Стоящий в нескольких шагах мужчина старше Питера, наверное лет на десять. Но он выглядит хорошо, соль с перцем в волосах, костюм по фигуре и идеально черный. Голос ровный, интеллигентный. Он пришёл первым, вспоминает Стайлз, даже раньше родственников. Он долго стоял перед открытым гробом.

— Талии бы это не понравилось, — замечает мужчина. У него британский акцент, из-за которого его грубые слова звучат несколько мягче.

Питер закатывает глаза, в кой-то веки совершенно неизящно.

— Талия терпеть не могла похороны. Её бы это не заботило.

— Может и озаботилась бы, если бы ты не оборвать её жизнь так легко.

Вау. Какого хуя?

Питер совсем не меняет внешне, но Стайлз видит, что он в бешенстве. Он собирается опустить Дерека на землю, но Скотт быстрее и вместо этого забирает его у Стайлза. Элиссон забирает Лору, Кора всё ещё на рука у отца Стайлза (чудеса, о чудеса!) и они втроём уводят детей к машинам.

Стайлз делает два шага в сторону Питера, переплетает их руки. Это совсем не тонкий намёк, но нахуй тонкие намёки. Этот Дюк, кем бы он ни был, только что из прихоти обвинил Питера в убийстве сестры. На её чёртовых похоронах. С её детьми в зоне слышимости.

Выстрел. Блядь. Сделан.

Стайлз и на шаг от Питера не отойдёт, без шансов.

— Талия была мертва, Дюк. За неё дышали машины, — ледяным голосом исправляет Питер и Стайлз легко представляет его таким в зале суда. Резким и смертоносным.

Дюк насмешливо качает головой.

— И это? Жалкие похороны, даже без поминок? Я знаю, вы с Талией никогда не ладили, Питер, но это мелочно даже для тебя. — Он звучит почти убаюкивающе, мягко. Как отец, отчитывающий глупого ребёнка. Тон бесит Стайлза почти так же сильно, как и сами слова.

Питер не пугается, он только сильнее злится.

— Похороны для живых, а у меня теперь дети, о которых нужно думать.

— Дети Талии.

И в этот момент Стайлз понимает, что ненавидит этого мужика, кем бы он ни был. Он не особо напрягаясь вытаскивает на свет все сомнения, которые были у Питера о Талии, о детях, о его родительских талантах. Это даже не было его целью. Он просто бросает одну эмоциональную гранату в лицо Питера за другой. Этим своим вежливым, интеллигентным тоном.   

Чтобы Питер не чувствовал, на лице это не отражается. Он остро усмехается.

—Талии и Пола, Дюкалион. И тебе это никогда не нравилось, верно? Ты мечтал, что она однажды очнётся и влюбится в тебя после всех этих лет? ЧТо забудет мужа, за которого держалась даже сгорая и будет счастлива с тобой?

С лица Дюка спадают все эмоции. На его лице ужасный оскал, стоит только Питер закончить говорить. Атака Питера бьёт прямо в цель и бьёт сильно. Стайлз его понимает. Это тоже проявление скорби, не типичное, но почти как его собственные ежедневные стычки с Джексоном. Месяц за месяцем, после смерти его матери. Он срывался. Хотел, чтобы другим тоже было больно.

Этот человек любил Талию Хейл, а Питер отключил её от аппаратов. Дерек мог кричать и драться. У взрослых нет такой роскоши.

Питер безжалостен.

— Ты был лучшим другом моей сестры, так что я не будут бить тебя по лицу. Но если ты ещё раз обвинишь меня в убийстве собственной крови и плоти, неважно насколько вежливо это будет сказано,  особенно в присутствии моих детей, я тебя уничтожу. Ясно выразился?

— Твоих детей?

— Да, — рычит Питер. Без шуток рычит, яростно-свирепо. — Мои. Больше никого не осталось. А теперь свали нахуй от моей семьи.

Дюк бросает взгляд на Стайлза, словно ожидает какой-то защиты. Затем он поворачивается к незакомпанной могиле, сгорьбливается. Трясёт головой.

— Она заслуживала лучшего, — шепчет он скорее для себя.

Питер изо всех сил сжимает руку Стайлза и он молча позволяет.

— Хоть в этом мы согласны. Прощай, Дюк.

Он разворачивается и тянет Стайлза за собой, туда, где ждут остальные. И вот так перестрелка окончена. Питер победил, чтобы это не значило. Когда Стайлз оборачивается, Дюк всё ещё стоит там и смотрит как рабочие начинают закапывать могилу.

С минут Питер молчит.

— Дюк и Талия учились вместе. Они хотели спасти весь мир и он с чего-то решил, что они непременно должны делать это как пара. А потом появился Пол и великая Талия в друг босонога и беременна. Дюк так этого и не простит.

— И так и не перестал её любить, — добавляет Стайлз. Это очевидная часть.

Питер не отвечает.

— Ты же знаешь, что это неправда? Это не лёгкий выход, ты не легко отделался, это не было эгоизмом.

— И всё же, — отвечает Питер, — моя сестра мертва.

Стайлз останавливает его, шагает вперёд, чтобы они оказались лицом к лицу.

— Люди умирают, Питер, — отчитывает, глядя прямо в эти голубые-голубые глаза. — А оставшиеся живут. И если ты смешивает эти два факта, ты получаешь, — он делает паузу, указывает рукой в сторону открытой  могилы и тяжело скорбящего мужчины, —ну, вот это. Талия мертва. Пол мёртв. Ты нет. Дети тоже. И я.

Это абсолютно разные факты. И Стайлзу потребовались годы, чтобы это осознать. Что “я жив” и “мама мертва” никак не связаны. Что одно не обусловлено другим. Что нет причин и эффектов. Люди живут. Люди умирают. Ты делаешь что должен и живёшь дальше.

— Мы живы. Вот что имеет значение. Вот на чём ты сосредотачиваешься. Забудь о Дюке, забудь о его словах. Сосредоточься на жизни.

Питер делает полшага к нему, ближе, пока их лбы не соприкасаются и  задумчиво хмыкает. Затем, совершенно неожиданно и слишком в тему он спрашивает:

— Что за демон у тебя на спине, Стайлз?

Стайлз беспомощно смеётся. Он просто не мог не влюбиться в умнейшего из знакомые ему людей, да? В единственного, кто сумел проследить связь даже с наполовину поглощённым тоской и усталостью сознанием.

— Кажется ты и сам уже понял.

— Хочу услышать от тебя.

Он никогда не говорил сам. Ни Эрике, которая сделала эскиз, ни Эллисон и Айзеку, которые придумали целую игру, пытаясь выяснить. Ни Скотту и Лидии, которые иногда так на него смотрят, словно почти понимают. Почти. Ни даже Бойд, который бросил на них один взгляд, на ужасные, идеальные линии крыльев и торжественно кивнул. Он не уверен, что кто-то из них понимает, что они на самом деле значат.

Нахуй Птитера, за то, что такой невозможно умный, за то, что слушает так внимательно, за то, что провоцирует Стайлза показывать так много.

— Я не мёртв, — говорит он, тихо, делясь секретом. Может он и не слишком хочет озвучить, но он также чувствует облегчение. — Это демон на моей спине. — Он облизывает губы и коротко целует Питера. — Не пускай такого же на свою. Теперь пошли. Дети ждут.

Питер шепчет что-то звучащее подозрительно похоже на: “Где ты был всю мою чёртову жизнь”, и они идут к машине.

***

Они устраивают пикник. Эллисон устроила рейд на кухню во имя сэндвичей, Скотт притащил тонну конфет и газировки. Они собрали покрывала с трёх разных машин и тихо ели. Эллисон развела Лору на разговоры о Талии и это стало игрой, в которую они втянули Дерека. Воспоминания о ней. Дети и Питер обменивались маленькими историями о неё, шутками, воспоминаниями. Теплый солнечный свет и сладости подействовали не сразу, но постепенно большая часть уныния на время рассеялась.

— Это хороший способ проститься с кем-то, — в какой-то момент сказал Стайзу шериф. Тихо, чтобы остальные не слышали.

— На солнце и со смехом?

— Да. Мне жаль, что я не сделал этого с тобой для Клодии. Что я лишил тебя этого.

— Всё в порядке. Я отпустил, со временем.

Его отец слегка поворачивается, чтобы пристально в него всмотреться. Стайлз даже ожидает больше самобичевания, но получает только одобрительное покачивание головой.

— Да, ты отпустил.

Стайлз тихо посмеивается.

— Спасибо, кстати. За последние несколько дней. Ты очень помог.

— Не за что, сынок.

— Она спит? — неожиданно перебивает Скотт громким шёпотом. В ответ Лора поворачивается и прижимается теснее к дремлющей Коре. Элли кивает.

— Мне так кажется.

Скотт неожиданно расплывается в неконтролируемо восторженной улыбке.

— Отлично. Мы не хотели ничего говорить, потому что это день похорон их матери, но я сейчас реально взорвусь. Прости, Питер.

Питер хмурится, не понимая что происходит. Стайлз уже на коленях перед Скоттом и шёпотом умоляет:

— Скажи, что у тебя есть фотографии, скажи, скажи, вы ебланы, как вы могли мне не сказать. Ненавижу. Я бы приехал.

Элиссон хмыкает.

— Ты ещё не научился себя клонировать. А Эрика и без тебя прекрасно справилась с запугиванием всех вокруг.  — Он делает задумчивое лицо. — Хотя не писать в общий чат было почти физически больно.

Скотт достаёт телефон, наконец-то блядь, и Стайлз неловко дёргается его отнять. Скотт ему позволяет. Стайлз вбивает код разблокировки и тут же лезет в галерею, чуть не падая в обморок.

— Алиша Рейрз, семь футов и четыре унции, “здоровенная, как пиздец”, если цитировать Эрику, здоровая и громкая в мать, — сообщает Эллисон, пока Стайлз вжимается плечом в Питера, чтобы показать фотографии.

У Алиши нос как у матери и тёмная кожа, как у отца. На голове у неё уже копна тёмных волос. Ручки крошечные и ужасно морщинистые. Питер скользит рукой обнимая его за талию, смотрит через плечо и искренне говорит:

— Она милая. Как чувствует себя мать?

Скотт и Эллисон дружно вздрагивают, что успокаивает куда сильнее, чем должно. Если от упоминания Эри люди вздрагивают, то с ней всё в порядке.

— Когда? — спрашивает Стайлз передавая телефон отцу. Сам он уже пять раз умилился с каждой фотографии.

— На следующий день после вашего отъезда. Мы были в больнице, когда ты написал мне про встречу. — Скотт улыбается, наверное из-за своей возможности не разболтать информацию. Обычно у него с этим паршиво. — У коры терь будет друг, а Эрика, — он замолкает и чешет голову, — ну…

— Эрика и Бойд сказали, что вы можете привезти детей, когда вернётесь домой. Айзек считает, что эта встреча может пойти им на пользу.

Стайлз начинает напевать себе под нос мелодию “Круга жизни”. Питер фыркает и какое-то время молча изучает свой спящий выводок.

— Может. Мы точно вскоре зайдём с визитов. Как минимум из любопытства.

— Питер Хейл заинтересован в детях, — подытоживает Стайлз, — кто бы мог подумать.

— Я разносторонний, — невозмутимо сообщает Питер.

Ага. Ага, у них всё будет хорошо.

18

ГЛАВА 23

— И. Мы. Закончили! — объявляет Стайлз, обрезая последнюю цветастую нить и размахивая, как символом победы.

Элллсон сидит на полу рядом с ним, скрестив ноги по турецки. На её коленях маленькая Элли. на закатывает глаза.

— Как раз вовремя, — заявляет она, шевеля пальцами в хватке новорождённой. Малышка такая же громкая и капризная, как её мать и доводит своих родителей до изнеможения. Стайлз в жизни не видел Эрику в таком отчаянии и даже Бойд выглядит эмоциональным, что само по себе признак конца света. Так когда они, несколько часов назад,  ввалились на вечер кино в зомби-режиме Эллисон приняла оперативно решение выгнать всех. Новоиспечённых родителей она загнала в свою спальню и пожелала сладких снов.

Всё оставшееся время она развлекала Крошечную Элли и комментировала таланты Стайлза в области лоскутного шитья и прокрастинации. Как же. У него есть ещё три дня до свадьбы. Он точно побеждает временные рамки. (Хаха, нет!)

— Ты просто завидуешь, что не получишь что-то такое же крутое, — объявляет он и сминает одеяло на своих коленях. С этим дизайном было ужасно сложно работать. Лоскуты были ужасно-ужасно-ужасно маленькими и ему кажется, что он проходился по семь раз по каждому долбанному сантиметру этого одеяла своей машинкой. Но конечный результат того стоил. Оно прекрасно, ясно? Он точно сделает фотографии для Доски Почёта в магазине.

— У меня ребёнок, — защищается Эллисон. У неё такой вид, словно она этим ребёнком помахать хочет, но сдерживается. Еле-еле.

Стайлз зря позволил ей выгнать и Питера тоже. Тогда он бы мог швырнуть в неё ребёнком в ответ. Возможно даже буквально. На прошлой неделе Кора открыла для себя прыжки. Теперь ходячая угроза достаёт до ручек. Она ещё не может их поворачивать, но она неоднократно обнаруживалась висячей на них. Стайлз пытается добиться засовов на всех дверях, везде, навсегда.

Но ребёнка у него нет, так что он просто вздыхает и окидывает взглядом разбросанные по полу гостиной останки лоскутов и инструментов. Его очень соблазняет идея, оставить всё как есть. Но тогда кто-то может споткнуться и умереть. Скотту придётся отложить свадьбу и он расстроится. Так что он перекатывается на ноги и начинает собирать вещи, относит их обратно в свою мастерскую. Он сбрасывает большую часть на одну из полупустых полов и останавливается, осматривается. Хмурится.

Вернувшись в гостинную он пристально смотрит на свою соседку.

— Где блядь всё моё дерьмо?

Эллисон демонстративно закрывает уши Крошечной Элли. Как будто в Эрикой в роли матери это не безнадёжная битва.

— В твоей второй мастерской? — Спрашивает она скептически. Когда он непонимающе на неё смотрит она уточняет. — Твоя мастерская у Питера.

— У меня нет мастерской у Питера, — он отрицает, затем замирает, вспоминает пустую спальню, в которой начал оставлять свои работы. Они неизбежно мигрировали с ним в места, где он проводит много времени. Там есть кресло-качалка. Питер переставил из детской, когда Кора начала пытаться на него залезть. (“Она себе шею сломает. Я слышал на такое неодобрительно смотрят.”) И небольшой стол для Дерека, который любит вязать вместе со Стайлзом. И Лоры, которая рисует и болтает с ними. Небольшое радио на подоконнике и наверное шесть или семь пакетов пряжи. А на прошлой неделе появился и большой стол для взрослого.     

— У меня есть мастерская в доме Питера, — медленно исправляет он, пытаясь осмыслить открытие.

Эллисон фыркает и закатывает глаза. Сильно.

— Ну разумеется. Так когда ты переезжаешь?

Возмутитель спокойствия.

— Что? Воу! Нет! Прошло всего лишь несколько месяцев. Слишком мало времени, чтобы съехаться. Никто никуда не переезжает.

Он слегка машет, прежде чем показать знак тормозов двумя руками. Он яростно бьют раскрытой ладонью одной руки по вытянутым пальцам другой. Стоп, стоп, стоп, воу.

Патентированный Аржент Битч Фейс не теряет силы, даже когда его используют с ребёнком на руках.

— На прошлый неделе ты ночевал здесь дважду, Стайлз. Где ты провёл остальные пять ночей? Под мостом?

— Я просто помогаю с детьми.

— Всю ночь напролёт? — её тон намекает на множество вещей. Обмен естественными жидкостями. Иу.

Он краснеет, зажмуривается и давит желание что-то в неё бросить. Грязная игра.

— Всё не так и ты это прекрасно знаешь.

Крошечная Элли угукает.

Большая Элли ухмыляется.

— Ага, я знаю, — она смягчается, — и я думаю, что это потрясающе, что ты нашёл кого-то, кто принимает тебя таким, какой ты есть. Асексуалом. Но это не отменяет того факта, что вы живёте вместе около пяти дней из семи. И, эм… — теперь вдруг она жмурится. — Я думаю возможнояскоротожесъеду?

— Что? — он медленно моргает, потому что она не могла сказать то, что ему кажется она сказала. 

— Я думаю, я возможно скоро съеду? — Она превентивно морщится и улыбается, чтобы смягчить удар. Она хочет съехать?

Стайлз об этом не знал.

— Что? Как? Кто? Когда? Куда?

Она пожимает плечами.

— Та фирма, для которой я переводила инструкции между книгами, из Греции?

Он смутно припоминает её нытье о дурацких инструкциях, так что он кивает.

— Они скоро запускают новую линейку товаров и предлагают годовой контракт, напрямую с ними. — Она делает паузу. — В Греции.

Воу.

— Воу. Ты думаешь согласится?

Она пожимает плечами и слегка морщится, когда Элли начинает жевать её палец. Эта мадам скоро захочет молока.

— Думаю эта смена обстановки, которая поможет мне выбраться из хандры? И это будет ново и возбуждающе и возможно у меня будет время, чтобы, ну ты знаешь. Попробовать написать роман? Вы смогли бы приехать ко мне летом.

Она краснеет, когда говорит о написании романа, опускает голову, словно стыдится этой идеи. Стайлз хочется её обнять и закутать в одеяла.

Вместо этого он пытается представить Эллисон в откровенном бикини в Греции, пишущей бестселлер попивая узо и сводя местных мальчишек с ума. Это красивая фантазия.

— Я буду по тебе скучать.

Говорит он подползая к ней ближе, чтобы всё таки обнять. Она тут же обнимает его в ответ, что не мешает ей протестовать.

— Я ещё не решила. И это всё равно только следующей весной.

— Ты уже задумываешься о вопросе жилья. Ты едешь, — он знает о чём говорит. Если Элли говорит о деталях, значит она уже решила.

И она это заслужила. Она заслуживает всё, чего хочет, всегда, навсегда. Потому что жизнь её побила и она старалась, она была одинокой, ей было больно, и она работала над собой. Она самый сильный человек, из всех кого Стайлз знает.

Она пожимает плечами.

— И так. Ты, Питер, дети? Съехаться? Это возможно?

Стайлзу вдруг становится смешно. Он пытается задавить порыв, чтобы не разбудить Эрику и Бойда, чтобы не напугать ребёнка, но божечки.

— Ты только посмотри на нас, — он хихикает. — Ещё несколько месяец назад мы напивались и ныли, что все вокруг женятся и заводят детей. И где мы теперь. Ты собираешься уехать в Европу, а я думаю о том, чтобы съехаться со своим парнем и его тремя детьми.

Они догнали, решает он. Вдруг, откуда ни возьмись, они догнали своих друзей. Его вдруг озаряет и он спрашивает восторженным шёпотом:

— Это оно, Киска-Элли? Мы взрослеем?!

Она наклоняется и безэмоционально шепчет в ухо.

— Я так думаю.

Они одновременно отстраняются, долго пялятся друг на друга и начинают хихикать.

— А мы не торопились, — кое-как говорит он между смешками. А потом вскакивает на ноги и берёт телефон.

Эрика и Бойд заняли постель Элли, так что им одной не хватает, а ему вдруг очень нужно увидеть Питера.

Он берёт трубу уже после трёх гудков и Стайлз тут же выпаливает.

— Ты покупал мебель для моей мастерской у себя дома?

Молчание. Затем.

— Возможно.

Эллисон и крошечная Элли дружно кривятся от его идиотизма. Заводит этот разговор в присутствии посторонних явно было плохой идеей.

— Я еду к вам.

Он вешает трубку, коротко раздумывает не взять ли сумку с вещами, но решает, что не стоит. У него и так есть как минимум два комплекта сменной одежды и зубная щётка у Хейлов. Официально это на случай, если дети испачкают. Неофициально это очень хреновое оправдание.

Он целует в лоб обеих Элли, ерошит волосы взрослой и сбегает в ночь.

Питер ждёт его на крыльце, руки скрещены на груди, одна бровь поднята. Стайлз паркует машину и вприпрыжку бежит к Питеру, клюёт его в щёку и объявляет.

— Я взрослый!

Питер, храни его господи, ровно отвечает.

— Слава богу. Иначе то, что я с тобой делаю, было бы незаконно.

Мхм.

— Не думаю что мы делаем что-то действительно незаконное. В смысле в сексуальном плане.

— И всё же я рад, что ты взрослый, — Стайлз сияет в ответ на его невозмутимость.

— Ты всё ещё не понимаешь, как это потрясающе, что тебя не напрягает отсутствие сексуальной активности, но всё в порядке. Однажды я тебе объясню, но пока мне просто нужно тебе кое что сказать. Для этого, наверное, ещё слишком рано, но ты покупал мне мебель в мастерскую, а я даже не заметил. И Элли переезжает в Грецию, Скотт и Кира женятся, и ребёнок родился, и Лиам просит дать ему больше часов на время каникул, и ты, и Лора спросила приду ли я на её школьную штуку на следующей недели и ты и я люблю тебя.

Он знает с той ночи на кухне отца, но тогда дети горевали, нужно было планировать свадьбу, руководить магазином и всё остальное. Просто не было времени подумать об этом не мимоходом. И вон он здесь. Он думал, что это будет ужасно страшно, но нет. Совсем нет. Вместо этого ему тепло и мягко, как когда они спят вместе. Чаще всего с кем-то из детей под боком.

Питер смеётся на его поток слов и просто говорит.

— Я знаю.

Быть не может.

— Ты только что провернулся со мной ёбанного Хана Соло?
Питер моргает. Поводит рукой по своим идеальным волосам, вздыхает и смотрит на Стайлза как на идиота.

— Нет. Хорошо, на самом деле да, но ненамеренно. Стайлз, ты справляешься со мной, с моими детьми, моей умирающей сестрой, со всеми нашими закидонами и проблемами, и хрен знает чем ещё на протяжении нескольких месяцев. Ни разу не подмелив и не дёрнувшись. Технически мы были на одном свидании, но мы ведём себя как женатая пара, чаще чем большинство женатых пар, с которыми я знаком. С чего бы ты делал всё это, если бы ты не…

Забавно, как обольстительный Питер Хейл не может выдавить два маленьких слова, как запинается на них, словно читающий стихи школьник.

— Люблю тебя? — предлагает Стайлз.

Питер закатывает глаза. Наглость восстановилась.

— Да. И я тоже люблю тебя. Очевидно. — Он делает пауза, его улыбка смягчает тот факт, что он ведёт себя как мудак, даже когда признается в любви. — Теперь можем мы, пожалуйста, пойти в дом? Звонок разбудил Кору и теперь она бьёт погремушкой по решёткам кроватки, как крошечный заключенный и скоро разбудит весь дом.

— Серьёзно? — Стайлз прямо чувствует, как у него глаза расширяются. — Я должен это увидеть!

Питер отходит в сторону, пропуская его вперёд.

— Главное уложи её после, — требует он, — я вырублю обратно остальных детей.

Стайлз останавливает с одной ногой на ступеньке, с опозданием вспоминая, что у них только что был момент.

— Питер…

— Позже, — перебивает тот с улыбкой. — Сначала дети.

— Обещаешь?

Питер закатывает глаза. Опять. И почему Стайлз влюбился в короля нахальства?

— Обещаю.

О, точно. Именно поэтому.

Наверх, Кора бьёт решётки погревушкой.

Ладно.

Стайлз улыбается.

19

ЛЕГКО КАК
Воскресное утро в доме Хейл/Стилински
Через шесть месяцев после окончания HYS

Стайлз медленно просыпается.

Он долго моргает на утреннее солнце, потягивается, издаёт довольные звуки и растекается снова на мягких и удобных, тёплых простынях и прижимаясь к гигантской дышащей подушке под собой.

Кстати говоря. Он вертится, слегка смещаясь назад, тянется за своё бедро и нашаривает руку Питера, тянет её обратно себе на живот, для максимально эффективных обнимашек и слегка сопит от удовольствия.

Стайлз обнимашки. И он не боится это признать. 

Питер, хоть и продолжает притворяться, на самом деле ещё хуже (лучше?), так что он послушно прижимается ближе и доброе утро, Вьетнам. Стайлз замирает. У них есть договорённости в отношении стояков и вариантов с ними разобраться, но обострить ситуацию и оставить Питера в подвешенном (или скоре стоячем, в этом случае) состоянии просто жестоко.

Ииии это заставляет Стайлза раскрыть глаза и повернуться к своему парню. Он щурится, слегка наклонив голову.

— Нужна рука помощи?

Секс всё ещё абсолютно омерзителен и он не хочет подпускать других людей к своим причиндалам. Но недавно Стайлз обнаружил, что у Питера потрясающее посторгазменное лицо и вызывать у него это лицо оказалось довольно весело. Дрочкой. Иногда.

В остальное время Питер справляется самостоятельно и это тоже нормально.

Питер моргает на него своими голубыми-голубыми глазами и бормочет что-то похожее на речь, но это не точно. Затем он прижимается ещё ближе, хватается за копну встрёпанных волос и разворачивает в более удобную для шеи позицию. И устраивает досыпать.

Ладно тогда.

Стайлз затягивает обратно в сон.

***

Однако у ленивого утра есть свои недостатки. Стайлз, с его подростковых лет на таблетках,  может и научился справляться с СДВГ перенаправлением в продуктивное русло, но он всё равно не может оставаться без движения слишком долго.

После почти сорока минут сонных обнимашек он рвётся в бой.

—  Стайлз, — ворчит Питер, когда тот пытается осторожно выбраться из под него и сбежать, — восемь. Дети, каким-то чудом, ещё спят. Если ты вылезешь из постели я тебя убью.

— Но Пи-итер, — Стайлз скулит.

— Через полчаса они всё равно проснутся и сядут нам на головы. Лежи смирно.

Стайлз косится на недоделанную шапку на столе, на спицы, торчащие из клубка. И то, и то вне зоны досягаемости.

— Можно мне хотя бы…

— Нет. — Отрезает Питер и перекатывается практически на Стайлза, прижимая его к кровати. Это невероятно тяжело. Жар тела и пресс, и контакт кожей к коже, и Питер. Точно. Это основная версия. — Лежать.   

Ворчливый, сонный Питер это даже мило.

— Так что, я теперь твой обнимательный раб?

— Да.

— Я бы мог приготовить завтрак, — он пытается умаслить.

— Ты разбудишь ужасы.

Стайлз фыркает.

— Ага, нет. Они ещё минимум час будут дрыхнуть. Вчера была Особая Перезагрузка Стилински, помнишь?

Питер вздыхает, но похоже смиряется, что ему придётся немного проснуться и развлекать своего гиперактивного парня вербально.

— Что это, ещё раз?

— Это потрясающе, вот что это, — защищается Стайлз. За последние месяцы он наловчился справляться с детьми. Раньше он использовал перезагрузку, когда распорядок сна было не спасти. Оказалось, что это отличный способ заставить детей спать подольше. Вымотать их физически (Скотт, Айзек и парк), скормить тяжёлую еду (этим количество картошки фри можно было бы накормить маленькую страну), отправить спать сильно после положенного времени (Рапунцель и Холодное сердца. И первая половина В поисках Немо, потому что это классика). И маленькая хитрость, которую он подсмотрел у Элли во время бессонницы: бутылки с горячей водой. (И готово.)

Они вырубили мгновенно и должны проспать как минимум до девяти.

Стайлз не сможет лежать смирно до девяти. Без шансов. Он шевелится на пробу.

Питер вздыхает.

— Если я разрешу взять крючок, ты будешь лежать смирно?

— Чувак, тут логическое противоречие.

— Не зови меня чуваком.

— Конечно, старик.

— Заткнись, малыш, — отвечает Питер и оооо.

— Кинково. Тебе такое нравится? Мне одолжить у Коры подгузник?

Кто бы мог подумать, что высокооплачиваемый, первоклассный юрист не побрезгует имитировать рвотные позывы.

— Стайлз, — резко бросает Питер, — я тебя ненавижу.

— Эй, никакого кинк шейминга, — он прячет утыкается лицом в подушку, чтобы скрыть улыбку.

— Это не кинк шейминг. Я возмущаюсь, что ты втягиваешь мою племянницу. Это неправильно.

В этом и был план Стайлза. Испытывающий отвращение Питер это ещё и Проснувшийся Питер. И Стайлзу совсем не претит тянуть его за собой. Ему всё ещё нужно распаковать коробки (свои и Хейлов), приготовить завтрак, закончить одеяльце для маленькой Элли и, он очень надеется, получить свидание в скайпе с большой Элли. Она улетела в пятницу и как раз должна была обустроиться в арендованной компанией квартире в Греции. Стайлзу нужны подробности почти так же сильно, как он по ней скучает.

Вполне возможно он такой дёрганный этим прекрасным утром как раз из-за резкой нехватки лучшей подруги. Ещё и отец говорил что-то о том, что может приехать днём и забрать детей на прогулку.

Бывший шериф открыл для себя новое призвание: дедушка Стилински. Как для всего выводка Хейлов, так и для малышки Рейес. А ещё он сдержал слово и больше не ждал Стайлза. Последнее время его отец просто приезжает как минимум раз в месяц. Иногда это нервно, не всегда удобно, но совершенно потрясающе.

Его отцу не всё равно. Стайлз до сих пор не может поверить до конца.

Он не позволяет себе зациклится на этом и возвращается к главному, а именно:

— Да, я буду лежать смирно.

Скотт вечно проповедует, как важно в отношениях умение идти на компромисс.

Питер обиженно выдыхает, но отпускает. После минуты нащупывания Стайлз садится, прислонившись к спинке кровати и начинает работать над шапкой для витрины магазина. Питер прижимается к его ногам, устраивает голову у него на коленях и счастливо задрёмывает.

***
Лора первая.

В этом они со Стайлзом очень похожи. Она тоже не может лежать и ничего не делать, если проснулась. Даже просто читать книгу. Она тихонько заглядывает в главную спальню. Видит, что Стайлз не спит и улыбается ему в молчаливом пожелании доброго утра. Затем она забирается на постель за спиной своего дяди.

Она протискивается под лишнюю простынь, пристраивает на лопатке Питера взятую с собой книгу и начинает читать.

По началу она не была такой решительной из-за остаточной неуверенности в отношении не члена семьи, которую Стайлз вытравил из неё сеансами щекотки несколько месяцев назад. И из-за того, что слишком часто натыкалась на родителей в постеле голыми. Как оказалось Лора всегда ходила слишком тихо, а старшие Хейлы постоянно забывали запереть дверь.

Как только Стайлз и Питер убедили её, что в их спальне не бывает активности без одежды, она стала чувствовать себя куда более комфортно. И стала регулярно забираться к ним.

Она для такого уже слишком взрослая, но Айзек заверил, что это нормальное поведение для травмированных детей. Она спокойно спит одна. Ей просто нужна компания, когда она не спит. Это отлично.

Так что Стайлз вяжет, периодически примеряя шляпку на голову Питера, Лора читает, а самый большой из Хейлов греется между ними.

***

Кора приходит следом на нетвёрдых ногах и с мокрым подгузником. Лора закатывает глаза, но как единственная не придавленная к постели Обнимательным Осьминогом Питером встает и меняет сестре подгузник. Она замечательная, восхитительная девочка. Стайлз делает зарубку в памяти: добавить побольше шоколада в её блинчики позже.

Когда они возвращаются обратно он затаскивает куда более довольную Кору на свой сторону кровати и она тут же ныряет под одеяло, ползает, пока не устраивается удобно между ео правой ногой и бедром Питера. Она бормочет что-то себе под нос и сворачивается, чтобы ещё поспать.

Серьёзно. Собачьи шутки сами себя пишут.

Но поскольку Кора сонная и тихая Стайлз оставляет их при себе, периодически прижимаясь к Питеру, чтобы погладить маленький комок. И проверить дышит ли она там.

*** 

Дерек последний и он тащит с собой Мистера Кисточки, их четырёхмесячного котяру.

Имя Лора выбирала с иронией, чтобы дразнить брата. Однако Дерек шутки не заметил и Стайлз одобрил имя.

А уж то, каким кислым становится лицо Питера, когда он вынужден звать во дворе Мистера Кисточки, было бы у Стайлза воспоминанием для вызова Патронуса.

Дерек пристраивает кота прямо на Кору. Это приводит к короткой потасовке под одеялось, после чего испуганный Мистер Кисточки сворачивается у Питера на пояснице и изредка тянется лапой к книге Лоры, просто чтобы её побесить.

Дерек забирается на кровать со стороны Стайлза и впивается ему  живот своими маленькими короткими пальцами. Ему не хватает места, чтобы сесть нормально, он наполовину свисает и поэтому цепляется за Стайлза.

— Что т’ дела’шь? — он звучит сонно, скорее всего его разбудил кот.

— Носки, — отвечает Лора вперёд Стайлза, маленькая засранка.

Дерек щурится на руки Стайлза, не верит. Когда до него наконец-то доходит, он тянется вперёд, бьёт Стайлза локтем в живот и объявляет.

— Какашкоголовая!

Питер открывает один глаз, чтобы мрачно на него посмотреть. Дерек съёживается.

— Прости.

Лора сдавленно хихикает. Пока Мистер Кисточки не роняет её книгу. Страница мнётся.

Дерек хихикает с её невезения.

— Эй!

— Самая такая.

— Это ты какашкоголовый!

— Какашка, какашка, — раздаётся скандирование из под одеяла.

— Лора! — Питер поворачивает голову, чтобы направить мрачный взгляд на неё. В процессе он тревожит кота, который пытается удержаться впиваясь когтями в его голую спину.

Питер дёргается и пытается согнать кота. В процессе он чуть не отправляет в полёт клубок Стайлза. Он дёргает его поймать, отстраняясь от Дерека, который падает с края кровати прямо на задницу.

От последовавшего грохота все замирают.

Даже Кора перестаёт скандировать.

— Ты в норме, приятель? — спрашивает Стайлз наклонившись.

Дерек потирает ушибленный зад и яростно морщится. Стайлз протягивает ему руку и поднимает. Силы оказывает достаточно, чтобы Дерек приземлился поверх кота и сестры. Чего Стайлз добивался, а может и нет.

Кот воет, Лора ругается, Дерек цепляется, а Питер, похороненный под всеми тремя, шлёт Стайлзу убийственные взгляды.

Ему надо было дать Стайлзу встать, когда тот хотел.

А следом Кора в попытках выбраться из под кучи-малы пинает Стайлза коленом в пах. Дальше становится только хуже.

20

НАБЛЮДАЯ ЗА СТАЙЛЗОМ
Ярнсом — любимый магазин Джеки. Стайлз её любимый владелец магазина и, иногда, возможно, слегка, объект сталкинга. Совсем немножко. В хорошем смысле. Правда.
Вбоквел.

Джеки обожает Ярнсом.

У них отличный выбор пряжи. У них есть всё, начиная с самых дорогого и заканчивая самым дешёвым акрилом. Кружево и самая толстая шерсть, белое и чёрное, и целая радуга между. Супер-аллергенное и вещи для самых маленьких, необработанный щёлк и действительно потрясающая “специальная пряжа”, которую владелец — Стайлз-Без-Фамилии — собирает по разным крафтовым ярмаркам.

Это рай на земле для одержимых вязальщиков. Цены разумные. Но если Джеки не хочет разориться, а она не хочет, то ей остаётся акриловая пряжа. Иногда девушке просто необходимо вязать мешковатый свитер на долгих выходных. И акриловая пряжа для этого отлично подходит. И она ужасно мягкая.

И это всё просто прекрасно, но на самом деле Джеки заходит как минимум раз в пару недель, независимо от того нужно ей что-то или нет, по другой причине. Это всё атмосфера. В магазине всегда слишком тепло, даже летом. Но от этого не душно, а ютно. Там есть диваны и мягкие кресла, в которые тебя явно приглашают присесть, задержаться на какое-то время.

На хрупком столе обычно стоит с полдюжины щербатых кружек и выбор напитков: кофе, чай, что-то холодное. Иногда кто-то из старушек, которые практически здесь живут, оставляют банки с печеньем.

Вместо того, чтобы выставлять свои поделки любым разумным способом, Стайлз прячет их по всему магазину. Амигуруми кролики в отделе для квилтинга, черепашки между книгами, мячики как будто спрятаны между каждым вторым клубком пряжи, шапки не аккуратно развешаны на всём подряд, шали свисают с каждого книжного шкафа. Большинство игрушек расставлены по нижним полкам, поскольку детям веселее, если они могут до них достать. К тому же дети потом требует у родителей купить им игрушку, что явно не идёт во вред. Но Джеки кажется, что Стайлз так поступает не ради продаж.

Ему просто нравится дарить людям улыбку.

И это идеально описывает Стайлза, честно говоря. И нет, она в него не влюблена, с чего бы. Он потрясный. Он знает по имени каждого второго посетителя, он отлично ладит с детьми, иногда делает ей скидку, просто потому что, он одержим рукоделием и то, что он чёртов красавчик тоже идёт в плюс.

Кольцо в губе. У Джеки пунктик на кольца в губе, ладно? Это горячо. Поспорьте с ней.

Так что да. Раз в пару недель, иногда чаще, если есть время, она берёт один из своих проектов и зависает в Ярнсоме. Она ходит по магазину, покупает что-нибудь. Иногда пряжу, или причудливый маркер для стежков, или новую открытку, чтобы соседка побесилась, когда она повесит её на холодильник.

Она говорит ни о чём со Стайлзом, пока расплачивает. Он отвешивает комплиенты её нёрдовским футболкам. Потому она берёт чашку кофе и остаётся немного посидеть. Иногда она застаёт один из многочисленных обучающих классов Стайлза и он каждый раз затаскивает её помогать. В Кружок Вязания, который собирается в его магазине, её обычно затягивают пожилые участницы. А иногда вязание с собой для прикрытия, а она просто сидит и наблюдает, как Стайлз скачет вокруг с восторженной щенячьей улыбкой, дерзкий и с безграничным энтузиазмом.

Иногда он напоминает ей щенка.

К сожалению у него есть девушка.

Она тоже прекрасное создание: ямочки на щеках, ноги, волосы. Джеки бесит, что она ещё и очень милая. Иногда она помогает за кассой и сразу видно, что она смутно разбирается в рукоделии. Зато её очень креативные ответы на вопросы покупателей ужасно смешные.

Однажды, пока расплачивалась, Джеки лениво поинтересовалась, что можно сделать с одним оставшимся клубком очень толстой пряжи. Подружка пожала плечами и смертельно серьёзно ответила: 

— Вы можете попробовать его посадить. Вдруг прорастёт? Это же хлопок, верно? Его делают из деревьев, всё должно получиться.

У неё получается такой невозмутимый взгляд, что Джеки целых десять секунд таращится с открытым ртом, пока не понимает, что это была шутка. Стайлз появляется словно из ниоткуда, тыкает девушка в рёбра и жалуется.

— Элли! Я говорил тебе больше не обижать моих клиентов! Это хрупкие, творческие люди с деньгами и мы хотим, чтобы они к нам возвращались!

Он отпихивает её в сторону и сам заканчивает рассчитывать Джеки.

Элли показывает язык, пинает Стайлза в голень, ослепительно улыбается Джеки и объявляет:

— И вот так вы сбегаете с работы на кассе.

Джеки нравится подружка Стайлза. Какой отстой.

***

Только кажется Джеки была не права по поводу подружки.

В ноябре у неё отстойные занятия, её босс задница и она просто хочет немного пощупать дорогую пряжу, когда Элли-ямочки, Элли-шутки-с-серьёзным-лицом, едве не сбивает её с ног на выходе из магазина.

Она на высоких каблуках, в юбке, волосы завиты, макияж слишком яркий для пяти вечера и совершенно бесподобный.

— Простите, — выдыхает она, резко тормозя и Джеки едва успевает отодвинуться. Она решила побаловать себя Старбаксом и кофе едва не расплескался по той самой юбке.

— Без проблем, — Джеки отзывается слегка ворчливо. Это был паршивый день, ясно? Из-за красивых людей он становится только более раздражительно и ничего не может с этим поделать.

Стайлз внезапно орёт от дальнего ряда.

— Будь дома к десяти!

— Ты мне не отец, Стайлз! 

Элли отвечает на ходу.

— Но у меня есть его номер!

— Отцу нравится Айзек!

— Не после того, как он узнает, что твой бывший парень превратился в мальчика для потрахушек на засушливый сезон!

В ответ Элли показывает ему фак через плечо. Колокольчик над дверью весело звенит в такт её драматичному уходу.

Стайлз молчит, потом пожимает плечами и говорит, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Ну, по крайней мере они больше не трахаются на моём диване.

Так. Значит это больше Люк и Лея, чем Хан и Лея.

Хех.

***

После это становится одержимостью. Слегка. С кем встречается Стайлз? По магазину марширует бесконечная череда красивых людей, которые целуют его в щёку, игнорируют личное пространство и он бесстыдно с каждым из них флиртует. Но он или в поли-отношениях с как минимум десятью людьми, либо не встречается ни с кем из них.

Иногда Джеки пытается набраться смелости спросить у него. Или просто позвать его на свидание. Но она так и не осмеливается. Стайлз не из тех, с кем ты встречаешься. На таких вздыхаешь издалека, потому что он просто слишком красивый, слишком потрясающий, слишком забавный, чтобы быть настоящим.

Чёт, да он наверное постоянное дышит ртом и бросает полотенца на пол.

Нет, спасибо. Джеки лучше будет просто наслаждаться видом через розовые очки. Не стоит портить всё реальностью.

Но иногда она всё равно чувствует себя немного, ну. Страшной, нежеланной и желающей. У всех бывают такие дни. Она просто лечит свои походами в магазин рукоделия, в котором Стайлз живёт и… Ага. Плевать.

Она делает мысленную зарубку купить побольше батареек.

***

Она наблюдает как Стайлз выигрывает по жизни уже почти год, когда в магазин заходит рыжий с огромной, достойной Властелина Колец, бородой и падает на диван рядом с ней.  У него в руках стопка бумаги для крафта, а на безымянном пальце несколько рулонов декоративного скотча.

— Так ты думаешь от встречается с милой цыпочкой? — он спрашивает у Джеки с намёком на дискуссию. На его футболке надпись: “эмоционально истощён и морально банкрот”. Оливковый цвет ужасно контрастирует с Бородой всех Бород. За футболку она мысленно отдаёт ему все очки, потому что обожает шоу /речь о МЭШе :3/. Затем следует за его взглядом через комнату.

Он смотрит на Стайлза и одну из его подруг. Это крошечная азиатка, которая обычно носит яркие футболки и встречается с парнем со скошенной челюстью и самыми ужасными щенячью глазками на свете.

— Неа, — отвечает Джеки, искоса глядя на Бородатого. — Она занята.

Бородатый пожимает плечами и робко ей улыбается.

— Чёрт. А я думал, то наконец-то выяснил.

Джеки смеётся.

— Хех, ты тоже?

Он щурится, затем широко улыбается, трясёт добычей на своих коленях.

— Думаю да. Я Ларри.

Она опускает крючок, чтобы протянуть ему руку.

— Джеки.

Он пожимает. Это начало прекрасного заговора.

***

За следующие полгода Наблюдения За Стайлзом она получает только рандомные разговоры с Ларри и новое пиксельное покрывало.

А потом случается Ребёнок.

Ребёнок это самое очаровательное, что Джеки только видела за свой двадцать один год жизни. У неё самые огромные, самые тёмные глаза, что только выглядывали из кучи пряжи. От вида её упругих кудряшек можно получить диабет. Совершенно очаровательный блядский носик пуговкой и полное отсутствие осознания границ собственных возможностей, судя по тому как она врезается во всё и всех подряд.

Её зовут Кора.

И кажется она принадлежит Стайлзу.

От одного вида Стайлза с лепечащей Корой на руках Джеки хочется растечься от умиления. Это чертовски смущает. Ларри, который по счастливой случайности оказался рядом с отделом со спицами, сочувствующе хлопает её по руке.

— Я знаю. Это несправедливо. На таком фоне все остальные мужчины на планете выглядят как сосиска из тофу.

Джеки бросает в его сторону непонимающий взгляд, затем возвращает взгляд обратно, зачарованная. Потому что Ребёнок.

Ей нужно засунуть это в бутылку и сохранить для плохих дней. Большей части плохих дней. Всех плохих дней.

Только сохранять ничего не нужно. Кора становится постоянной частью магазина. Оказывает её в преувеличении “принадлежит Стайлзу” куда больше правды, чем она ожидала. Стайлз хранит детские вещи за стойкой и Кора его знает.

Дети плохо удерживают внимание и обычно знаю только близких родственников. Две недели для них как целая жизнь. А Кора знает Стайлза. У них рутина. И Стайлз встречается с матерью-одиночкой?

— Родителем, — поправляет Ларри. — Не будь гетеро нормативной. И если хочешь узнать, просто спросит у её брата и сестры.

Брат и сестра. Точно. Ладно. Да, они существуют. У Джеки должно быть туннельное зрение. Дерек почти такой же очаровательный, как его сестра. Особенно его смертоносный взгляд и брови-гусеницы. А Лорой Джеки хочет стать, когда вырастет, серьёзно. Она сильная и умная, и громкая, и уверенная в себе, добрая и заботливая. Очаровательный маленький тиран.

Большую часть времени они носятся по магазину за своей младшей сестрой. Дерек чаще чопорно сидит в лучшем кресле и работает над ужасно ярким шарфом.

Джеки два месяца пытается придумать тактичный способ узнать у детей, трахает ли Парень с Пряжей их родителя. И если да, то насколько он горяч?

(Кажется она становится слегка одержимой.)

В итоге ей не приходится спрашивать. Она сталкивается с Родителем — буквально — на выходе из магазина. Она как раз купила семь клубков аквамариновой мериносовой пряжи, греховно мягкой и лёгкой. Сам дьявол придумал, чтобы её соблазнить. Ну. Не то чтобы ей нужны были деньги на еду. Три недели на рамене это совсем не страшно, если она будет есть его в новом мериносовом болеро.

Кхем.

Родитель.

Она ловко узнаёт его (его, чёрт бы тебя побрал, Ларри) по Коре на руках и идущим следом, как утята, Дереке и Лоре.

Он улыбается Джеки.

— Мои извинения. Я вас не заметил.

У него бицепсы размером с голову Коры. А шею нужно объявить вне закона. Джеки тихо скулит и кое как выдавливает.

— Ничего страшного. — Она срочно ищет, чтобы ещё сказать и добравляет, — привет, дети!

Лора машет. Дерек хмурится. Кора надувает пузырь из слюны, утирает рукой и размазывает по волосам своего отца.

***

— Это нечестно! — она ноет, падая на бугристый диван. Ведро мороженного отмораживает ей живот.

— Ничего, ничего, — утешает Ларри, не отрывая взгляда от бумажной масштабной модели Звезды Смерти. Его задумка оказалось довольно сложной. Племяннику Ларри через две недели исполняется два года и в подарок от любимого дяди он получит самодельную модель из Звёздных Войн.

Джеки уже связала пару световых мечей в комплект. Для удара лучшего, мой дорогой. Возможно она добавит наушники с Йодой, если успеет. Она видела фотки. Ребёнок такой же рыжий, как Ларри. Смотрется будет просто ужасно. Ужасно очаровательно.

— Почему все знакомые Стайлза такие до отвращений красивые? Почему в этом чёртовом магазине не может быть страшного человека? Ну хоть одного?! — Она мстительно кусает ложку и жуёт мороженное.

Ларри от вида только плечами пожимает. Это всё потому что он слабак.

— Ты можешь просто сменить магазин?

Но предлагает полушутя, потому что он прекрасно знает, как она любит это место. Он тоже любит. Это как дом вдали от их паршивых однокомнатных квартир. 

— Ты совсем не помогаешь, — жалуется она.

— Лучше подержи это.

Джеки вздыхает и покладисто скатывается на пол и на коленях обползает кофейный столик, чтобы подержать одну, или пару, фиговин, пока Ларри приклеивает их на место, высунув кончик языка от усердия. Борода у него растрёпана, как у безумного учёного.

Это даже мило, правда.

***

Три месяца спустя, когда она впервые видит Родителя и детей вместе со Стайлзом, до неё вдруг доходит.

Уже поздно, у неё опять был паршивый день и ей нужна пряжа для поднятия настроения. Только вместо этого она видит Стайлза и его парня около отдела с нитками для вышивания. Они легко обнимают друг друга и тихо переговариваются. Кора спит в перевязке на груди Стайлза, её волосы касаются его подбородка. А парень машинально переключается между поглаживанием её маленькой спины и руки Стайлза. Джеки в жизни не видела таких влюблённых людей.

Никогда не видела.

О, она видела глубокие взгляды прямо в душу. Поцелуи, такие откровенные, словно они стоя трахаются, но это…

Ёбанный боже.

Это в депрессию вгоняет, вот что это.

Этим двоим абсолютно и совершенно комфортно в пространстве друг друга. Они сочетаются, как кусочки пазла. И они ничего не делают. Просто говорят.

Джеки так сильно завидует, что ей хочется плакать, кричать и топать ногами.

Она хочет так же. Она хочет кого-то непохожего на неё, но чтобы её обожали. Её настоящую, со всеми заскоками и безумствами. Как этот мужчина обожает Стайлза. Он старше, без пирсинга или татуировок, с тремя детьми и, скорее всего, высокооплачиваемой работой, если судить по его костюму. И всё же он здесь. В маленьком магазинчике, с хиповатым парнем, повёрнутым на рукоделии. И он его обожает.

Джеки хочет, чтобы её обожали так же. Потакали ей, смеялись ей, понимали её задротские шутки и гиковали с ней, давали ей пространство и были рядом, кормили её мороженым, когда ей это нужно и поддерживали её хобби и…

— О, привет Джеки, не заметили тебя. Питер, пусти! Я могу чем-то помочь?

Стайлз ослепительно улыбается, практически источая счастье.

Джеки в агонии озарения, она выставляет палец. Подожди.

И следом.

О.

Ну.

Блядь.

Ох, блядь!

Чёртов трындец, блядь, блядское блядь!

После десяти секунд переломного жизненного осознания она качает головой. Перезагружается, принимая новую картину мира. Возможно зовёт себя чёртовой идиоткой ещё несколько сотен раз. Очень-очень быстро.

Стайлз хмурится, глядя на неё. Она наверное выглядит как сумасшедшая.

Но…

— Нет, не сегодня. Отличного вам вечера!

Последнее она кричит уже на пути к двери, уже вытаскивая телефон, чтобы позвонить Ларри. Последние пятнадцать звонков её истории — ему.

Глупая, Джеки, глупая. Такая, такая, такая глупая!

Он берёт трубку уже после второго гудка.

— Да?

— Привет, Ларри. Ты сейчас занят?

— Неа. Что?

— Хочешь со мной поужинать?

Он смеётся.

— У тебя опять еда закончилась? Конечно, забегай.

— Нет, на самом деле. Я имела ввиду… — она раздражённо выдыхает. — Настоящий ужин. В ресторане. Я плачу. Как… как свидание. — Это звучало так жалко, что она пытается ещё раз. — Ты хотел бы сходить со мной на свидание, Ларри?

Повисает молчание. Джеки перестаёт дышать.

— После фильм и рукоделие?

— Да?

Ларри смеётся, громко и восторженно, немного недоверчиво и Джеки ослепительно улыбается в телефон. Она была такой, такой глупой, но сейчас она всё сделала правильно. Всё наконец-то правильно.

— Да, — отвечает Ларри, как только восстанавливает дыхание. — Чёрт возьми, женщина, да! Просто скажи где и когда, и я прилечу, звеня бубенцами!
/with bells on — это одна из идиом для появление где-то с огромным удовольствием и/или нарядно/

И это он буквально. Несколько месяцев назад она подарила ему крошечные колокольчики для бороды. И он их носит.

Она такая счастливая идиотка.

***

( — Аввв, смотри, — сюсюкает Элли, указывая на крупного рыжего парня и крошечную брюнетку, идущих по улице рука об руку. — Джеки — девчонка с пряжей и Ларри — парень с бумагой, наконец-то переспали.

Стайлз так резко поворачивается, что едва не роняет хот-дог. Он радостно восклицает, как только замечает их. — Наконец-то! Я несколько месяцев за них болел!

— Они чёртовски мило смотрятся, — соглашается Эрика. Наклоняет голову с одной стороны на другую, щурится. — Хотя им бы не помешали татуировки.)

21

КОРМЛЕНИЕ И УХОД
Помните Эми, помощник юриста, которая упоминалась ровно один раз? Это её опыт с Хейлами. Через два года после HYS.
Вбоквелопродолжение.

Когда Эми только устроилась в КК&Х ей первым делом сказали три вещи: а) мистер Каллум всегда громкий, это не значит, что он злится; б) миссис Каллум сука и когти её остры и в) мистер Хейл, смотря кого спросить, акула, бабник или обычный социопат.

С прошлого места работы Эми ушла из-за приставаний старшего партнёра, который считал что “нет” означает “старайся сильнее”. Она решает держаться как можно дальше от Питера Хейла. Он тот ещё красавчик, но мудак есть мудак, как бы преступно привлекательна не была его шея.

И пять недель это отлично работает, пока он со своей идеальной причёской не влетает в кабинет и не рычит.

— Здесь хоть у кого-то есть диплом в области права или вы должность в лотерею выиграли?

Вместо ответа все замирают, как олени в свете фар. Как тут вообще ответить и не остаться без работы? Он вздыхает, бормочет себе под нос что-то про “ебучее стадо баранов” и меняет формулировку.

— Здесь кто-нибудь знаком с делом Баргесса?

У Эми скручивает живот от дурного предчувствия. Во время инструктажа она помогала Бет с упорядочивание документов по этому делу. Руку она всё же поднимает.

Хейл окидывает её взглядом с ног до головы. От такого взгляда ты должен чувствовать себя куском мяса перед мясником. Но ей просто кажется… Что она не соответствует. Если бы этот взгляд не был направлен на неё, она бы восхитилась. Сложно передать так много одним взглядом.

— А вы?

— Эми Томпсон, сэр. Новенькая.

Он машет рукой, словно его не ебёт и приказывает.

— Следуйте за мной, Томпсон.   

Эми очень демонстративно не спрашивает, специально ли он сделал отсылку. Она просто идёт следом в кабинет. Документы там везде.

Бет нигде не видно.

Хейл падает на диван, артистично потягивается и указывает на бардак.

— Милая Бет забыла подать апелляцию, когда я её просил. Так что теперь у меня есть двадцать четыре часа, чтобы что-то придумать и угадайте кто только что сел на больничный до конца недели?

Он рычит для выразительности. Эми решает превентивно прояснить пару моментов.

— Я помогала ей только последние недели, как часть инструктажа. Я смутно представляю суть дела, но не уверена, насколько смогу вам помочь. Возможно от Джоэля будет больше пользы. Он помогал Бет до моего прихода.

Хейл фыркает и выпрямляется ровно настолько, чтобы дотянуться до чашки кофе, похороненной в беспорядке. Он делает глоток, кривится и допивает оставшееся одним махом.

— Джоэль, — он насмешливо тянет имя, — только что пытался спрятаться за ксероксом, когда я просил о помощи. Его знания не стоят потраченных на выманивание нервов.

Эми не в силах сдержаться.

— Но если бы не обрушились, как гнев божий, он бы, наверное, не пытался слиться с офисным оборудованием.

За затянувшуюся паузу Эми пытается прикинуть, как она объяснит матери, что продержалась на этом место только пять недель.

Хейл вдруг начинает смеяться.

— Кали наконец-то нашла кого-то с характером. Поздравляю. — Он указывает на свой стол. — Начинайте трахаться с этим. Я принесу ещё кофе.

***

Они выигрывают.

Эми не совсем понимает как именно. За последние три дня она спала часов пять, но они выигрывают и Питер — не мистер Хейл, не после того, как он заснул на стопке документов и она видел, как он пускает слюни, — хлопает её по плечу и объявляет.

— Я тебя забираю.

***

В общении с Питером Хейлом есть секрет. И секрет заключается в том, что больше некомпетентных людей его бесят только компетентные люди, которые молчат.

Так что Эми говорит что думает, без прикрас, и у них всё отлично.

В качестве награды он приглашает её выпить после успешного дела. Она начинает защищать его перед остальными сотрудника. А потом замечает, что ему нравится быть монстром из подвала. И тогда она начинает рассказывать страшилки комнате отдыха и развлекать его лучшими реакциями на ланче.

Со временем она начинает считать кем-то вроде друга.

А потом случается его семья.

***

Питер бесследно исчезает на две недели. Потом появляется записка, в которой говорится, что мистер Хейл берёт отпуск на несколько месяцев по семейным обстоятельствам.

Через полчаса Эми вызывают в миссис Каллум и вручаю пачку бумаг.

— Питер просил, чтобы вы занялись этим лично. Ускорьте процесс насколько это возможно. По любым вопросом обращайтесь ко мне. И думаю мне нужно говорить вам держать рот на замке?

На верху первой же странице Эми читает, очень чёткое, “усыновление” и молча кивает.

Лора Эмили Хейл, возраст десять лет, мать Талия Хейл, отец Пол Хейл, урождённый Треворс.   

Дерек Майкл Хейл, возраст шесть лет, мать Талия Хейл, отец Пол Хейл, урождённый Треворс.

Кора Мария Хейл, возраст шесть месяцев, мать Талия Хейл, отец Пол Хейл, урождённый Треворс.

Эми ускоряет усыновление насколько это возможно. Гуглит газеты родного города Питера и напивается в сопли.

***

Вернувшийся через шесть месяцев Питер, это не Услышь Мой Рык Питер, это больше Дайте Мне Кофе Питер.

Он уставший, дёрганный, нервный и срывается на миньонов ещё чаще, чем обычно. На неё он тоже срывается, но она старается не принимать близко к сердцу. Питер всегда был колючим кактусом, она уже привыкла к его острому как опасная бритва языку.

Неоднозначные метафоры.

Плевать. За первую неделю после возвращения он доводит до слёз трёх помощников юриста. Увольняет одного клерка. Затем сокращает себе рабочие часы к облегчение всех, кто любит свою работу.

Эми делает за него большую часть бумажной работы, много висит на телефоне, поскольку он работает из дома. Видит, как он увольняет одного секретаря и терроризирует нового, пока тот не уволится или не обзаведётся характером.

Мэри выбирает второй вариант, но это занимает так много времени, что Эми теряет интерес. Это весело, только пока бушуют эмоции и чёрт, Эми сама не заметила как перешла на тёмную сторону силы, да?

В комнате отдыха принимают ставки через сколько Питер отправит старших в интернат и скинет младшую на нянек. Сумма растёт и растёт.

Только Эми, помимо самих партнёров, знает как зовут этих детей. Эми держит рот на замке и гадает. Питер человек многих талантов, но совсем не родитель.

***

Со временем всё возвращается к норме.
 
Питёр снова работает пять дней в неделю, выигрывает дела и фантастически смотрится в своих дизайнерских костюмах. Если бы Эми привлекали мужчины, она бы воспользовалась воспоминанием.

Появилось одно отличие: теперь Питер всегда уходит ровно в пять вечера и редко ходит выпить после работы.

Эми скучает по халявному мартини и обожает отсутствие сверхурочных.

Мэри всё же разгадывает секрет общения с Питером Хейлом и умудряется одержать победу, хотя в ней ни капли сарказма. Эми зовёт её на пару свиданий, быстро выдыхается. Мэри довольно милая, но какая-то… пресная.

Эми понимает, почему Питер иногда зовёт её не тем именем, просто чтобы позлить.

А потом случает То Самое.

***

То Самое на самом деле человек. И он скорее не “случается”, а “появляется”. Но суть та же.

Он на несколько лет моложе её, у него гипнотически яркие глаза, кольцо в губе и ребёнок на бедре. На нём джинсы и застёгнутая на все пуговицы, даже на рукавах, фланелевая рубашка. Он выглядит странно. Она как раз идёт в кабинет Питера, когда он останавливает её с извиняющейся улыбкой.

— Привет, простите, но вы не подскажите где я могу найти Питера Хейла?

Ребёнок, которому на вид два или три года, радостно лапочет.

— Пита Па, Пита Па.

У Эми стойкое ощущение, что сейчас она видит Кору Марию Хейл. Ей как раз около двух с половиной лет. А преступно привлекательный пацан с кольцом в губе может быть кем угодно от няни до почтальона.

И всё же она может ошибаться, так что уточняет.

— У вас назначена встреча?

Кольцо в Губе обворожительно улыбается.

— Вы нас выставите, если я скажу нет? Потому что это чрезвычайная ситуация.

— Нет. Следуйте за мной.

Она марширует мимо Мэри прямо в кабинет Питера. Возможно-Кора продолжает скандировать его имя, лепеча между делом. Кольцо в Губе её кажется понимает, но Эми слышит только тарабарщину.

— Питер?

Он сидит за столом, закопавшись в документы. Оппозиция пытается перехитрить их закидывая юридическим жаргоном. А у них меньше двадцати четырёх часов чтобы найти лазейку где-то в недрах трёхсот страничного договора. Он слегка на нервах.

— Что? — он огрызается не поднимая взгляда.

— Оу, смотри, сердитый Питер.

Острит Кольцо в Губе, проталкиваясь мимо неё в кабинет. Питер так быстро вскидывает голову, что Эми поражается, как он себе шею не сломал.

— Стайлз?!

Это имя?

— Почему Кора у тебя?

Он встаёт и проталкивается мимо стола как раз к моменту, когда Точно-Кора с визгом врезается ему в коленки. Он не задумываясь подхватывает её на руки. Смотрит прямо в глаза.

— Ты откуда взялась?

Она болтает маленькими ножками в воздухе и объявляет.

— Вода! Вуууу!

Она пытается сунуть палец ему в ноздрю, но Питер успевает поменять хватку и она уже лицом в другую сторону. (Как он это сделал не уронив её?) Он пристраивает её на бедре, как мешок с мукой.

Питер родитель.

Питер хороший родитель.

Он бросил работу и на секунду не задумавшись, тепло её встретил и, кажется, плевать хотел, что она мнёт его дорогой костюм так, что его уже не спасти. Эми нужна минутка не перезагрузку после такого открытия. Питер Хейл, исключительный мудак, любит этого ребёнка. И даже не пытается это скрыть.

Кора кажется в восторге от новой позиции. Она пинается и тянется ко всему, что кажется её интересным. Питер коротко щекочет ей бок и переключает внимание на Стайлза.

— Перевод?

Стайлз запоздало проходит в кабинет и плюхается на диван.

— Я саду прорвало трубу. В магазине сегодня бедлам и её могут задавит. Я звонил обычным подозреваемым, но все заняти. Даже Элли — присматривает квартиру. Ты наша единственная надежда, Оби Ван Кеноби.

— Придурок, — бросает Питер и Кора тут же повторяет слово. Мужчины её игнорируют. Эми тоже, что её полностью устраивает. Это поразительно. Как будто Питер вдруг стал совсем другим животным.

Он вдруг хмурится.

— Почему ты так одет?

Стайлз оглядывает себя, переводит взгляд обратно на Питера.

— Эм, ты здесь работаешь?

Он говорит так, словно это должно быть очевидно. Эми без понятия, как это связано с его одеждой.

А вот Питер явно понимает. Он хмурится.

— Больше так не делай.

Молодой человек вдруг улыбается. Ярко, как солнце, и кивает.

— Хорошо, большой ворчун. Можешь её забрать?

Ответ на это — нет. Уже два часа пополудни и им осталось перелопатить около двухсот пятидесяти страниц. Мелким шрифтом. Каждую деталь. До завтра. До девяти утра.

А Питер просто пожимает плечами.

— Мы что-нибудь придумаем.

Стайлз издаёт победный клич, подскакивает на ноги и быстро чмокает Кору в макушку. Питеру он улыбается так, словно тот ему луну с неба подарил.

— Отлично. Я возвращаюсь на работу. Лиам и Мейсон были похожи на брошенных в пруд щеночков, когда я оставил их на растерзание толпе!

Он машет рукой, щекочет Кору под подбородком на прощание и сбегает так же быстро, как появился. Оставив после себя ребёнка и сумку с припасами.

Питер делает глубокий вдох, пристально смотрит на племянницу, садится сам и сажает её себе на колени. Он начинает снимать с неё туфли, одновременно приказывая Эми:

— Убери всё хрупкое повыше и закрой дверь. В сумке есть цветные карандаши и раскраски, и её любимое одеяльце. Утроим её около стола. В комнате отдыха остался сок?

Эми заминается.

— Не хотите, чтобы я вызвала Мэри? Может она…

Он отмахивается.

— Это, — он напоказ поднимает девочку, — ракета Скад в человеческом обличии. Если что-то можно протаранить, укусить, съесть или сломать, она это сделает. Она съесть Мэри живьём и выплюнет кости.

— Живьём, живьём, живьй! Лев! Живьёёёёём!

— Именно. Ты маленький ужас и мир содрогается от твоей мощи.   

— Я лев! Рррр!

Она пытается выколоть ему глаз. Он перехватывает её руки, слегка сжимает и бупает по носу. А затем бесцеремонно бросает на диван и сам берёт сумку.

Первым делом он вытаскивает явно любимое, слегка потрёпанное, красно-жёлтое самодельное афганское одеяльце. Он расстилает его рядом около стола. Следом появляется гора маленьких мягких мячиков, кролик с фиолетовым ухом, стопка раскрасок и лавина цветных карандашей.

Кора сползает с дивана и несётся вперёд. Она падает на одеяльце плашмя, хватает мячики начинает вбивать их в пол. Питер ерошит ей волосы, поднимается и поворачивает к Эми.

— Сок?

Эми ошеломлённо кивает.

***

Через полчаса после их маленького путешествия в страну зазеркалья,  Мэри зачем-то заглядывает в кабинет и замечает ребёнка.

Она забывает зачем пришла и начинает сюсюкать. Её тут же изгоняют на поиски печенья. Питер закатывает глаза, словно совсем не по Хейловски очаровательный отпрыск не повод глазеть и возвращается обратно к работе.

Этим бы дело и кончилось, только Мэри главная сплетница в городе и уже через десять минут Мэгги приходит за смертельно важной подписью. Кутара необходимо прямо сейчас.

После неё заходил Джоэль, следом Дана, потом Эннис, Кали и наконец Джим. Уборщик.

Через час Питер швыряет ручку, откидывается на спинку кресла и выдает длинный поток откровенных ругательств.

— Плохо!

Раздаётся голос Коры от книжных полок. Она по ним карабкается. Первый пять раз Эми пыталась её остановить, но Питер просто смотрит и периодически говорит ей “Ниже.”

Кора каждый раз послушно меняет направление, оставляя всюду маленькие отпечатки ног.

У Эми начал дёргаться глаз. Она не особо разбирается в воспитании детей, но уверена, что так работает не так.

— Очень плохо, — охотно соглашается Питер. — Из-за тебя, милая, все ведут себя как полные идиоты. Даже больше, чем обычно. Такими темпами мы не закончим.

— Мы могли бы запереть дверь, — предлагает Эми.

Питер многозначительно смотрит на неё, потом на окно в коридор. Во всю стену. Да. Точно.

— Для тебе будет проблемой поработать у меня дома?

Подождите. Что?

Она даже не заметила, что задала вопрос вслух.

— Мой дом. Это непрофессионально. Но там тихо, пока никого нет. И вот это, — он показывает пальцем на Кору, — будет в порядке и менее раздражающим.

— Пита Па! Нет ‘аздражающий!

— Да, ты раздражаешь. Но я всё равно тебя обожаю.

— Йей!

— Теперь тихо.

— ‘орошо.

Эми приходится приложить все свои силы, чтобы не ляпнуть: “Да, пожалуйста, покажи мне как живешь!”. Вместо этого она кивает и сдержанно говорит.

— Будет тише.

***

Питер живёт в чёртовом особняке.

Других подходящих слов просто нет.

Особняк, с лавиной детских игрушек по всему двору. На самом деле игрушки раздражают даже больше особняка. Эми ожидала экстравагантности. И не думала. что вид испортит детская игровая площадка.

Кора отстёгивает ремень безопасности и вылетает из машины до того, как сама Эми успевает припарковаться. Питер без усилий её перехватывает и после пары строгих слов она тихо достаёт сумку и идёт к парадной двери, как на эшафот. 

На полпути она замечает вишнёво-красный внедорожник, припаркованный у дома и радостно кричит:

— Элли!

Эми подхватывает коробку с документами (Питер уже забрал вторую) и несётся за ними.

Внутри тема Слишком Много Денег, Слишком Много Детей продолжается. Высокие потолки, рисунки на стенах, игрушки повсюду. И, что странно, пряжа. Она заглянула в гостиную всего на секунду и успела заметить три полных разными проектами корзины.

Дверь распахивается и раздаётся удивлённый женский голос.

— Питер?!

Следом показывается девушка, ровесница Стайлза. У неё самые потрясающие на свете волосы. На ней леггинсы и свитер, на несколько размеров больше. Явно очень модный. На ногах у неё толстые шерстяные носки. Так по-домашнему.

— Я думал ты присматриваешь квартиру?

Он не двигается, позволяя поцеловать себя в щёку.

Она пожимает плечами и забирает у Коры сумку. Затем присаживается перед ней и помогает снять обувь.

— Последние два места сорвались. Стайлз объяснил в чём дело, когда я заходила в магазин. Я заберу Дерека и Дору из школы. А после я бы заехала к тебе за Корой.

Она поднимает притихшую Кору на руки, прижимает к себе. Девочка зарывается руками ей в волосы и держится. 

— Привет, я Эллисон, — она наконец представляется и Эми пожимает протянутую руку. Трясёт её.

— Эми Томпсон. Я работаю с Питером.

— Повезло. Я тут просто нахлебничаю.

Питер закатывает глаза и скидывает ботинки.

— Ты не нахлебничаешь. Стайлз сказал тебе не спешить. У нас полно места и ты можешь остаться, пока не найдёшь новое жильё.

Эллисон пожимает плечами.

— И всё же. За последний год я привыкла жить одна.

— Но нам нравится встроенная няня.

Элиссон смеётся и поворачивается к Эми.

— Я год провела за границей и только вернулась. Стайлз и Питер разрешили мне здесь перекантоваться, раз уж они всё равно хранили все мои вещи в одной из свободных спален.

Ясно. Получается Эллисон не подружка Питера? Но Стайлз… Питер встречается со Стайлзом? Откуда взялись все эти люди? Эми всегда считала Питера высокомерным снобом, который не снисходит до общения с простолюдинами. Но Эллисон кажется милой и совершенно обычной. Как и Стайлз, если на то пошло.

Питер опять закатывает глаза. Сильно.

— Мы разместимся в гостиной. Не против присмотреть за ней?

— Конечно нет. Ты поможешь мне с выбором фильма на вечер. А потом мы с тобой поедем за твой братом и сестрой, как тебе такое?   

Судя по радостным возгласам Кора одобряет. Питер хмурится.

— Сегодня же только четверг.

— Ага. Но завтра у Эрики день рождения и мы решили перенести, помнишь?

Питер трёт лоб.

— Я вас всех ненавижу.

— Нет, не ненавидишь. Иди работай!

Она машет ему рукой Коры и сбегает из комнаты.

Эми наблюдает, как её босс скрипит зубами и затем, просто потому что ей хочется, говорит.

— Знаешь, мне всегда казалось, что ты скучно живёшь.

Питер окидывает её полным сочувствия взглядом.

— Если ты думаешь, что это занимательно, задержись на пару часов. Сегодня Ночь Пиццы.

***

Им везёт.

Через три часа копаний в документах с кофе и сэндвичами они находят лазейку, которая нужна Питеру, чтобы пригвоздить несогласных к стене. За зад. 

Это будет бесподобно и у Эми уже есть разрешение присутствовать и насладиться зрелищем. Так что она полагает, что на этом всё.

Пора уходить.

Недавно Эллисон вернулась с детьми, но сразу утащила их наверх. Питер, наверное, уже хочет от неё избавиться.

— Тогда мне пора ехать.

Питер откидывается назад и одаривает её долгих всзглядом. Эми никак не может его расшифровать.

Наконец, когда она уже собирается сдаться и спросить что происходит, он говорит:

— Или ты можешь остаться.

— Но у тебя сегодня планы с семьёй, разве нет?

Он закатывает глаза.

— На которые я тебе приглашаю. К тому же эти “планы с семьёй” случаются раз в неделю, как часы. Как будто весь выводок и так не встречается каждый день. — Он мрачно смотрит на дверь. — У стольких людей есть ключ от этого дома, что я уже со счёта сбился.

Питер даёт ключи от своего дома людям? Другим людям? Людям которые не он?

Эми около пяти секунд выбирает между сохранностью их деловых отношений и жгучим любопытством.

Угадайте, что побеждает?

— Хорошо!

***

Питер переодевается.

Питер переодевается в джинсы и хенли.

Джинсы Питера настолько изношены, что кажется вот-вот рассыпятся. А хенли завидуют все остальные футболки в мире. А ещё он ходит босиком и это не честно. Эми даже мужчины не привлекают и это всё равно не честно.

Эллисон или телепат, или замечает, как Эми капает слюной. Она шепчет:

— Я знаю, скажи?

— Иу, — выдаёт двенадцатилетняя Лора Хейл, откладывая домашнее задание. — Это дядя Питер, Элли. Не будь мерзкой.

— Ты мерзкая, — невозмутимо отвечает Эллисон. — Кстати о мерзком. Есть новости про как-его-там?

— Его зовут Джефф. И нет.

— Врушка, — перебивает её младший брат, Детек. Он так торопится, что чуть со стула не падает. — Он сказал, что ему нравится её футболка и она чуть в обморок не упала!

— А вот и нет!

— А вот и да!

— А вот и нет!

— Слон, — орёт Питер с кухни и все затыкаются, кроме Эллисон.

— Нужна помощь? — причит она в ответ.

Ответа она не ждёт и просто идёт на кухню помогать. Эми тянется следом и как-то оказывает ответственной за нарезку помидоров для поистине угрожающей миски салата. Эллисон готовит какой-то фруктовый пунш, а Питер торт на десерт.

Дети убирают свои вещи со стола и старшие на автомате, без указаний, начинают расставлять стаканы, салфетки и тарелки. Никаких приборов.

Через пятнадцать минут входная дверь распахивается, захлопывается и раздаётся голос Стайлза.

— Я бросил закрытие на щеночков, буду через пять минут!

Он, как и обещал, появляется пять минут спустя. Дети тут же виснут на нём. Стайлз целует и Эллисон, и Питера в щёку. Эми наконец-то понимает к чему был тот странный разговор про одежду в офисе.

Дома Стайлз переоделся в шорты и футболку. У него татуировки. По всему телу. Цветы на одной голени и три в полёте бабочки на другой, нить обвивается вокруг левого запястья и надпись вокруг правого, лук и стрела на сгибе локтя и что-то большое и тёмное выглядывает из ворота футболки. Тот сранный, застёгнутый, вид прятал татуировки и Питеру это не понравилось.

Он ерошит волосы Стайлза и притягивает его к себя для настоящего поцелуя в губы. Стайлз довольно мычит. Питер говорит ему.

— Не пытайся играть в Степфорд. У тебя плохо получается.

Вместо того, чтобы обидеться, Стайлз смеётся.

— Ладно. В следующий раз я приду без футболки.

— Это будет тот ещё шоу-стоппер.

— Шоу-стоппер? — спрашивает Кора.

— Все бросят работать и будут пялится на татуировки Стайлза, — объясняет Эллисон. Кора вдруг начинает сиять, бежит к Стайлзу и хлопает по самой маленькой из бабочек на его ноге. Она оранжево-красная и выглядит так натурально, будто вот-вот слетит у него с кожи.

— Я, я!

Стайлз смеётся.

— И Дерек, и Лора, ага. Умная девочка. Как прошёл твой день?

Значит не просто парень. Просто парни не делают татуировки в честь чужих детей. Это серьёзные отношения. Питер Хейл серьёзен в отношении парня на десять лет себя младше. С вагоном татуировок и кольцом в губе.

Что ж, ладно.

***

Эрика, у которой завтра день рождения, появляется первой. У неё на бедре ребёнок с самыми глубокими шоколадными глазами на свете. У неё ещё больше татуировок, чем у Стайлза и грива светлых волос.

За ней заходит, вероятно отец ребёнка. Высокий, тёмный, молчаливый парень. У него с собой две бутылки вина.   

Следом за ними появляется Скотт, который ветеринар и Кира, его жена. Она выглядит немножко беременной и её улыбка напоминает восход солнца.

Потом появляется ужасающая девушка в узкой юбке. Она представляется как: “Лидия, единственная здравомыслящая здесь.” С ней парень, который носит шарф при двадцати семи градусах теплах. Его зовут Айзек.

Следующая Хелен. Она выглядит ровесницей Питер и с ней маленькая девочка. Пэйдж пролетает мимо взрослых к Дереку и тут же начинает тараторить.

Дом резко наполняется громкими, счастливыми психами, которые разговаривают перекрикивая друг друга, ругаются, смеются и просто ведут себя как маньяки.

И такое каждую неделю?

Эми думала, что Питер будет держаться особняком, что на самом деле они не его круг. Они все выглядят ровесниками Стайлза и скорее всего он их привёл. Но она не права.

Опять.

Рабочий Питер хоть в чём-то настоящий, или это всё игра на публику?

Питер сидит рядом с Кирой и Скоттом и обсуждает, какие породы собак лучше подходят для детей. Попутно он участвует в разговоре Лидии и Стайлза. Они обсуждают какую-то новую математическую теорию, над которой она работает. Эми ничего из этого не понимает, но Стайлз явно знает о чём речь и никого это не удивляет.

Эрика устраивает своего ребёнка играть с Корой. А сама пускается в критику отстойного музыкального вкуса Айзека. Бойд тем временем перебирает одну из корзинок с работами и комментирует для Эллисон. Она между делом делится с ним новостями о поисках квартиры.

Троица старших детей порхает между взрослыми, как безумные бабочки.

Хелен вдруг появляется рядом с Эми, представляется с улыбкой на лице. 

— Они немного сумасшедшие, верно?
     
Эми кивает.

— Я познакомилась с Питером, когда нас вызвали в школы из-за драки детей. Он был совершенно беспомощен, понятия не имел, что делать. На него свалилось троё детей, которых надо воспитывать, а он не знает как начать. Мне было его немного жаль, знаешь?

— По началу он совсем не справлялся, — признаёт Эми, потому что это правда.

— О, он справился. Дети были сгустками травмы. И посмотри на них сейчас. Я единственный ребёнок. Когда муж сбежал, я думала, что мы с Пэйдж останемся совсем одни. А потом появились Хейлы и нас засосало. — Она улыбается нежно и светло. — Они хорошие люди, все они. Не позволяй татуировкам, ругательствам и странным футболкам себя обмануть.

Футболка Айзека сообщает, что он член Культа Потрясности. На его спине пердящий радугой единорог. Эми слишком страшно спрашивать.

Эми фыркает, кивает и задаёт другой вопрос.

— Ладно, но почему ты мне это говоришь?

В этот раз Хелен откровенно смеётся и хлопает Эми по руке.

— Дорогая, тебя ассимилируют. Я встречающий.

— Самый свежий посвящает следующую жертву, — пропевает Стайлз, проходя мимо с телефоном в руке. — Хеле, как обычно? Пэйдж, хочешь опять с ананасами? Эми?

— Да, спасибо, — отвечает Хелен.

— Я не против ананасов?

— Значит будут ананасы. Прошу меня простить, я заказываю тонну вредной еды!

И он выходит из комнаты. Вприпрыжку. А через секунду возвращается обратно, забыв где-то телефон, зато с комком ткани в руке.

— О, совсем забыл. Новообращённый получает подарки! Подходит к твоим волосам!

Он набрасывает на плече Эми прекрасное, тончайшее болеро и снова исчезает. Оно почти полность в красно-фиолетовых тонах, с акцентом рыжего и коричневого. Выглядит ошеломляюще. И оно очень, очень мягкое. 

Эми потерянно смотрит на Хелен. Та просто пожимает плечами.

— Он закутывает людей в шерсть и не отпускает, пока не начнётся Стокгольмский Синдром. Это его стандартная схема.

Эми не в силах сдержаться. Её босс живёт в психушке, пациенты правят балом. Её, оказывается, ассимилировали и ей плевать.

Но, возможно, это говорит Стокгольмский Синдром.

22

ЗАПУТАННЫЙ КЛУБОК
Татуировки и пряжа всегда держали эту странную семью вместе
Скачущий таймлайн

1

Джон никогда не понимал одержимость Клодии палками и нитками. Как-то в начале ухаживания он купил себе пару дешёвых, пластиковых спиц и пару клубков ярко-жёлтой пряжи. Он связал Клодии шарф.

Да, он был настолько глупо влюблён.

Он вяжет целую вечность, и всё было в порядке, если бы это стоило того в конце. Но без шансов. Он кривой и неаккуратный, и совсем не похож на картинку. Клодия творит волшебство спицами. Это не волшебство.

Он всё равно ей его дарит, краснея и запинаясь, а она смеётся и обматывает им шею. В июле. И говорит, что она очень ценит его старания, но в следующий раз пусть он просто подарит ей пряжу, ладно?

Так что нет, он не понимает, почему ей так это нравится. Но он всё равно любит её за это.

Первое что она вяжет Стайлзу — одеяльце. Она влюбляется в узор и начинает круговое вязаное одеяльце даже до начала второго триместра. Оно мягкое и в нежно зелёных тонах.

Стайлзу шесть месяцев, когда она приходит домой морщась и прихрамывая. После того, как они наконец-то укладывают свой маленький комок радости и шума, Джон раздевает жену и видит на её бедре узор того самого одеяльца. Не слова, которые он никогда не понимал, а диаграмму из линий и закорючек, крестов и кругов.

Это красиво.

***

2

Эрика смертельно боится иголок.

В детстве её постоянно тыкали и кололи врачи, это не удивительно. Она всё равно чувствует себя идиоткой, потому что Стайлз решил связать им всем носки на зиму. И даже его спицы её пугают. Они острые и тонкие и просто… иглообразные. Завалитесь.

В какой-то момент он замечает и начинает работать при ней только с самыми толстыми нитками. Спицы у него толстые, как пальцы. Скотт шутит, что их можно использовать против вампиров и Эрика целые час учит этого идиота вампирскому лоры, потому что пластик не используют для кольев. Нет. Просто. Нет.

А потом Элли и Стайлз набивают свои дурацкие татуировки. Спицы у Элли даже крутые. Они красиво нарисованы, хоть и спицы. А вот лук и стрела Стайлза — пародия и она злится, что он не дал её сделать скетч. Как будто она не рисует целыми днями на всех доступных поверхностях.

И всё же татуировки её заинтересовали. Это что-то потрясающее, что-то значимое. И их делают иголками.

Она тратит три недели на изучение всей доступной информации. И ещё через три она идёт в салон, где Элли и Стайлз сделали свои. Она делает глубокий вдох, собирает в кулак всю свою смелость и спрашивает парня за стойкой:

— Как мне научится делать татуировки?

***

3

У Айзека одна татуировка. Это просто дни рождения его матери и брата. Простая каллиграфия в окружении цветов на внутренней стороне левого предплечья.

Рядом с сердцем.

Нарциссы и жимолость. Цветы марта и июня. Он плакал, когда Эри показала эскиз.

***

4

Пока они ждут свой очереди Стайлз сидит на продавленном диване и вяжет.

Эллисон сидит рядом с ним. Её то накрывает ужасом от мысли, что она с человеком, который вяжет в тату-салоне, то невероятной гордостью за друга, которого откровенное не ебёт. Ей кажется, что после того, как он годами вязал в школьной столовой, тату-салон наверное вообще ни о чём.

И всё же когда большой парень, весь в татуировках и пирсинге, приглашает их пройти, она краснеет до корней волос. Стайлз просто кивает, суёт спицу за ухо и прячет вязание в её сумку. Вечно он так.

Когда Стайлз решает, что ты его человек… он просто захватывает всю твою жизнь. Как  плющ. Или рак, только об этом они не шутят.

Стайлз нюня, так что она идёт первой, а он садится в угол и не смотрит в её сторону “во избежании обморока” и оперативно возвращается к работе над шапкой. Эллисон ложиться, когда место для татуировки выбрано и подготовленное. Тату-мастер начинает работу и ведёт с ней лёгкую отвлекающую беседу.

Через какое-то время у него заканчиваются темы и он поворачивается к Стайлзу.

— Над чем работаешь, чувак?

— Шапка, — отвечает Стайлз слегка оборонительно.

Мужчина задумчиво кивает, меняет иголки и попутно поясняется, что сейчас будет растушевка и самое неприятное закончилось.

— На Рождество жена связала для меня очень крутой набор: шапка и шарф. Очень тёплые. Кажется из мерино.

Стайлз мудро кивает ему в такт.

— Ага, ага. Мерино супер мягкая, точно!

И всё оставшееся время сеанса здоровый мускулистый татуировщик и её чудаковатый дёрганный друг говорят о пряже. И большую часть сеанса самого Стайлза тоже. За этим немного нелепо наблюдать, но это помогает Стайлзу оставаться в сознании. Она считает это победой.

Они оба немного под кайфом от боли и немного дёрганные — семнадцать и с татуировками. Уже расплатились, оставили чаевые и почти вышли за дверь, когда Стайлз спрашивает.

— Эй, мужик, я могу воспользоваться ножницами на секунду?

Он может.

Он выворачивает насыщенного бордового цвета шапку наизнанку, обрезает несколько нитей, выворачивает обратно и плюхает Элли прямо на голову. Он широко улыбается и подмигивает.

Это далеко не первая вещь, которую он вяжет для неё. Но она надолго остаётся любимой.

***

5

Коре четыре, когда она забирается Стайлзу на колени, шлёпает рукой по тексту на его предплечье и очень серьёзно спрашивает.

— Когда появится моя картинка?

***

6

Свою первую татуировку Эрика набивает себе сама, после полугода с начала стажировки. Это маленькая бабочка прямо над коленом. У неё кривые линии и довольно приличное наложение синего.

Перед каждой своей новой татуировкой, независимо от размера, она касается этой. На удачу.

***

7

Технически в их компании первым татуировку сделал Скотт. Ему шестнадцать и он уверен, что два кольца на руке, чтобы отдать дань двум месяцем разрыва с Эллисон, это очень круто и проявление преданности.

Его мать чуть не сдирает татуировку с его руки ногтями, когда видит. Она ужасно зла. И Элли всё ещё с ним не разговаривает.

Через пять лет он в ужасе от собственной татуировки, особенно когда Кира спрашивает о значении и ему приходится сказать правду.

— Тогда дай ей другое значение, — говорит она.

Через какое-то время он принимает решение и звонит матери.

— Про мою татуировку…

— Ты её удаляешь? — он слышит сомнение в её голосе.

Сейчас у большинства его друзей есть татуировки, так что нет. Его пусть и смущающая, но не настолько, как татуировка на заднице Бойда (никогда не ставь против Стайлза).

— Я решил она означает кое что другое.

— Ммм? — он слышит, как она копается в сумке. Скорее всего собирается на работу.

— Семья, — он слышит, как движение на её стороне прекращается, — ты и я. Два кольца для двух членов моей семьи. Ты… ты не против, мам?

***

8

Киру татуировки пугают и завораживают.

— Тебе стоит сделать одну, — говорит как-то Эрика, поймав её за разглядыванием ноги Стайлза. Эта Ночь Пиццы и ей только недавно начали приглашать. Она в ужасе, что её поймали за разглядыванием. — Эй, я серьёзно.

— Я не могу. Я… я недостаточно крутая.

Айзек сидит близко и начинает смеяться.

— Ты думаешь Стайлз достаточно крутой для татуировок?

Стайлз его слышит и бьёт подушкой, пока Эрика спокойно объясняет.

— Для этого не нужно быть крытым. Нужно только желание выразить себя.

Кира пожимает плечами.

— В любом случае, я не знаю, что хотела бы набить.

Позже она научится бояться этот блеск в глазах Эрики. Но пока ещё нет.

— Вызов принят, — тянет Эрика, перед тем как бросится в развернувшуюся драку подушками. Кира думает, что на этом всё и закончится.

Но через шесть недель Эрика появляется на пороге её комнаты в общежитии. У неё с собой скетч бегущей лисы. Цветная, размером с голову Киры и такая же яркая, как традиционные картины в гостиной её родителей.

Она идеально смотрится у неё на бедре.

***

9

Кожа Бойда слишком темная, чтобы чёрно-белые татуировки были хорошо видно. Но его всё устраивает. Это значит, что он может раскрывать себя, при этом не показываясь каждому прохожему.

Только Эрика знает всего его татуировки. Они все сделаны её урокой. От простого Алиша на груди рядом с сердцем, до клубка пряжи на задница (никогда не ставь против Стайлза). Мак, цветок месяца рождения их дочери, под Алишей — тоже.

Алиша и Алиша, совсем рядом, имя и цветок, сестра и дочь. Полный круг.

Пока знает только Эри. Но наступит день, когда он усадит дочь и расскажет ей всё.

Он надеется, что она поймёт, так же как понимает её мать.

***

10

Через после окончания медового месяца Скотт набивает тонкое чёрное кольцо на безымянном пальце левой руки, прямо об ободком обручального кольца.

После рождения первого ребёнка он делает более толстое кольцо на правой лодыжке.

Семья.

***

11

У Дэнни клеймо проституки и он им чертовски гордится. Завалите.

***

12

Через неделю после набивания лисы Киры находит на пороге посылку с гостинцами. Там книга о лисах, пушистый рыжий свитер и шапка с лисьими ушами.

Она шлёт Стайлзу сотню маленьких сердечек и радостные смайлики.

Он шлёт в ответ: Только лучшее для тебя, Лисичка.

***

13

Стайлз не перестаёт плакать, пока Эрика бьёт нить на его запястье.

После она закрывается пораньше, тащит его в любимый бар и спаивает его.

Через соломинку, потому что держать что либо ему ужасно больно.

***

14

Лидия впервые видит татуировки у потного разнорабочего, который обновляет им бассеин. Ей шесть. Рисунки на его торсе завораживают, но её мать возмущена, так что она отметает их в плохое и забывает.

Дурацкая татуировка Скотта только подкрепляет её решение, так что она смотрит, как её друзья обзаводятся собственными, поджимает губы и держит своё мнение при себе. Разумеется она любит рисунки Эрики, некоторые висят у неё на стене, но на коже?

А потом Стайлз впервые снимает футболку после крыльев. Он напрягает мышцы, смотрит на неё через плечо, в его глазах смесь гордости, стыда и Лидия…

Лидии кажется, что она понимает. Впервые в жизни понимает зачем кто-то будет оставлять метки на собственной коже.

Крылья не красивые. Они тёмные, острые и злые. В них читается боль, потеря, ярость. Она вспоминает, что как-то, годы назад, назвала Стайлза лесным пожаром, потому что он пытался спрятать свою тёмную сторону от всех. Но Лидия никогда не велась на его отвлекающие манёвры, всегда видела его насквозь. Всегда знала, что из них у Стайлза самый большой потенциал для ужасных вещей.

Он ей улыбнулся, когда она назвала его лесным пожаром. Мрачно и сломлено. Сейчас он улыбается её похожей улыбкой, только более светлой.

Не такой сломленной.

Крылья не красивые, но они красивые. И кажется она понимает, зачем он нанёс их на свою кожу.

***

15

Дереку восемь, когда он приезжает в гости к дедушке Стилински один. Мужчина отпирает комнату в дальнем конце лестницы. Это мастерская. В комната полна пыли, а полки наполовину пусты.

— Это мастерская матери Стайлза, — поясняет он Дереку, который замер в центре комнаты и боится что-то тронуть.

— Бабушки Стилински? — лицо дедушки становится странным, когда он спрашивает, как будто он вот-вот заплачет.

— Да, её.

— Почему тут так грязно?

— Потому что сюда годами никто не заходил. Я подумал, что на этой недели мы могли слегка тут прибраться. Посмотрим, что Стайлз хотел бы сохранить и затем, мы могли бы сделать это комнатой для вас сестрой? Когда вы приезжаете в гости. Как думаешь? 

В субботу дедушка везёт его домой. Его багажник полон вещами для рукоделия, схемами и наполовину законченными работами. У Дерека на коленях рамка с ужасно кривым вязаным квадратом.

Рамку вешают на стену в домашней мастерской, рядом с его и Лориной. Позже и Коры тоже.

***

16

После последнего, окончательного, расставания с Джексоном, Лидия делает крошечный, светло-розовый лепесток сакуры на внутренней стороне правого запястья. Его легко скрыть часами.

Это напоминание о том, что в мире есть красота. Всегда. Даже без Джексона.

Когда она возвращается домой, она находит тонкое болеро, из-за которого уже месяц доставала Стайлза, на обеденном столе. Рядом с ним бутылка дорогого вина и коробка конфет.

Ты Охуенная Лидия Мартин. Держись. И звони мне — написано на прислонённой к бутылке карточке.

***

17

У Питера кривые руки.

Он знает об этом всю свою жизнь. Он чертовски умён, он прекрасно готовит, у него полно других талантов. Только создание чего-то нового в них не входит.

И всё же это так унизительно. Его семилетний племянник справляется с лёгкостью, а он не может.

— Дядя Питер, ты неправильно держишь, — когда сзади раздаётся высокий голос Питер едва не тыкает в Дерека крючком от неожиданности.

Мальчишка этого даже не замечает, шустро забираясь Питеру на колени. Он устраивает свои руки поверх рук Питера и начинает его поправлять. Затем он щурится на искалеченный комок пряжи в их руках.

— Что ты пытаешься сделать?

— Шарф, —  Питер ворчит больше от раздражения, что это не очевидно, чем из-за Дерека.

— О. Эмм… Это не… — Дерек моргает, хмурится, его брови пляшут. — Можно?

Он забирает весь этот ужас из рук Питера, распускает стежки, распутывает нити, немного колдует с крючком и отдаёт обратно.

— Попробуй ещё раз. А я буду говорить что ты делаешь не так, ладно? Начинай ряд, — он отклоняется назад давая место для работы. Питер делает глубокий вдох. Дерек говорит совсем как Стайлз, только его интонации — Талии. От этого у него сердце сжимается.

Видимо его момент скорби слишком затягивается, потому что Дерек тыкает его локтем в бок.

— Дядя Питер. Начинай ряд.

— Сэр, есть сэр, — объявляется Питер. Он всё же довязывает что-то похожее на шарф под хихиканье и критику от второклашки. И даже успевает к Рождеству.

Стайлз носит это всю зиму.

***

18

Лоре двенадцать, когда она бросает под нос Стайлзу схему для маленькой сумки. Рядом ложаться две законченный вышивки.

— Помоги мне с этим.

— Пожалуйста, — говорит Стайлз не отводя глаз от ноутбука.

Она закатывает глаза.

— С тобой было намного веселей до всей этой родительской фигни, — ворчит она. — Пожалуйста.

Он одаривает её полным обиды взглядом, но отставляет ноутбук и смотрит на схему.

— Без проблем. Пять минут на швейной машинке.

Которую Лоре нельзя использовать без присмотра. Всё ещё.

— Мы можем прямо сейчас?

— Воу. Что за спешка? Для чего это?

— Это банк.

— Банк? — он озадаченно смотрит на неё.

— Да.

Она поднимает вышивку. На одном квадрате цветы. На втором монеты (ну, круглые жёлтые штуки). Она импровизировала, ладно?

— Хорошо.

Он помогает ей сшить сумку. И даже исполняет роль банка: когда мелочи становится слишком много он разменивает на банкноты. Она так  не говорит для чего деньги, а он не догадывается сам.

Не догадывается, пока она не приходит домой с ноющей, обмотанной лодыжкой и пустой сумкой. Ей как раз исполнилось восемнадцать.

— У неё это от тебя, — ворчит Питер на своего мужа, который радостно улыбается и смаргивает слёзы глядя на её (первую) татуировку.

— Иди сюда, — наконец говорит он, слегка сдавленно, — я помогу тебе обработать.

***

19

Когда Джон впервые приезжает в гости после того, как Питер и Стайлз съехались, он видит на спинке дивана в гостинной огромное сложенное одеяло. Оно тёмно-красное, совершенно бесподобное и выглядит странно знакомо.

Он узнаёт узор только вечером, когда видит спящих под ним детей.

Его жена однажды сделала татуировку с ним.

Он резко вскидывает голову, осознав, встречает взглядом с сыном и получает от него улыбку и поджатие плечами в ответ.

— Я не делился своим, так что… — он указывает на детей.

Джон насмешливо фыркает.

— У тебя всегда плохо получалось делиться.

Повисает молчание и Джон не нарушает его. Оно мирное, в кой-то веки. Кора сопит, Дерек прижимается к ней теснее и Стайлз беспомощно улыбается. Глупая улыбка. У Джона была такая же много=много лет назад, он помнит.

— Я рассказывал тебе, — он вдруг слышит собственный голос в тишине, — о татуировке твоей матери?

23

ТЕОРИЯ СТРУН
Альтернативное название: Путеводитель по жизни, рукоделию и взрослению, от Друга-Рукодела и компании.
Прошло два года и Стайлз готов признать, что ему нужно помещение побольше, Эллисон нужна карьера, Дженнифер нужны новые друзья, Питеру нужно немного благоразумия и очевидно им всем нужно больше вязаных вещей. Потому очевидно же.

ГЛАВА 1

Глаза, решает Стайлз.

Если он всё же решится совершить ритуальное убийство спицами, то лучше всего целиться в глаза.

От яремной вены будет слишком много грязи. И он не настолько хорошо знаете анатомию, чтобы попасть в любой из жизненно важных органов. Так что. Глаза. 

Прямо в мозг. Затем, он надеется, покой.

Да, пожалуйста.

— Стайлз? Стайлз? Ты меня слушаешь? Куда поставить поступившие сегодня утром коробки с сырцовым шёлком?

Судя по лицу Мэйсона он уже пару раз спрашивал. Слишком наглый для сотрудника на неполный день и с минимальной оплатой. За это Стайлз его обожает. Обычно.

— За бумагой для крафта, — ежу ж понятно.

Кора подпрыгивает у него на бедре и мудро кивает.

— Бумага! — поддерживает она и снова хватает счета, которые он только что спас из её маленьких разрушительных ручек.

— Когда дядя Питер нас заберёт? — требовательно спрашивает откуда-то Дерек.

— Это органическая шерсть?

— На кассе кончилась чековая лента, Стайлз. Ты заказал ещё?

— Там всё занятно альпакой.

Определённо глаза. Не может быть больнее, чем сейчас. Ещё только четыре вечера, впереди часы работы. Клиенты продолжают прибывать, дети капризничают, Питер застрял в суде, а Стайлз с одиннадцати утра пытается раздобыть себе чёртову чашку кофе.У него пока не вышло.

Он делает глубокий вдох.

— Разумеется это органическая шерсть. Если это была фигня из машины, она не звалась  бы шерстью, мэм. Питер приедет как только сможет, займи пока сестру. Долбанная лента там же где и всегда, раскрой глаза, Лиам, и убери долбанный шёлк в кладовку, если в зале нет места!

Кажется он кричит под конец своей речи.

И если ядовитый взгляд не обманывает, даму с органической шерстью он отпугнул раз и навсегда. Поскольку в магазине сейчас больше двадцати человек, его это не слишком расстраивает.

Дерек послушно забирает Кору, Лиам ищет свою долбанную чековую ленту и лицо Мэйсона из наглого становится робким.

— Прости. Безумный сегодня день.

Да.

— Мне нужен кофе, — стонет Стайлз. — Просто дайте мне это.

Он забирает у Мэйсона коробку с пряжей. Любой повод скрыться от людей на пять минут. Мальчишка с радостью сбрасывает на него свою ношу и поворачивается разобраться с хихикающими подростками в секции скрапбукинга.

Мать Мэйсона одержима скрапбукингом. Так что в этом он профи. Именно поэтому Стайлз увеличил отдел и теперь у него меньше места для особой пряжи, которую он собирает по разным ярмаркам и конвенциям. Питер подцепил его на крючок — осознанный каламбур — на их первом свидании. Он слегка одержим крафтовым ярмарками теперь. Осудите его.

По пути в комнату отдыха он натыкается на двух сбежавших из игровой зоны за диванами малышей, помогает трём покупателям что-то найти и бросает в руки Лиама рулон кассовой ленты, пацану явно нужны очки. Или долбанная собака-поводырь. Что-то.

И наконец-то благословенная тишина.

Стайлз проскальзывает в кладовку, захлопывает за собой дверь и осматривается в поисках места для своей ноши.

И осознаёт, что единственный кусок свободного места в помещении — около двери и он на нём стоит.

Комната целиком забита инструментами для вязания, вышивания, скрапбукинга и бог знает чего ещё. Каждый миллиметр. Целиком.

Он открывает дверь, выходит и пинает коробку под стойку с кассой. Лиам, наконец-то-наконец-то, пробивает покупки змеящейся между рядами очереди.

В паре шагов Мэйсон пытается лавировать между полдюжины покупателей, забившейся в слишком тесное пространство. Дерек, как маленький чудо-помощник, загнал обратно сбежавших малышей и занял их Корой. Боже храни его маленькое бесстрашное сердце.

Матери малышей стоят рядом, блокируя выход и сюсюкая.

— Мне нужен магазин побольше, — осознаёт Стайлз.

Лора материализуется за его спиной из ниоткуда с самой большой из кружек Стайлза. Кружка до краёв наполнена чёрным-чёрным и, как он надеется, омерзительно сладким кофе.   

— Ну ясень пень, — язвительно издаёт она, отдавая ему кружку с маленькой самодовольной улыбкой.

Он забирает кружку, обнимает её одной рукой и конечно же обжигает язык на первом глотке.

Лора гогочет.

***

Когда Питеру наконец удаётся сбежать из зала суда он уже опаздывает к ужину. Время довольно позднее, поскольку когда он спрашивает Эми отвезти её домой или до машины, она просто щёлкает языком, имитирует щелчок хлыста рукой и приказывает:

— Домой, лошадка!

Он сверлит её мрачным взглядом.

Она одаривает его ангельской улыбкой в ответ.

— Мне не стоило знакомить тебя с семьёй, — решает, выруливая на дорогу и поворачивая в сторону её кондо, а не обратно к офису. Ему стоило бы заехать и подготовить апелляцию, но нахуй. Завтрашнее утро тоже подойдёт. Одна ночь всё равно ничего не изменит. И судья скорее всего уже в постели, благослови господь его старое ворчливое сердце.

— Возможно, — соглашается Эми скидывая туфли и издавая почти порнографические стоны. — Но ты бы скучал без отчётов по слухам.

Правда. После знакомства с детьми, Стайлзом и остальной бандой Эми начала получать извращённое удовольствие от гуляющих на работе сплетен. О том, как Питер отправил старших в интернат, отдал Кору на удочерение и трахает разных моделей каждые выходные. Что он живёт в пентхаусе и свысока смотрит на остальной мир. Что у него дизайнерская пижама и свободное время он веселится доводя маленьких детей до слёз. Он акула, он монстр, он богат, красив и у него ледяное сердце. Он социопат и тайный наёмный убийца.

(Проще говоря он вернулся к своему образу до детей.)

Половину этих слухов распустила сама Эми и раз в неделю за обедом они хохочут с них до слёз. Иногда к ним присоединяет Лидия. Рыжая красотка в пятидюймовых лабутенах с постоянным доступом в его кабинет только подливает масла в огонь.

Это восхитительно.

— Кстати говоря. Эрика и Бойд не придёт в пятницу. Элли всё болеет. Я подумала, — она замолкает, чуть жуёт губу. Питер бы не тратил на неё время, если бы лёгкая неуверенность помешала ей договорить. — Я подумала, может соберёмся у меня?

За последние три месяца она появлялась почти на всех Ночах Пиццы. Она иногда ходит в бар с Лидией и Кирой. И Питер уверен, что видел, как Стайлз в какой-то момент сунул ей футболку Культа Потрясности.

Стокгольмский Синдром точно работает на полную.

— Ты уверена, что хочешь пустить это в свой тихий, мирный и организованный дом? — уточняет он иронично.

Эми сжимает челюсть.

— Да.

Поворачивая на её улицу Питер пожимает плечами.

— Каждый сам куёт. Сделай рассылку и массы явятся уничтожить твою мебель.

Он останавливает машину напротив входа в здание. Эми отстёгивает ремень безопасности, забирает сумку и туфли, вылезает из машины. Перед тем как закрыть дверь она наклоняется и объявляет:

— Ты можешь делать вид сколько душе угодно, босс, но я знаю, что тебе это нравится.

Она с хлопком захлопывает дверь до того, как Питер успевает ответить. Машет на прощание рукой и уходит, покачивая бёдрами.

Что и к лучшему. Глупая улыбка на лице Питера, это просто позорище.

***

Улыбка остаётся на его лице, пока он не обнаруживает, что в его гостиной взорвалась бумажная фабрика.

Стайлз похоже был смертельно ранен во время взрыва: он растянулся на полу посреди бумажного бардака и лихорадочно пишет, кажется на банковских выписках за последние пять лет. Питер наблюдает за тем как он что-то бормочет себе под нос, отпихивает бумаги в сторону и не глядя раскрывает ноутбук, начиная так же лихорадочно печатать.

Он так сильно жмёт на enter, что Питер морщится. Затем орёт в пустоту:

— Лора!

Секунду спустя появляется Лора со стопкой разноцветных стикеров. Она кидает их Стайлзу в голову, попадает и они со стуком падают на пол.

—Ау, спасибо, — бормочет он.

Питер принимает стратегическое решение об отступлении и спасении всего, что успеет. А значит он хватает Лору за руку и тянет за собой на кухню.

— Он сегодня очень сильно ударился головой на работе? —спрашивает он смертельно серьёзно. Стайлз всегда был эксцентричным, но это новый уровень одержимости.

Лора смотрит на него так, словно он сморозил ужасную глупость. Выражение лица совсем как у Талии.

— Он кое-что планирует.

— Я бы в жизни не догадался по его лихорадочному гуглинью, бумагам и пометкам, — сухо отвечает Питер.

— Думаю он хочет купить новое помещение.

— Хочешь сказать до него наконец-то дошло, что его бизнес разросся и не помещается в нынешней обувной коробке?

— У него было оза… — она замолкает.

— Озарение?

— …озарение посреди магазина.

— Хороший мальчик.

Она морщит нос.

— Иу, дядя Питер! Я не должна слышать такое!

Питер закатывает глаза, треплет её по голове, пока аккуратно заплетённые волосы не встают дыбом, шлёпаёт по заднице и говорит:

— Наверх. Беру ураган на себя. Если утром найдёшь моё тело, не давай брату и сестре увидеть.

Она смеётся на его мрачное предсказание и Питера омывает родительской гордостью. Чтобы отогнать наплыв эмоций он толкает её в сторону лестницы. Она пользуется моментом, чтобы забежать на первый пролёт и кричит:

— У нас новые соседка. Я хочу испечь ей торт!

— Не сегодня!

Но она уже сбежала, в отдалении слышится хлопок двери.

Стайлз за его спиной наконец-то заметил, что Питер дома и зовёт его. Питер ослабляет галстук, роняет пиджак на диван и на цыпочках пробирается к своему партнёру через завалы, чтобы поднять его на ноги за капюшон.

Стайлз взмахивает руками, матерится, находит равновесие и тянется за поцелуем. Отстранившись он окидывает Питера взглядом и улыбается.

— Помятый бизнесмен. Мой любимый.

Он сжимает в кулаке галстук Питера и притягивает его ближе, для более откровенного поцелуя. В итоге они оказываются на диване. СТайлз у Питера на коленях. Почти пять минут они лениво целуются, пока не приходится остановится из-за нехватки воздуха.

— Ты наконец-то ищешь помещение побольше?

Стайлз щурится на него.

— Почему все уже знали, что мне нужно помещение побольше и никто не сказал мне?
 
Это наверное риторический вопрос, но…

— Когда тебе последний раз давали совет по поводу магазина, кончилось тем, что ты звонил мне посреди ночи, чтобы поиграть в психотерапевта.

В ответ он получил только пренебрежительный взмах рукой.

— уже нашёл что-нибудь?

— Пока пытаюсь понять, что мне нужно.

— Подкинешь Хелен работы?

Стайлз качает головой.

— Хелен работает с жилыми помещениями, не для предприятий. Но я думал попросить у неё контакты. Она же должна знать подходящих риелторов, да?

Питер мычит. Он отвлеклся, запуская руку под многочисленные слои одежды Стайлза, чтобы касаться голой кожи. Стайлз боится щекотки, морщится, но не отодвигается.

— Планируешь купить или арендовать?

— Как пойдёт? Если место хорошее, я могу любой из вариантов.

— Если будут нужны деньги…

— Неа! Даже не начинай. Мой бизнес, мои деньги. Ты и так платишь практически за всё остальное. Но это — моё.

Питер поднимает руки и отступает. Стайлз становится странным, когда дело доходит до Ярнсома. Он защищает дань уважения своей матери, как питбуль кость. Что наверное нечестно по отношению к питбулям. Скотт настаивает, что они потрясающие семейные собаки.

— Мы вместе, — мягко говорит Питер, — я делю с тобой детей. И зубную щётку. Деньги не будут проблемой.

— Это было один раз! Я уронил свою в унитаз и у меня не было времени искать другую!

— И я тебя простил.

— Но не забыл.

— Ну, где же в этом веселье?

— Как давно я говорил, что ты мстительный мудак?

— А ты маленький засранец. Пара созданная на небесах.

— Ты имеешь в виду в аду.

— Скорее всего.

— Как заседание?

— Мы проиграли. Завтра подаю на апелляцию. — Питер вздыхает. Его клиент — как выразилась Эллисон, когда он рассказывал о деле на семейном ужине — мешок хуёв. Он не заслуживает опеки над двумя подростками. К сожалению, он брат очень большого и очень важного клиента КК&Х, так что Питеру приходится быть вежливым. И хотя бы делать вид, что он пытается выиграть дело. Это подпортит ему статистику, но Питеру плевать. Этого человека нельзя подпускать к детям.

Вообще, его наверное нельзя подпускать к людям.

— Отстой. Ещё больше времени с Мистером Безымянным из-за Политики о Неразглашении и его Искрящейся Личностью. Я надеялся ты сегодня от него избавишься.

— Я тоже, я тоже. За ланчем он предположил, что недостаточно строгое воспитание жены превратило его сына в пидора.

— Нет, Питер, — Стайлз говорит не задумавшись. — Тебе нельзя его убивать. Совершенно точно нельзя.

— Я юрист. Мне может сойти с рук. А твой отец может помочь мне избавится от тела дома. Никто не найдёт его в Заповеднике.

Возможно большую часть того самого ланча он провёл планируя убийство. Это когда не сдерживал Эми. Поскольку это сдерживало его порыв на самом деле броситься через стол и вмазать клиенты по гомофобской роже, он считает, что ему позволено.

— Риск слишком велик. — возражает Стайлз. — Тебя поймают и мне придётся в одиночку воспитывать Ужасно Трио. А ты знаешь, что я этого не переживу. Я нежный цветочек!

Питер пытается состроить на лице язвительное выражение, но опасается, что выглядит беспомощно любящим. Оказывается дело решённое и если с Питером что-то случится, Стайлз будет сам растить его выводок. И это… Да, у него татуировка с их именами на ноге. Но иногда, иногда Питера бьёт под дых осознанием, как сильно он любит Стайлза. И ему нужна минутка, чтобы отойти от шока.

К счастью для него, из-за своих проблем с самооценкой Стайлз практически слеп в отношении его моментов идиотского, безумно-влюблённого обожания. Так что Питер утягивает его в очередной поцелуй.

— О, кстати, у нас новая соседка. Мы с Лорой печём ей торт, — сообщает Стайлз, когда наконец отстраняется.

Питер стонет.

24

ГЛАВА 2

Дом слишком большой. Сейчас, когда слышно эхо собственных шагов на полу распакованной кухне, это ощущается особенно отчетливо.

Большая часть мебели уже расставлена по своим местам, но занавески не весят, безделушки не стоят на полках, а фотографии не висят на стенах. Реальное эхо пропадёт через пару дней работы.

Другое эхо, другая пустота, останутся.

Раньше там была Джулия.

Может покупка дома и не была хорошей идей. Может родители Дженнифер были правы, когда говорили не делать чего-то настолько серьёзного в честь её мёртвой жены. Будет только больнее. Но Джулия всегда хотела такой дом. У них был план. Они десять лет усердно работали, чтобы после переехать в Калифорнию, где тепло круглый год, купить огромный дом и заполнить его семьёй.

Благодаря страховым выплатам Дженнифер понадобилось чуть больше года, чтобы позволить себе это место.

(Кажется одновременно слишком дорогим и слишком дешёвым.)

Джулия его уже не увидит.

Джулии нет в живых уже четырнадцать месяцев.   

И их мечта превратилась для Дженнифер в шанс на новое начало. Это способ попробовать сбежать от призраков прошлого не отбрасывая воспоминания.

Звучит совершенно бессмысленно, если сказать вслух. Но кому ей об этом рассказывать? Некому слушать.

— Ты всегда говорила, что я плохо понимаю эмоции, — говорит она пустой кухне и салютует своим кофе. — И, кажется, стало только хуже без твоих переводов.

Плевать.

Пора заняться делом. Гостиная, кухня и спальня в первую очередь. И раз уж она на кухне, почему бы с неё и не начать. Она как раз собирается достать чистящие средства, которые остались не убраны с прошлого вечера, когда усталость наконец-то её свалила, когда слышит звонок в дверь.

Она ни единой души во всём штате не знает, так кто, чёрт возьми, может звонить ей в дверь в… семь утра?

Через стекло в двери она видит мужчину в костюме и маленькую девочку с накрытой тарелкой в руках.

Соседи.

О боже.

Дженнифер на секунду задумывается, открывать ли дверь. Но она собирается жить здесь какое-то время, так что ей наверное не следует заводить врагов на второй день. И если она видит их, то они видят её. Слишком поздно прикидываться мёртвой. /В оригинале тут было “играть опоссума” хд/

Она открывает дверь.

— Доброе утро!
Радостно щебечет девочка, подпрыгивая на мысочках. От ярких цветов её одежды жжёт глаза, её волосы убраны в растрёпанную косу, а глаза сверкают. Воплощение счастливого ребёнка. В такую рань на это больно смотреть.

На самом деле в любое время.

Мужчина (отец) более сдержан. На нём стильный костюм и ботинки. У него очень голубые глаза.

— Доброе утро, — повторяет он, протягивая руку. — Я Питер Хейл, а этот попрыгунчик— Лора, моя племянница. Я пытался заставить её подождать и прийти после школы, но с вечера сгорала от нетерпения, так что во имя сохранения рассудка вот они мы.

Его самоуничижительная улыбка очаровательна, а закатывание глаз племянницы — забавно.

— Дядя Питер, я не попрыгунчик!

Он поглаживает её по голове как домашнего любимца. Он хмурится.   

Дженнифер запоздало пожимает его свободную руку.

— Дженнифер Блэйк. Полагаю вы заметили, что я здесь новенькая.

Лора кивает и радостно улыбается.

— Ага. Вчера мы видели, как вы заезжали. Так что Стайлз и я приготовили для вас кексы. Потому что все любят кексы, а переезд это тяжело! 

Звучит как цитата. Ради маленькой девочки Дженнифер как-то умудряется натянуть улыбку.

— Спасибо вам. Это приятно. Я пока ещё не успела сходить за продуктами.

Улыбка Лоры становится ещё ярче. Внешне она совсем не похожа на своего дядю, но вот улыбается так же. Счастливый ребёнок. Счастливая семья. От поднявшейся зависти она чуть не давится.

Они с Джулией планировали такую жизнь. В пригороде, с детьми, домом и кексами. А вместо них она есть у какого-то скользкого богатого типа в особняке по соседству. И скорее всего у него красивая жена и собака под стать. Вчера она видела как потрясающая брюнетка заходила в дом. Это несправедливо.

Всё это несправедливо.

( — Справедливость для неудачников, Дженни. Мы сами творцы своей удачи, ты и я.)

Но эта маленькая девочка не виновата в обломах Дженнифер, так что она с ещё одним “спасибо” принимает тарелку и обещает насладиться кексами.

— Вы можете ими с кем-нибудь поделиться, мы много приготовили. — Она замечает что-то в выражении лица Дженнифер, что ей не удаётся скрыть и добавляет, —  или вы можете съесть их все сами. На самом деле они слишком вкусные, чтобы делиться!

Наблюдающий за ними с нечитаемым лицом Питер опускает руку на плечо своей племянницу.

— Пойдём, милая. Ты достаточно терроризировала соседей для одного утра. Нам ещё нужно выпроводить тебя и твоих брата и сестру.

Лора дуется, но подчиняется и позволяет себя развернуться и подтолкнуть в сторону подъездной дорожки, на которой маленький мальчик бегает за карапузом вокруг машины. Ага. Счастливая семья.

Питер поворачивается обратно к ней, вместо того, чтобы уйти следом.

— И ещё раз приношу свои извинения за неё. Она слишком нетерпелива. Но если вам потребуется помощь любого рода не стесняйтесь зайти к нам. Дома почти всегда кто-то есть.

Это тоже звучало как цитата. Наверное выполняет указание Степфордской жены. Будь милым с одинокой странной женщиной, которая въехала в гигантский дом по соседству, дорогой.

Дженнифер улыбается.

— Я скоро верну тарелку.

— Не к спеху.

Питер машет на прощание, перед тем как начать загонять детей вопя с другого конца лужайки:

— Кора Хейл, остановись немедленно или ты поедешь в багажнике!

Дженнифер торопливо закрывает дверь.

***

Кексы шоколадные с малиновой начинкой.

Джулия любила малину.

Дженнифер их все съедает, пока вешает занавески, чтобы не видеть, как красивая Степфордская жена убирается на кухне.

***

Эллисон понятия не имела, что пустая страница может так пугать.

В Греции, когда она наконец-то села записать свою идею, слова буквально рвались наружу. Она села, открыла новые документ и не останавливалась три недели, существуя на кофе, узо и солнечном свете.

Но сейчас…

Вернувшись она окопалась в комнате для гостей у Стайлза и Питера (они продолжали настаивать, что это её комната, пока она ей нужна, как бы долго это не было) и высчитывала черновик. Она позволила Стайлзу прочитать достаточно, чтобы он безжалостно подкалывает её целую неделю.

Это история о группе детей. Кто-то из них люди, кто-то нет. Там есть оборотни и банши, магия и кицуне, человечные монстры и чудовищные люди. Её героиня — дочь потомственных охотников на монстров — как раз посреди всего этого.

Её любимое оружие это лук и стрелы. И Элли настаивает, что это потому что она знает механику работы с ними. Но Стайлз утверждает, что из-за того его дурацкого комментария, сделанного годы назад. И она даёт ему победить. Иногда он бывает омерзительным засранцем и проще отдать ему победу в маленьких битвах. Иногда.

Какое-то время героиня и монстры сражаются друг с другом, но в итоге они преодолевают разногласия и начинают сражаться с предрассудками, со своим наследием, с тем, чем они должны были стать.

В финале они сражаются за право самим решать кто они и за что готовы умереть. И она не позволяет Стайлзу прочитать эту часть. Пока нет.

Ещё не совсем то.

Вместо этого она связывается со старыми друзьями с работы, ещё до Греции и один из них знакомит её с Мередит. Мередит тихая, похожа на мышку, но с яростным отношением. Агент, который готов работать с Эллисон.

Только вот…

— Этот финал ужасен, — сообщает Мередит во время их первой встречи. Она потягивает кофе и смотрит на Эллисон, как кошка на еду.

— Они заслуживают счастливого конца, — защищается Элли.

— Это как эпилог Гарри Поттера. Полностью обесценивает твой посыл о войне, о жертве. Эта история хорошо впишется в категорию мрачных подростковых романов, но не с таким концом. Ты создала воинов, Эллисон. Детей-солдат, которые сражаются. Они проиграли. Им больно. А затем вот так просто бабочки и единороги?

Она возвращает Элли руковпись с тонной исправлений.

— Измени концовку и я тебя напечатаю. Но не так.

И вот три недели спустя Элли всё ещё пялится на пустую страницу.

Она вздыхает, стонет, встаёт из-за стола и идёт на кухню сделать себе свежий кофе.

Пока машина нагревается она начинает складывать оставшиеся после завтрака тарелки в посудомойку. Обычно это делает Питер перед уходом на работу. или заставляет кого-то из детей. Но сегодня Лора настояла на визите к новой соседке утром перед школой, так что вся посуда осталась на столе.

Поскольку они всё ещё отказываются разрешить ей платить хотя бы часть аренды, она старается помогать по другому. К тому же ей бы не помешало отвлечься, прочистить голову. Так что она отключает кофе машину и принимается за уборку. Посуда в посудомойку, убрать всё со столов, протереть их. Следом она разбирает и чистит кофе машину, разбирает холодильник и шкафы.

Уже за полдень, когда её настигает чувство голода. Кухня сверкает и она так и не выпила кофе.

Ей нужно выйти из дома.

Она думает не зайти ли к соседке, которая как раз вешает занавески, но решает, что не стоит. Лора там уже была. А Элли старается не перенять все плохие привычки Стайлза. Она не берёт под свою опеку людей. Эта женщина заслуживает тишину и покой, особенно после общения с Лорой так рано утром. Без шансов.

Она переодевается, закидывает пару пакетов в машину и едет в свою любимую кофейню. Она берёт для себя маккиато и по привычки, которую не сломал даже год в другой стране,  добавляет к заказу латте и два печенья.

Она скучала по Стайлзу. Они постоянно созванивались в скайпе (все они), каждый со своим кофе, говорили часами, бесконечно перебрасывались смсками, но это всё не то.

Заполучив его обратно она не готова так просто от него отказаться. Возможно поэтому она не так старательно занимается вопросом переезда, как стоило бы. Ну и ладно.

Она всегда может заменить арендную плату дорогим кофе, думает она, на автопилоте доходя до Ярнсома.

Магазин выглядит так же как и всегда, только народа намного больше. Она благодарно улыбается Мэнсону — друг Лиама и самый свежий миньон Стайлза — когда он придерживает для неё дверь и оперативно сообщает:

— Он пытается разобраться на складе.

Даже через весь магазин очевидно, что получается у него так себе. Дверь на склад наполовину скрыта за картоном, коробками, ящиками и пластиковыми пакетами. Эллисон протискивается мимо всего и пинком ноги открывает дверь, едва не попав в процессе в голову своему лучшему другу. Он вскрикивает, подпрыгивает и уже открывает рот чтобы накричать на того, кто решил подкрасться, но осознаёт, что это она.

Его оскал превращается в усталую улыбку и Эллисон никогда не понимала почему он считает себя простым и странно выглядящим. Он прекрасен. Стоило только вырасти из подростковой нескладность. Но когда он улыбается люди входят в стены.

Она рефлекторно улыбается в ответ и протягивает свою взятку.

— Помоги мне, Оби Ван Кеноби, — она смотри как он набрасывается на пакет с печеньем, будто не заточил четыре яйца с беконом менее четырёх часов назад.

— Подтяни коробку, принцесса Лея, — отвечает он распаковав своё угощение, — и поведай мне обо всех своих проблемах.

Коробка с пряжей под её весом слегка проседает. Она вздыхает.

— Это снова концовка. Я просто не могу понять что нужно сделать!

— Найти другого агента?

Он предлагает это не в первый раз.

— Не помогаешь! У меня нет публикаций и это чудо, что Мередит хочет меня взять. Я не откажусь от неё!

— Тогда у меня нет идей, — он видит, как она дуется и добавляет, — послушай, Киска-Элли, ты крутила его и так и эдак неделями. Я предложил всё что только мог придумать. Тебе нужно определиться с вариантом и отстаивать его до победного. Ты обычно куда решительнее.

Он мстительно вгрызается в собственное печенье и снова вздыхает.

— Наверное я была не права. Всё же писать сложно и я должна и дальше заниматься тем, с чем хорошо знакома.

— Воу. Кто ты и что сделала с моей офигенной, орудующей луком, потрясающей, красивой и маниакальной лучшей подругой?

Она машет рукой у него перед носом.

— Она в отпуске. С вами говорит неуверенная, неопытная и невысыпающаяся Эллисон.

Стайлз какое-то время молча жуёт печенье. Затем говорит.

— Я на самом деле понятия не имею. Мне нечего предложить кроме отвлечения и обнимашек.

Не то чтобы она ожидала чудес. Она пожимает плечами.

— Меня устраивает.

— Хорошо, — и уже через минуту он в Супер Особенных Обнимашках Стилински ТМ: руки обнимают крепко сжимают, как щупальца осьминога, а нос тычется в шею. Он держит её дольше социально приемлемого времени и говорит, когда наконец-то отпускает:

— У меня сегодня занятие с детьми. До шести. Ты моя помощница.

Это не решение её проблем, но сойдёт. И на самом деле куча детей с острыми объектами и слишком большим количеством энергии это как раз то, что ей нужно, чтобы вылезти из депрессии. А ещё Стайлз постоянно подкармливает их конфетами и если она правильно разыграет свои карты, то сможет стащить как минимум половину.

Чтобы спасти детей от похода к стоматологу. Естественно. Никак не из гнусных планов съесть их самой. Нет сэр, она бы никогда так не поступило.

— Я вижу, что ты что-то замышляет, — заявляет Стайлз запинывая две переполненных коробки под стонущий стеллаж и вскрывая третью, чтобы сверить содержимое с надписью на стороне коробки.

— А ещё мне нужно придумать, как заставить Лиама и Мэйсона перестать целоваться, вместо инвентаризации. Чёрт побери! — Он вытаскивает большие крючки для вязания и подносит к надписи “пустые карточки, разные размеры”.

Эллисон пожимает плечами.

— Пульверизатор?

Он фыркает.

— Здесь шёлковая пряжа. Это её убьёт.

В этот раз она смеётся. Конечно Стайлз поставит пряжу выше всего остального. Она не дослушивает его возмущения, а берётся за потрёпанную коробку с надписью “припасы, дд/класс” и идёт в сторону кухни. Горячий шоколад отлично подойдёт к остальным сладостям.

Нахрен литературу. По крайней мере она может помочь родителям ненавидеть Стайлза.

25

ГЛАВА 3

Эми живёт в шикарной квартире на третьем этаже. Она с размахом распахивает дверь пропуская внутрь клан Хейл/Стилински. Они прибыли на полчаса раньше из-за того, что Стайлз переживал, что ей понадобится помощь с подготовкой. Она единственная, кроме Айзека, живёт одна, а значит ей некому помочь и она первый раз принимает у себя толпу, что если она что-то забудет или не успеет со всем закончить или её похитят инопланетяне и весь вечер будет испорчен?!

В другой жизни из Стайлза бы вышла прекрасная вожатая. Слегка психованная, но прекрасная. Он бы своим волнение одомашнил стаю бешеных оборотней. 

А так Эми открывает дверь, пристально на них смотрит и только потом закатывает глаза.

— Контрол-фрики, — укоряет она, — вы оба.

Она машет им заходить. Стайлз показывает ей язык и помогает Коре разуться, пока она не начала стряхивать туфли сама и не зарядила кому-нибудь из них туфлёй в лицо. Опять.

Эми успевает выстроить всех детей в центре открытой гостиной, когда Питер закрывает дверь.

— У меня есть для вас кое что, ребята, — объявляет она, исчезает за диваном и возвращается с большой пластиковой коробкой.

Питер и Стайлз обмениваются взглядами. Стайлз вскидывает бровь. Питер качает головой. Она ни о чём таком не упоминала на работе.

Эми опускает коробку на пол перед троицей и снимает крышку. Питер вытягивает шею, чтобы рассмотреть, что внутри. Там несколько настольных и карточных игр, двд с детскими фильмами, ковёр для игр и небольшое количество пряжи и спицы. Всё новое и блестящее.

Дерек тут же утягивает пряжу, а Кора забирается в коробку и прижимается к ковру. Лора с прищуром смотрит на Эми.

— Ты купила нам игрушки?

Отличный вопрос. Не то чтобы у них троих уже не было полной игрушек комнаты. И целой кучи тёть и дядь которые. Продолжают. Покупать. Ещё. 

— Технически, — начинает Эми, — я купила игрушки себе. — Она взмахивает рукой. — Квартира для взрослой. Скучно. Так что это отправляется в кладовку до вашего визита. Круто?

В коробке фигни минимум на двести баксов. А Стайлз заставил детей взять с собой всё необходимое, поскольку он усовершенствовал родительский распорядок намного раньше Питера.

Перед тем как Питер успевает открыть рот чтобы пожаловаться, предложить компенсацию или просто обозвать своего миньона поехавшей, Лора бросает себя мимо Дерека и обнимает Эми за талию.

— Круто, — соглашается она, пока ещё не слишком взрослая, чтобы впадать в экстаз от диснеевских фильмов и УНО.

Стайлз будучи Стайлзом просто присоединяется к объятиям.

— Ты клёвая, — решает он. И то, что на спицах лого его магазина совсем не мешает.

Эми встречает взгляд Питер с сияющей улыбкой.

— Ой, завали, босс, — она не даёт ему и рта открыть, — я делаю что хочу! К тому же это ещё для Элли и Пэйдж.

— Главное не ходи ко мне за прибавкой, когда они тебя обанкротят, — фыркает Питер.

— А всё равно не ты решаешь, сколько мне платят, — Эмми закатывает глаза на него.

Ну, нет. Это работа Кали. Питер спорит, Эннис выглядит представительно, Кали разбирается с цифрами. Но тут дело принципа. И всё же ему не выиграть. Ещё один человек будет бездушно баловать его детей.

— Этого стоило ожидать, — сообщает он добросовестно вернувшемуся его утешить Стайлзу. Если конечно шлепок по руке и поцелуй в щёку можно считать утешением.

— Бедный малыш. Люди заботятся о твоей семье.

— Ненавижу тебя.

— Нет, не ненавидишь.

— Нет, не ненавижу.

— Пита па, смотри! — кричит вдруг Кора. Она сумела вытащить ковёр из коробки с игрушками и теперь заворачивалась в него.

— Буррито из Коры! — каркает Стайлз и осторожно пинает её так, что она продолжает катится по полу вереща от восторга. За это время Дерек успел вытащить всю пряжу из коробки и разложить на кофейном столике по таинственной системе, которую только он и понимает. Возможно ещё Стайлз. Лора с треском срывает пластиковую упаковку с игрушечных машинок и швыряет их обратно в коробку, бум, бум, бум.

Кора врезается в стену, кое как разворачивает себя и требует:

— Пни, пни, пни!

В ответ Дерек срывается с места и пинает с воинственным криком:

— Буррито!

Стайлз складывается пополам от смеха. Питер одаривает своего миньона выразительным взглядом.

— Надеюсь у тебя глухие соседи.

— Лучше, — отвечает она, — они уехали во Флориду на зиму.

— Ты это спланировала, — осознаёт Питер.

— Ты меня за ум нанял, — улыбается она.

— И умение сплетничать, — соглашается он.

— Это тоже. А теперь помоги мне с салатом, я ещё и близко не готова, — она тащит его в сторону кухни игнорируя крик Стайлза: “Так я и знал!” — Вы рано!

***

— И таааак, — тянет Стайлз в качестве приветствия в понедельник.

После успешного Вечера Пиццы выходные они провели в попытках помешать детям ассимилировать новую соседку. В воскресенье они пригласили Эми на обед в качестве благодарности за коробку с игрушками и она провела большую часть дня помогая пресекать безрассудные планы по “случайной” встрече. Когда Питер выгнал её домой они уже начали рисовать чертежи для катапульты и искать шлем для Коры. Стайлз живёт с маньяками. И наслаждается этим безмерно.

— Этот парень хорош, да? — Он ставит стаканчик с кофе Хелен на стол.

Хелен принимает стаканчик с улыбкой и жестом указывает присаживаться. На неё серёжки, которые он сделал ей ко дню рождения. Бирюзовый смотрится на неё сногсшибательно.

— Бобби прекрасен в своём деле и достаточно нестандартный, чтобы работать с тобой.

Хелен окидывает его футболку выразительным взглядом. Она у него новая, ярко-розовая, с надписью “я вяжу, чтобы не убивать людей” крупными буквами. Лора подарила ему на день рождения в прошлом месяца, ясно? И это правда. Он дуется, отпивая из собственного стаканчика с кофе.

— Так ты уже думал об интерьере? — Спрашивает Хелен, откидываясь в кресле. — Если нужно, я знаю отличных дизайнеров.

Он моргает, прикидывает и осознаёт, что неа, Хелен и Пэйдж, с тех пор как начали тусоваться со всей компанией, так и не видели, как ведётся работа над большим проектом.

— CoA Projects & Co, — говорит он вместо ответа. И поясняет до того, как она успевает спросить, — Культ Охуенности. В прошлый раз я нашёл помещение просто потому что проходил мимо по пути в кампус. Эрика разработала дизайн стен, Бойд сделал мебель, Элли — рекламу, Кира занималась сайтом, Лидия оформлением документов, а остальные выступили в роли чернорабочих. Тоже самое было с клиникой Скотта и практически при каждом переезде. И с детской маленькой Элли.

Какое-то время она просто смотрит на него, потом моргает. Коротко смеётся.

— Иногда я забываю, что при желании вы могли бы захватить власть в небольшой стране за неделю.

— Не, — отмахивается Стайлз, — мы с Лидс ещё где-то на первом курсе пообещали не стремиться к мировому господству. Похоже наша интенсивность пугала людей.

Они закончили школу на год раньше, не смотря на подработку, некоторая интенсивность была ожидаема. Стайлз до сих пор помнит ночи зубрёжки с Лидс, Ред Буллом и эспрессо. То ещё было время.

— А ещё мы, не вы. И когда ты наконец-то найдёшь новое место мы помогаем с переездом. Так что если включала перевозку в стоимость — вычёркивай.

В настоящее время Красикевы жили в обувной коробке, поскольку без помощи бывшего Хелен пришлось сократить рабочие часы, чтобы присматривать за Пэйдж. Как следствие с деньгами было туго. Что сейчас перестало быть проблемой, поскольку их компания уже жонглировала присмотром за четырьмя детьми. Они просто добавили лучшую подругу Дерека в микс и Хелен смогла вернуться к работе на полную ставку.

Во время последнего обсуждения она присматривалась в милому дому с двумя спальнями недалеко от места Эрики и Бойда.

На её лице появляется болезненное, благодарное выражение. Такое же у неё было, когда они показали ей новое расписание Пэйдж после школы: понедельник и четверг в магазине, вторник с Бойдом, среда с Питером и пятница с Эллисон, как у всего остального выводка. Она сгоняет его с лица и дерзко салютует Стайлзу.

— Так точно, капитан.

— Умница, — хвалит он. В этот же момент кто-то стучит в дверь и затем влетает в кабинет на дожидаясь приглашения.

Хелен добродушно фыркает и встаёт, чтобы их представить.

— Стайлз, это Бобби Финсток. Бобби, это Стайлз Стилински, твой новый клиент. Развлекайтесь, — и тут же выгоняет обоих из своего кабинета.

— Билински, — Финсток протягивает руку, — зови меня Бобби.

— Стилински, на самом деле, — ошеломлённо поправляет Стайлз, — и зови меня Стайлз.

Мужчина кивает, резко разворачивается, вопит Стайлзу идти за ним и уносится широким шагом дальше по коридору к собственному кабинету. Он быстр, для лысеющего мужчины с брюшком и за сорок. Стайлз бежит догонять и успевает влететь в его кабинет до того, как дверь шлёпнула его по заднице.

— Сидеть. Итак, помещение под магазин с комнатой для персонала и складом, окна желательны, покупка или аренда, в центре, “желательно причудливое”, чтобы это не значило, около тысячи квадратных метров площади, без мебели, — он зачитывает список характеристик Стайлза, который Хелен переслала по электронке. Он отводит взгляд от экрана, брови подняты. — Ты не сидишь.

Стайлз садится.

— Я что-то упустил?

— Неа, звучит верно.

Он задумчиво кивает.

— Ладно, парень. Факты? Чтобы получить такое помещение в центре города тебе придётся выложить не приличную сумму денег. Хелен говорила, что бизнес у тебя успешный. Но мы говорим об ограбить лепрекона под дулом пистолета деньгах. Улавливаешь о чём я?

Ну. По крайней мере теперь Стайлз понимает что Хелен имела ввиду, когда говорила “нестандартный”. Мужчина агрессивно наклоняется через стол.

— Ты меня понимаешь?!

— У меня флэшбеки со школы, — выпаливает Стайлз, отклоняясь от него. — Никогда не работал спортивным тренером?

Широкая улыбка. Пугающе широкая улыбка. Стайлз вспомнился тот год, когда Дерек подсел на акулью неделю.

— Четыре года с командой по лакроссу из колледжа в Вашингтоне. Итак, ты. Меня. Слушал? — проговаривает он медленно, кивая на каждое слово.

— Да. Мои запросы не реализуемы, — вздыхает Стайлз.

— Ага. Тебе повезло в первый раз. У меня есть копия действующего договора аренды и ты никогда больше не получишь такой низкой цены. Уверен, что расширение стоит того?

— У меня сейчас больше товара, чем магазин может вместить.

На это он получает гримасу.

— Хипстерская хрень. Неважно. Пригород?

Основная клиентура Стайлза студенты и пенсионеры. И ни те ни другие не располагают транспортом, чтобы последовать за ним из центра.

— Нет.

— Торговый ряд?

И продать душу корпоративному мейнстриму?

— Неа.

— Вы с Хелен друзья?

Что?

— Да?

— Отлично! — Бобби бьёт кулаком по столу. — Идеально. — Он снова наклоняется вперёд. — Дело такое, пацан. Ты поможешь мне её захомутать и я найду тебе магазин и выбью достойную цену, даже если придётся душу продать.

Откровенно говоря люди редко ошеломляют Стайлза. Обычно это его роль. За Бобби Финстоком угнать сложно даже ему.

— Ты хочешь, чтобы я устроил тебе свидание с твоей же коллегой, которая моя подруга и взамен ты выполнишь свою же работу, за которую я тебе плачу?
 
— Да, — впервые за всё время Бобби теряет часть своей маньячности. — Слушай, Хелен чудесная женщина, понимаешь? Она умна, она прекрасна, у неё потрясающее чувство юмора и она любит спорт. Её дочь ужасно милая, а у меня ни с одной из них не получается поговорить, не звуча при этом как псих. — Он крутит пальцем у виска. Стайлз гадает, чтобы могло наводить окружающих на мысль, что в свитере Бобби мотков не хватает. /Авторский вариант идиомы про винтики в голове и тд. Стайлзу идёт хд/ — Пси-их! Так что, пожалуйста, помоги мне.

Он всерьёз складывает руки и опускает голову. Линия волос у него стремительно редеет и Стайлз уверен, что он красит оставшееся. И всё же. Это… куда более искренно, чем Стайлз ожидал и ещё странно мило, и…

— Ты ведь осознаёшь, что мы в реальном мире, а не клишированном ромкоме?

В ответ на это он получает смертельно серьёзный взгляд.

— Пацан, если бы мы были, мы бы уже замутили. Поверь, было проделано достаточно махинаций, чтобы раз сто её захомутать.

Стайлз не в восторге от того, что незнакомец говорит “захомутать” в отношении его подруги. Но сдержаться у него не выходит.

— Махинации?

Бобби шлёпает кулаком по столу, затем поднимается и начинает отгибать пальцы.

— Я пытался позвать её на свидание и нас прервали. Пять раз. Я принёс ей цветы. Оказалось, что у секретарши аллергия и скорая перетянула на себя внимание. Я купил шоколадные конфеты. Карточка упас них в мусорку и она подумала, что это клиент подлизывается и отнесла их в комнату отдыха. Это был Швейцарский шоколад! Ты хоть представляешь сколько эти горные гоблины дерут за несколько кусочков шоколада! Представляешь! — Глаза у него безумные. — Видишь в чём моя проблема?!?

Стайлз берёт свои слова обратно. Это точно клишированный ромком. Он сжимает в зубах штырь пирсинга в губе и тянет, чтобы не рассмеяться. Сильно. Боже, ну и удача у этого парня. Он выглядит опустошённым всем этим. И упорным. Упорство означает, что он настроен серьёзно в отношении Хелен. Даже если совершенно не умеет флиртовать. Цветы и шоколад? Совершенно. Не. Умеет. Флиртовать.

В конце концов боль в губе пересиливает потребность проржаться.

— Звучит… серьёзно, — отмечает он. А Питер говорит, что у Стайлза не получает покер-фейс.

Бобби издаёт громкий стон отчаянья и плюхается обратно за стол, ноутбук скользит по столу и едва с него не падает. Стайлз его ловит, давит желание осмотреться в поиске скрытых камер и неловко хлопает Бобби по руке. Честно говоря он сейчас немного боится обниматься.

— Хорошо, — говорит он, пораздумав. На экране ноутбука открыты варианты и это помогает с решением. Он действительно не может позволить себе такие суммы. Да будет сделка с дьяволом. — Я замолвлю за тебя словечко. Только словечко. Ничего больше. Обоюдное согласие это сексуально и всё такое. Если ты найдёшь соответствующее запросам помещение.

Бобби подскакивает из лежачего положения, как Кора в эйфории.

— Договорились! — от выхватывает ноутбук обратно, открывает гугл и увеличивает карту города. — О каком радиусе мы говорим? Район? Кампус это хорошо для твоего хипстерского дерьма или лучше держаться от него подальше?

Стайлз моргает. Он мысленно извиняется перед всеми, кого когда-либо сбивал словесным катком. Это ужасно сбивает с толку. Я-что-то-упустил ощущается совсем не так весело, как кажется со стороны.

Затем он придвигает кресло ближе к столу и начинает работать.

26

ГЛАВА 4

Дженнифер относит обратно тарелку.

У неё на это ушла почти вся неделя, но она наконец набралась смелости пересечь разделяющую их дома лужайку и позвонить в дверь.

И ещё раз позвонить.

На третий раз маленький мальчик, который на прошлой неделе бегал за карапузом, открывает дверь. Его хмурое выражение лица выглядело бы крайне впечатляюще на человека в два раза старше. Он подозрительно щурится.

— Ты кто?

Она давит желание спуститься с ним на один уровень, потому что это снисходительно. И ещё она опасается, что он может откусить ей нос. Вместо этого она взмахивает тарелкой.

— Меня зовут Дженнифер. Я въехала в соседний дом? Твоя… сестра принесла мне кексы. Я просто возвращаю тарелку.

Он изучающе на неё смотрит, затем пожимает плечами и заходит в дом не отпуская дверь.

— Стайлз! — кричит он, — дверь!

Кем бы, или чем бы, Стайлз ни было, оно производит много шума на пути вниз.

— Что я говорил тебе про открывание дверь, Дерек Майкл Хейл!

Дерек переводит свой мрачный взгляд на вставшего перед ним мужчину. Тёмные волосы, яркие глаза, пирсинг, татуировки. Он похож на тех, кого мама Дженнифер называет “хулиганами”. А Джулия любила заводить с ними беседы. И ей всегда каким-то образом удавалось уговорить их фотографии.

Стайлз явно не Степфордская жена. Может няня? Хотя Дженнифер сложно представить, что Питер Хейл нанял бы такого человека присматривать за своими детьми.

Хулиган или нет, Стайлз опускает руки ребёнку на плечи, наклоняется, чтобы смотреть ему в глаза и говорит:

— В мире много плохих людей, — начинает он и мальчик добросовестно слушает, — и мы делаем всё возможное, чтобы они до нас не добрались.

Стайлз кивает, протягивает кулак для удара, получает его и затем подталкивает Дерека в сторону лестницы, где тот исчезает, оставляя взрослых наедине. Дженнифер держит тарелку как щит и слегка ненавидит себя за это.

— Оу. Вы новая соседка. Привет! Я Стайлз, вы уже знакомы с Питером, моим партнёром. Проходите, проходите, как вам тут? Нравится?

Она вдруг обнаруживает себя сидящей за столом в просторной кухней, с чашкой кофе перед собой. Стайлз сидит напротив, опустив подбородок на руки и ждёт её ответа. А она совсем не помнит, как переместилась из пункта А в пункт Б.

— Здесь… мило, — она не уверена, как сказать “я не выходила из дома, потому что минимум час провожу выплакивая глаза, поэтому пока толком ничего не видела” в социально приемлемой форме. Джулия бы знала как. Джулия всегда знала, какими словами очаровать человека перед камерой, захватить его, заставить улыбнуться. Джулия была социальной бабочкой. Дженнифер — мотылёк, вылезающий в темноте.

Что-то в заострившемся взгляде Стайлза, в лёгком наклоне головы, показывает ей, что он как-то услышал. Он делает глоток воды из стоящего рядом с его локтем стакана. Получается достаточно медленно, чтобы она успела прочитать цитату, обвивающую его запястье.

Остерегайся, ибо я бесстрашен и поэтому всесилен.

— Франкенштейн?

На мгновение он кажется удивлённым, а после на его лице расцветает сияющая улыбка. Он открывает запястье и даёт рассмотреть получше.

— Ага. Ловко подмечено. Большинство не может вспомнить откуда, слишком туманно. Это одна из моих любимых книг и подходит. Так что, ну, почему нет, знаешь? — Он гордо улыбается. — Нравится классика?

Дженнифер пожимает плечами, немного беспомощно.

— Я преподаю Английский. Старшая школа. Пытаюсь протолкнуть как можно больше настоящей классики.

Он коротко смеётся.

— Меньше мёртвых белых мужчин?

— Именно! — Она улыбается в ответ, потому что так мало людей понимает, почему она скорее будет читать со своими детьми “Франкенштейна”, чем “Над пропастью во Ржи”. Дело не только в том, что Мэри Шелли была женщиной. Она был девочкой подростком, которая придумала целый литературный жанр и мужчины только через сотню лет последовали её примеру. Чего вообще добился Сэлинджер по сравнению с этим.

Они разделяют мгновение чистейшего, неподдельного ботанского единения.

— Значит переехала сюда из-за работы? — спрашивает Стайлз.

И вот так просто настроение испорчено. Дженнифер ненавидит себя за это. Прошло уже больше года. Она уже должна была начать жить дальше, должна быть не просто кучей сломанных частей, задвинутых в угол, не последствием бардака, который некому толком прибрать. Она должна быть не только памятью о жене.

— Извини, — тут же сдаёт назад Стайлз и чёрт побери, он ей нравится, она не хочет его отпугивать. Ему нравятся хорошие книги и это значит он скорее всего хороший человек.

— Нет, нет, всё нормально. Я просто… — он сказал “партнёр” ранее, он дружелюбный и открытый. Добрый. — Моя жена умерла. В прошлом году. Я… мы всегда хотели переехать в Калифорнию и вот я здесь. — Она делает “та-да” жест обеими руками и хватается за свой кофе, просто чтобы не видеть жалости в его глазах.

Она чувствует, что он хочет что-то сказать, когда один из детей — Лора-мумия —  влетает на кухню.

— Стайлз! Стайлз! Стайлз! Мы голодные, что на ужин!

— Питер привезёт тайскую еду, он должен приехать где-то через полчаса. 

Она замечает Дженнифер, машет ей и объявляет:

— Мы будет медленнее расти, если будем питаться одними доставками. Плохое воспитание, Стайлз!

— Всё идёт по плану, — он отвечает и глазом не моргнув. — Так ваши крошечные ручки остануться никогда не вырастут и я смогу использовать детский труд в магазине! Мвахахахаха!

Она глубоко закатывает глаза, показывает ему язык и убегает в том же направлении, откуда появилась, бросив через плечо:

— Лжец! — и следом, — Дер-Медведик! У нас тайская на ужин! Я съем все твоим дамплинги!

Дженнифер моргает на пустой коридор.

— Извини, — говорит Стайлз после паузы. — Сегодня моя лучшая подруга присматривает за детьми и она даёт им слишком много сладкого, просто чтобы усложнить мне жизнь. Что довольно глупо с её стороны, поскольку она тоже здесь живёт и страдает вместе с нами. Она целеустремлённая, — он пожимает плечами, ну что тут поделаешь.

Затем он полностью поворачивается к Дженнифер и по его выражению лица она понимает, что их разговор не забыт из-за нашествия Урагана Лоры.

— Похоже у тебя тяжёлый период, — в его взгляде нет жалости. — Если тебе что-нибудь нужно, даже просто посидеть в компании, не стесняйся заходить, ладно? В этом доме все близко знакомы со скорбью, включая детей, — его лицо застывает на мгновение, — мы уже эксперты.

Он звучит серьёзно. Совсем не как её родители, которые пару месяцев провели говоря: “ну что ты, что ты”, а потом начали пытаться устраивать ей свидания с другими овдовевшими. Разумеется мужчинами. Или её друзья, у которых коничилось терпение. Ей не становилось лучше с течением времени и они начали отдаляться. И не как родители Джулии, которые в лицо заявили, что их дочь умерла из-за того, что она соблазнила её в греховные отношения. И это наказание Господа за уход с праведного пути.

Она вдруг сдерживает слёзы. И в этот раз это не скорбь, это злость. Почему, чёрт возьми, незнакомец относится к ней с большей добротой, чем люди, которые должны были быть её семьей? Почему он понимает…

Она проводит под носом тыльной стороной ладони, как настоящая леди, и опускает чашку с большим усилием, чем нужно.

— Я… спасибо, но мне пора идти.

К счастью Стайлз не пытается её остановить. Он просто кивает и провожает её до двери. Только в последний момент он говорит:

— Эй, я был серьёзен, ясно? Это не банальная вежливость. Заходи в гости. Это нормально, — он подмигивает. — Нам, маленьким ботаникам, нужно держаться вместе, верно?

И на этом он позволяет ей сбежать.

***

Стайлз закрывает дверь за сгорбленной фигурой Дженнифер Блэйк и прислоняется спиной к двери. Он делает один глубокий вдох, два глубоких вдоха, три глубоких вдоха. Он не жалеет о своём предложении, хотя на девяносто процентов уверен, что женщина им не воспользуется. На неё было тяжело смотреть.

Его отец годами так выглядел после мамы, и Стайлз тоже. Элли после её матери и тёти. Скотт, после того как его отец ушёл. И дети. Боже, дети. Это выражение Стайлз ненавидит на любом лице: друга или врага, незнакомца или семьи. Это всегда, всегда, напоминает ему о том мёртвом, одиноком месте в его сердце.

Одна из его рук на автопилоте ложится на противоположное плечо и давит на кромку крыла на спине. Его напоминание. Его демоны затихают. Он стоит, притворяясь, что может почувствовать мембрану крыла кончиками пальцев, дугу кости, острые когти

Когда психотерапевт учил восьмилетнего Стайлза технике визуализации он скорее всего не это имел в виду. Но для него работает.

Когда он открывает глаза Элли молча смотри на него с подножия лестницы. Она не спрашивает в порядке ли он. Она просто сокращает расстояние между ними, тянет его руку и прижимает большой палец к луку со стрелой на сгибе его локтя. Он пристраивает свободную руку на её бедре, на скрещенных спица под свитером и утыкается лбом ей в плечо.

— Пошли, — говорил она и тянет его в гостиную, к дивану. Он уже тянется к ноутбуку (ему нужно разместить заказ, ответить на электронные письма и просмотреть варианты от Бобби), когда она щёлкает языком и суёт в руку первое попавшееся вязание.

Это оказывается треугольная шаль, узор он нашёл в интернете. Он работает с пёстрой пряжей голубых тонов, почти уверен, что подари Мелиссе, когда закончит. Шаль текучая и игривая и напоминает ему о ней. Элли шлёпает его по руке распечаткой с узором.

— Никакой работы. Расслабься. Я накрою на стол.

Она чмокает его в висок по пути на кухню и Стайлз заталкивает поглубже порыв приуменьшить свой мини-срыв и пойти за ней. Вместо этого он сидит. И он вяжет.

Двойная, одинарная, попкорн, он привычно теряется в ритме, едва замечая как Дерек прижимается к нему и наблюдает, или как напевания Элли себе под нос на кухне перетекает в разговор с девочками.

Он замечает приход Питер, как порыв свежего ветра, в облаке запаха еды. Он отдаёт пакеты племяннику и наклоняется поцеловать Стайлза в щёку.

— Привет, милый, — тянет он с улыбкой в голосе. Значит хороший день. Стайлз откидывает голову назад и в награду за старание получает поцелуй Человека-Паука.

— Привет, — отвечает он запоздало, запыхавшись, он звучит как влюблённый по уши шестиклассник. Улыбка Питера становится самодовольной.

Стайлз шлёпает его по плечу, заканчивает ряд и откладывает всё на стол. Он встаёт и позволяет Питеру отбуксировать себя на кухню, закинув руку на плечо. Тёплый, уютный Питер. Лучшее лекарство.

Элли толкает его бедром, когда он проходит мимо, он толкает в ответ. Всё снова в полном порядке. Он садится между Лорой и Дереком, чтобы минимизировать шансы войны едой и позволяет их пререканиям течь сквозь него. Кора забирается в свой высокий стул, как настоящий профи и плюхается на него как раз к тому моменту, как Стайлз ставит перед ней тарелку риса с овощами.

— Мясо! — требует она. Она недавно открыла для себя радость куриных крылышек. Особенно того, как они оставляют жирные пятна, от которых так сложно избавится. Так что теперь она постоянно требует мясо. До этого был шоколадный соус (чёрт бы тебя подрал, Лора), а ещё раньше она целый месяц ела только бананы, смазанные ореховым маслом (чёрт бы тебя подрал дважды, Лидия Мартин).

— Ешь! — бросает он в ответ, пока отнимает у Лоры палочки. Она пыталась насадить на них все дамплинги, до которых могла дотянуться. Он поднимает бровь, глядя как Питер облокачивается на столешницу, ближе к Элли, наблюдает за происходящим и бормочет что-то едва слышно.

Элли перестаёт считать салфетки и пялится.

Питер хмурится.

Элли продолжает пялиться.

Стайлз машинально блокирует очередную попытку Лору украсть дамплинг и утаскивает один для себя. Он продолжает смотреть. Они теперь шепчуться. Его парень и его лучшая подруга шепчутся.

Он не успевает решить, кого из детей натравить на них в наказание за исключение его из разговора. Они расходятся, Элли коротко кивает и шлёпает Питера по заднице (Эй! Она принадлежит Стайлзу!) и подходит сесть за стол.

Питер вытесняет Дерек со стула и садится на его место.

— О чём это вы там? — спрашивает Стайлз.

Питер поворачивается к нему со льстивой и самодовольной усмешкой адвоката.

— Я кое-что замышляю. Терпение, мой дорогой.

В упреждение любых протестов он наклоняется за ещё одним поцелуем.

Когда они отстраняются все дамплинги магическим образом оказываются в его тарелке.

— Элли, — тянет Стайлз, незаметно направляя Лору в сторону её дяди. — Ты же мне расскажешь, правда?

Она вскрикивает. Эллисон Арджент, крутая и экстраординарная, вскрикивает. Потом она краснеет. Следом хохочет.

— Питер меня убьёт.

— Почему дядя Питер тебя убьёт? — требовательно спрашивает Лора. Она уже стащила обратно свои палочки и нацелилась на самые дальние дамплинги на тарелке Питера. Стайлз осторожно уходит с траектории, делая вид что ему жизненно необходимо потянуться прямо сейчас. Вязание сильно напрягает плечи. Засудите его.

— Потому что, — сообщает ей Питер, угрожающе размахия вилкой, — болтун — находка для шпиона, маленькая ты воришка. Не забывай кто даёт тебе карманные деньги.

— Стайлз даёт, — отвечает Лора сияя улыбкой.

Что… в какой-то степени правда. Питер имеет склонности сбиваться и выдавать им слишком часто. У Стайлза больше опыта с маленькими хитрыми мошенниками благодаря работе. Так что он на самом деле записывает, когда они получили деньги на неделю и не ведётся ни на какие трюки.

Хотя технически это всё ещё деньги Питера. Пока Стайлз не оплачивает коммунальные услуги, или арендную плату, или что-нибудь, он отказывается заводить общий банковский счёт. Он этим практически назло бабушке нос отмораживает и прекрасно это осознаёт. Но Питер контрол-фрик и тиран, и кто-то должен говорить ему нет время от времени.

Молчаливая Дамплинговая война и беседа заканчиваются одновременно, когда Дерек вскакивает на стол, сгребает тарелку Питера и убегает с ней хохоча, как сумасшедший.

Они все смотрят ему вслед. Кора выплёвывает рис.

— Хочу мясо! — заявляет она невозмутимо. — Крылышки.

Она начинает махать руками. Элли отстранённо треплет её рукой по волосам и сбрасывает кусок говядины с вилки на тарелку. Остальные игнорируют немую сцену продолжая смотреть на пустой коридор.

— Знаешь, — лениво тянет Питер, — мы наверное не должны поощрять подобное поведение, но у него на самом деле достойно вышло.

Стайлз насмешливо фыркает.

— Дорогой, им подобное дерьмо уже два года сходит с рук. Сейчас уже слишком поздно для застольных манер. Они долбанные варвары.   

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо! — скандирует Кора с куском говядины во рту.

— Или манеры в целом, — поправляется Стайлз, прижимаясь к Питеру. Даже если это хаос, это его хаос. И лучшего лекарства от демонов на спине у Стайлза ещё не было.

27

ГЛАВА 5

Стайлз может быть подозрительным, но Питер осторожно выбирает время для своей просьбы к Эллисон.

В поле зрения детей и Стайлза она не может визжать, или прыгать, или обнять его. Всё что она может, это смотреть на него глазами диснеевской принцессы и прошептать, ужасно визгливо:

— Ты стебёшься надо мной?

У них впереди ужин, дамплинги, которые нужно защитить и к тому времени, когда монстры накормлены и утихомирены, она успевает успокоиться достаточно, для ведения разумной беседы.

Или Питеру так кажется, пока он не остаётся один на кухне. Стайлз уволакивает Кору в постель, Дерек и Лора уходят играть. А на Питера напрыгиваю со спины и так крепко сжимают в объятиях, что он не может дышать и, ага, вот и визг. Прямо ему в ухо. Такой высокий, что собаки бы скулили.

— О мой бог, о мой бог, о мой бог, ебынный ты ублюдок, я так сильно тебя ненавижу, это так здорово, когда мы начинаем?

Питер осторожно вытирает мыльные руки о тряпку для посуды и отсоединяет Аржентообразный нарост от своей шеи. Он делает глубокий вдох. Ещё один. Ах, прелестный кислород. Затем он разворачивается, чтобы посмотреть в лицо лучшей подруге своего партнёра и видит что она… ну, даже не подпрыгивает на месте. Скорее… вибрирует.

И улыбается так широко, что у него от одного вида лицо болит. Она раскраснелась и ритмично сжимает разжимает кулаки.

Возможно Питер допустил тактическую ошибку.

Он решает, что пришла пора перенаправлять и отвлекать.

— Следуй за мной, — он отпускает её и идёт в своему домашнему офису, который Стайлз зовёт его тайной бумажной норой. Питер отказывается удостаивать это реакцией любого рода, даже если это не так уж и далеко от правды.

(Раньше, до Стайлза и до детей, у него было хоть какое-то достоинство. Он совсем не сукачает.) 
 
В офисе он падает в неприлично дорогое кожаное кресло и лезет в самый нижний ящик за папкой.

Как только Эллисон закрывает за собой дверь и присаживается он отдаёт ей папку.

Она просматривает бумаги, читает первые несколько строк, бегло пролистывает все остальные, затем, ну. Стоит отдать ей должное, она пытается сдержаться. Питер уверен, что слышит как стёкла дрожат в рамах от интенсивности её визга.

Она роняет папку себе на колени, прижимает обе руки ко рту и бросает виноватый взгляд на потолок. Над ними Стайлз в настоящий момент пытается вымыть Кору. После того как Питер предложил поливать её во дворе из шланга, ему перестали доверять банные процедуры.

В конце концов Эллисон перестаёт вибрировать на месте. Она на пробу убирает руки от лица. Когда ничего не вырывается, она делает глубокий вдох.

— О мой бог, становится только лучше, ты ебучий гигантский тюфяк. Стайлз будет реветь, как младенец!

Питер протягивает руку за папкой и она отдаёт её обратно. Питер осторожно прячет её обратно в нижний ящик. Он склоняется над столом, кончики пальцев касаются друг друга под подбородком. /я не нашла как эту позу нормально словами. https://studfile.net/html/2706/19/html_ … l7xdPs.png вот это по сути Птер делает. в англе для этой позы есть конкретное слово прст/

— От тебя мне нужны две вещи. — Питер показывает один палец — Отвлекающий манёвр. Мне нужно поговорить с детьми без риска, что кто-то помешает. Потом успокоить их, независимо от решения, чтобы они не спалили всю операцию.

Элегантные брови поднимаются.

— Да ладно, Питер, мы оба знаем, что они решат. Дети обожают эту катастрофу в теле человека, которую я зову лучшим другом, почти так же сильно как ты.
 
Питер отмахивается от её слов.

— Я лучше буду готовиться к худшему и надеяться на лучшее. В любом случае, если они откажутся, то эти бумаги никогда не увидят света дня. И ты никогда и ни за что не расскажешь Стайлзу, что они существуют. Это понятно?

Питер иногда забывает, что за взглядом диснеевской принцессы и позитивным отношением к жизни в Эллисон Аржент скрывает нечто жёсткое. Питер забывает, поскольку обычно видит её со Стайлзом, в кругу друзей, с детьми.

Стайлз немного рассказывал об их времени в старшей школе, но он упоминал, мельком, и не раз, как сильно Эллисон сорвало после потери половины семьи одним махом. Как она закрылась, превратила своё горе в агрессию и однажды избила парня до больничной койки. Он её коснулся, а она не знала как ещё выплеснуться ярость. Он рассказывал Питеру, что именно Эллисон поддержала его, когда он охотился за ублюдком, ранившим его отца. Она помогла ему отомстить и вытащила после.

Как они помогали друг другу не сойти с ума.

Но Питер забывает, что та Эллисон всё ещё где-то внутри их Элли, поскольку он знаком только с выросшей, счастливой версией.

Но она здесь прямо сейчас, через стол от него. Её тёмные глаза сужены и губы сжаты в тонкую линию. Она понимает, что будет, если Стайлз узнает и что-то пойдёт не так. она понимает, что это его сломает.

И ещё до того, как она кивает, Питер знает, что она не позволит этому случится.

Они замолкают на время. Признают, пусть и непреднамеренно, на что они готовы пойти, чтобы Стайлз оставался в безопасности, здравом сознании и счастливым. Стайлз заботится обо всех и иногда, иногда ему нужен кто-то, кто позаботится о нём в ответ. И это они. И Лидия тоже, поскольку у любви этой женщины острые зубы и мёртвая хватка. Если бы они со Стайлзом были хоть немного сексуально совместимы, у Питера не было бы и шанса.

Момент проходит и Питер показывает второй палец.

— Второе. Покупка кольца. И ничего больше. Я хочу, чтобы ты ни при каких обстоятельствах ни во что больше не вмешивалась. Я сделаю всё сам и я сделаю всё один. Потому что видит бог, вы люди и так слишком вовлечены в мою жизнь. И мне не нужна “помощь” с предложением моему партнёру. Это понятно? 

— Обеспечить отвлекающий манёвр. Помочь приобрести кольцо. Не устраивать флэшмоб. Принято. — Она даже салютует. Засранка.

Ладно. По крайней мере с этой частью покончено. Питер растекается в кресле.

— Фантастика. Теперь. Что за кольцо мне выбрать одержимому рукоделием, книжно-комиксному ботануки, который зарабатывает на жизнь руками, плевать хотел на дорогие вещи и умудряется регулярно терять штангу, буквально прикреплённую к его лицу?

Элли над ним смеётся.

— Ненавижу тебя, — говорит он.

— Нет, не ненавидишь, — тут же отвечает она с широкой улыбкой.

И он явно проводит с ней и Стайлзом слишком много времени. Потому что его автоматический ответ на это:

— Нет, не ненавижу.

***

Стайлз ждёт.

Стайлз терпелив, как любой настоящий хищник. Поэтому он лежит и ждёт идеального момента, тихо и скромно. он позволяет добычи прийти к нему, идеально спокойный и собранный, готовый атаковать до того, как добыча узнает о его присутствии. Они в жизни не заметят, что он приближается.

По крайней мере он так планировал.

В реальности Элли замечает выражение его лица, хватает проходящего мимо Мэйсона за капюшон и тащит его перед собой, используя как живой щит. И ей плевать, что он вынужден идти спиной вперёд и едва не спотыкается, в руках у него ткань для квилтинга. И на другом конце магазина его ждут три очень агрессивные бабушки.

— О нет, — вопит она, — я тебе и слова не скажу. Питер с меня наживую снимет шкуру и будет носить вместо свитера.

Они все невольно замирают, переваривая получившийся образ. Мэйсон пытается вывернуться из хватки. Элли вздыхает, шлёпает его по руку и толкает вперёд, отпуская. Он улепётывает как человек, целиком и полностью осознающий какой судьбы только что избежал. Стайлз с прищуром смотрит на свою лучшую подругу.

— Он так не поступит. Питер не носит не брендированное.

— Горишь! — кричит Мэйсон, успевший удалиться на два ряда и продолжающий отдаляться.

Элли хмурится.

— Я всё равно тебе не скажу.

— Пожалуйста?

— Нет.

Стайлз жуёт кольцо в губе. Оно неоново зелёное. Кира подарила его в шутку, после того как он потерял последнее на третий день носки. Она сказала, что яркий цвет может помочь отследить его. Скотт предложил его приклеить. Шериф мягко предложил снять его вовсе, поскольку Стайлз тридцатилетний бизнесмен и почти-отец троих детей. Стайлз рассмеялся ему в лицо.

Но это не важно. Важно, что Элли здесь, в его владениях и она что-то знает.

— Это же не что-то плохое, правда?

Она закатывает глаза. Сильно. Похоже она начинает притираться к Питеру и это плохо. Потому что притирания обычно ведут к сексу, а это ведёт к тому, что Стайлз не хочет секса, а Питер сексуальный и что если ему наконец-то надоело дрочить в душе? Что если он хочет кого-то, кто хочется заниматься с ним нормальным сексом? Что если он ищет мягкий способ убрать Стайлза из своей жизни после двух лет безнадёжного запутывания с детьми и домом, и машиной, и пряжей, и книгами, и любовью, и преданностью, и что если…

Элли бросает пахнущий карри пакет, который принесла с собой, на стойку и притягивает его в объятья. Отвешивает подзатыльник.

— Я вижу как ты загоняешься на сверхзвуковой. Прекрати.

— Но…
 
— Питер абсолютно, совершенно, безнадёжно по идиотски в тебя влюблён. Он воспитывает с тобой детей. Он предложил съехаться через шесть месяцев. Он отказался от секса ради тебя. С радостью, позволю себе добавить.

Ну. Ладно. Ага. Восторг, с которым Питер затащил Стайлза в сексшоп купить для себя игрушек и доказать Стайлзу, раз и навсегда, что его всё устраивает в отношении  асексуальности, был слегка нечестивым. И забавным. И успешно заткнул маленького демона неуверенности в себе на плече Стайлза. Аж до буквально двух минут назад.

Он связал для тебя шарф, — заканчивает свою тираду Элли и Стайлз смеётся ей в волосы, потому что, да. Это самый ужасный шарф, который он только видел. А он видел тот, что связал его отец для мамы годы назад. Он у него в мастерской теперь. Аккуратно выставлен с остальными первыми семейными поделками, потому что отец всё ещё не может на него смотреть.

Он отстраняется, крепко сжав её напоследок.

— Я идиот, — великодушно признает он.

Они кивает и протягивает ему пакет с карри.

— Да. Теперь обедай, пока я буду ныть о писательском блоке. 

— Опять?

Она сверлит его таким мрачным взглядом, что он отступает на полшага.

— Да. Это действительно тяжело. Особенно в добавок к моей основной работе.

Он жестом показывает ей подождать, помогает паре студентов, достаёт вилки и две бутылки воды и присоединяется к Элли на диване, где она уже распаковала угощение. Куриное карри с манго. его любимое.

Она садится скрестив ноги. На одном колене баласнсирует коробка с жаленым рисов, на другой её планшет.

— Итак, — говорит она, принимая вилку и тут же набивает рот рисом, — а пшшстал щптнгр тевир трго.

Она глотает.

— Я занималась шоппингом вместо этого. И нашла кое что ужасно милое. Ты только посмотри на это!

Она сует планшет ему под нос, нужный сайт уже открыт. Он осторожно огибает планшет, поднося ко рту собственную вилку.

— Это… украшения? Ты покупаешь украшения, чтобы отвлечься от неудачи?

Ауч. У Элли острые локти.

— Да. Теперь скажи, что ты думаешь?

кольца на экране простые и элегантные. Большинство из них используют дерево или минералы, чтобы компенсировать простоту золотых и серебряных полос. Он жуёт, глотает, указывает на одно, сделанное из тёмного дерева и золота.

— Мне нравятся деревянный. Остальные выглядят аляповато. Что это за сайт?

— Ммм? — она пожимает плечами, — какой-то парень из Сан Фрацисско. Он принимает заказы. Наткнулась на его сайт прошлой ночью. Я искала источник вдохновения для кольца семейной реликвии Кейт.

Кейт? Точно. Кейт. Главная героиня её книги. Кейт, орудующая луком и стрелами, крутой подросток, который влюбился в оборотная и узнал, что у её семьи долгая и разнообразная история истребления оборотней. И выходит из под их контроля. Та Кейт. Персонаж, который в последнее время захватил её жизнь. Она говорит о них, как о реальных людях и это чертовски сбивает Стайлза с толку.

— У неё теперь есть кольцо?

— У неё есть кольцо, — подтверждает Элли. — Это сюжетный ход. Я правлю мелочи и оттягиваю переписывание финала. — Она пожимает плечами и с минуты они молча едят. — Есть прогресс в области недвижимости?

— Неа. Бобби ищет. Он присылает обновления по дисквалифицированным местам, что доказывает, что он действительно что-то делает, я думаю, но так уже воу. Ужасно деморализует.

— Он найдёт что-нибудь. Кстати, Эрика закончила с моим эскизом татуировки в память о Греции. бьём в следующую субботу, около полудня. Ты же подержишь меня за руку, правда? 

— Дельфин?

— Дельфин.

Год в Греции Элли провела в поисках внутреннего мира. Она кое что оставила в прошлом, закрутила пару интрижек и начала писать книгу. Оказывает это достойно запечатления на её коже. Она говорила, что хотела набить в Греции, но не смогла найти мастера под стать Эрике и решила подождать.

И Стайлз задолжал ей с полдюжины держаний за руку, так что он кивает.

— Конечно. Заберёшь меня отсюда и я весь твой. И я даже оплачу анестезию. И под анестезией я имею ввиду текилу.

Она съёживается.

— Думаешь будет настолько плохо?

— Неа. У тебя же нет в ноге нервных окончаний, или костей, или связок. Всё без защитного слоя жира поверх. В самом деле, ты будешь в полном порядке.

Он гладит её по голове.

Он уверен, что она хочет отвесить ему ещё один подзатыльник, но посетитель просит помощи, а она пытается не бить его на людях. Спасён ничего не подозревающим хипстером. Ура!

28

ГЛАВА 6

За два года спонтанных визитов Лидии к нему на работу, ему стоило бы привыкнуть и перестать удивляться появлению пугающих женщин. Этого, очевидно, не произошло, если судить по явлению Эллисон Аржент, в обтягивающих, как вторая кожа, джинсах и кроп-топе, вскоре после ланча.

Питер заметил, как Мэри, его бесхребетная секретарша, завороженно смотрела на ноги Элли. А позади стояла Эми, опираясь на стол с опасной ухмылкой на лице.

Ааа. Заговор.

Он махнул Элли заходить, в чём она не особенно нуждалась, уже направляясь в сторону кожаного дивана, чтобы со стоном опуститься на него.

— О мой бог, почему у тебя мебель в офисе настолько удобнее, чем дома?

Питер закатил глаза и жестом указал Мэри закрыть дверь. Хотя её щенячьи глазки явно говорили о том, как сильно ей не хочется этого делать.

— Потому что я не собираюсь платить три тысячи долларов за диван, по которому будут бегать, прыгать, плевать и чихать на него, рисовать на нём и забывать разные острые предметы.

Питер буквально потерял счёт количество раз, когда он за последние несколько лет садился на спицы. И чем они тоньше, тем больше их Стайлзу нужно, как оказалось. Для носков он использовал крошечные и каждый раз сразу пять. И у всех них была вражда с роскошной задницей Питера.

— Не говори плохо о Стайлзе, — укорила Элли, потому что она засранка.

— Вот сейчас, для разнообразия, я действительно имел в виду моих настоящих детей. Я конечно ценю попытку отстоять честь моей юной невесты, но зачем ты здесь?

— Я передам, как ты его назвал, — радостно проинформировала она.

— С чего ты взяла, что он не в курсе? — подняв бровь уточнил Питер.

Она внимательно всмотрелась в его лицо, пытаясь раскусить блеф (как будто Питер не обыгрывал людей в покер ещё до того, как она вылезла из подгузников, боже он старый) и скривилась.

— Я ничего не хочу знать о ваших ролевых играх в спальне.

— Да, потому что сон, дети-совы и периодическая дрочка это так кинково, — закатил глаза Питер.

Это заставило её замереть.

— Стайлз правда… — она показала жестом и Питер просто знал, что Мэри заметила и собирается использовать в новой волне слухов. Эми, веселья ради, подольёт масла в огонь рассказывая всем готовым слушать, но. Речь не об этом.

— И мы это обсуждаем почему?

Стайлз никогда не держал в секрете свою сексуальность и боже правый, он был склонен рассказывать слишком много подробностей, но Питер не собирался не перед кем трясти нижним бельём. Даже перед слишком любопытной толпой миллениалов, которую он называл своей семьёй (неохотно). Стайлзу не нравился секс, Питер не давил и они справлялись. Были игрушки, периодические грязные разговоры (пока Стайлз неизбежно не терял самообладание) и под настроение Стайлз мог поработать руками перед тем, как сбежать в ванну разбираться с собственными проблемами. У него было проблем с либидо, он просто не любил участия других людей, о чём рассказал Питеру в самом начале отношений.

Это могло бы задеть, если бы Питер позволил. Но на самом деле Стайлз — как выигрыш в чёртову лотерею для Питера, чтобы он переживал из-за такой мелочи. Он прекрасно осознавал, что не заслуживает Стайлза. И иногда в худшие из дней он гадает, какого хрена Стайлз забыл с Питером блядским Хейлом. Он ведь очевидно вкладывает больше, чем получает в ответ. Но Питер. Ну. Питер никогда не говорил, что он хороший человек. И он в жизни не отпустит Стайлза. А значит это не стоит упоминания.

Питер подозревал, что Элли уже обо всём этом знает. Но это не значит, что он хотел об этом говорить или даже знать наверняка, что она знает. Так что он просто поднял брови и ждал.

Пауза затягивалась, пока она наконец не фыркнула и не наклонилась к своей сумке. Покопавшись она вытащила стопку сложенных распечаток. Она кинула их в сторону стола и Питер поймал. Едва.

— Что это?

Ухмылка на её лице не была злой, но определённо самодовольной.

— Недавно Стайлз помог мне найти кольцо-двигатель сюжета в моей книге. Здесь фотографии тех, на которых он задерживал взгляд и хвалил без сарказма. Красным отмечены те, которые ему больше всего понравились. А ещё в субботу он будет держать меня за руку, пока набивают дельфина. Большую часть дня нас не будет дома. Он обещал мне текилу и ты знаешь, что Эри его поддержит, а это значит мексиканская кухня на ланч и выпивка после полудня. Вот ваше окно, мистер Бонд. Воспользуйтесь им с умом.

Она самодовольно раскланялась и откинулась на спику.

Питер невольно впечатлился.

— Все считают тебя безобидной только потому, что ты теряешься на фоне Стайлза и Лидии, не так ли?

— Именно. И потому что я охуительно миленькая, — она похлопала на него глазками и растянулась на диване. Обнажённый живот, джинсы как минимум на размер меньше, чем нужно, слишком высокие каблуки для середины дня. Она выглядела, как полная противоположность миленькой и прекрасно это понимала. Питер подумал, не в первый раз, что Стайлз, возможно, заразен.

А ещё иногда он скучал по временам, в самом начале, когда он искренне верил, что Элли в душе диснеевская принцесса, как намекали ямочки на её щеках. Теперь он знал лучше. Если она и диснеевская принцесса, то это Мерида. Возможно Мулан. Что-то вооружённое и очень крутое, если цитировать его племянницу, которая всё ещё боготворила землю, по которой ходила Эллисон. Оказалось, что её косичковое кунг-фу волшебное.       

— Что я тебе должен? — вздохнул он, покачав головой.

— Ланч. С Эми, — она встала, подхватив сумку и протянула руку. Питер вытащил кошелёк и вложил в её ладонь два свежих хрустящих полтинника.
 
— Пожалуйста, проследи, чтобы она хотя бы показалась до закрытия.

— Ничего не обещаю! — подмигнула она уже двинувшись к двери.

И испарилась.

Питер жалел обо всём.

Его взгляд упал на неровную стопку бумаги с зернистыми фотографиями колец, когда он вернулся обратно к работе. Хорошо. Почти обо всём.

(Чёрт возьми, раньше он не был таким сентиментальным.)

***

— Может он наконец-то научил Коры показывать трюки по команде и хочет устроить представление? — пробормотал Стайлз передавая Скотту отвёртку.

— Возможно, — увильнул от ответа Скотт, — а может ты идиот? — Он принялся за работу. Отвёртка соскользнула с шурупа раз, второй. Он вздохнул, зло глядя на отвёртку. — Это сложно. — Стоило ему отпустить две детали ограждения, которые он скрутил вместе, как они разъединились и со стуком упали на пол.

Стайлз поднялся на колени и пополз по ковру к брошенной инструкции.

— Наверное нам стоит…

— Я смогу собрать! — Взвыл Скотт и ага, у него опять был безумный взгляд. Из-за беременности Киры у него явно ехала крыша, а ведь она ещё даже не на шестом месяце. Стайлз даже немного жалел, что тратит свободное время (никакой работы и никаких детей) в попытках помочь собрать колыбельку другу с безумными глазами.

— Конечно ты можешь, — он пытался успокоить, — но на самом деле инструкции наши друзья. — Уж он то знал. Паттерны, инструкции и туториалы — это то, чем он зарабатывал на жизнь. Ну и ещё пряжей. Но. В общем. Крафт!

— Я могу собрать колыбельку моему ребёнку, Стайлз! Мне не нужны инструкции.

— Ты же знаешь, что твоя способность собрать колыбельку никак не отражает твоей способности позаботиться о пока ещё не рождённом ребёнке, правда?

Скотт швырнул в Стайлза отвёрткой вместо ответа. Которая острая и было больно.

— Ауч! Чувак!

— Не анализируй меня! Этим уже занимается Айзек.

— Я не анализирую!

— Я просто, — Скотт оборвал себя на полуслове и протянул руку за инструкцией, вернулся обратно к колыбельке. Ну. Частям. Частям будущей колыбельки. Колыбельке которая соберётся. 

Стайлз подобрал странно выглядящий шуруп и засунул его в отверстие на стороне, которое казалось достаточно большим. Шуруп застрял и он завозился с ним, пытался вытянуть. Шуруп зацепился и расцарапал дерево. Стайлз бросил шуруп и выдал: — может он собирается разрешить мне забросать деревья во дворец пряжей? Это была бы потрясная реклама.

Скотт покрутил инструкцию в руках, пока не разобрался где верх, а где низ и затем бросил на своего друга недоверчивый взгляд. По крайней мере его собственный стал на тридцать процентов менее безумным.

— Питер и Элли не сговорились в тайне от тебя, чтобы дать забросать собственный двор пряжей.

— Ну когда ты так говоришь звучит глупо, — фыркнул Стайлз и бросил странный шуруп обратно в кучу. Он окинул изучающим взглядом бледно голубые и зелёные части стен, попытался понять почему только нижние две трети зелёные, а верхние голубые и в целом они какие-то волнистые. — Чем это должно стать?

— Ммм? Ааа, трава. Насекомые. Эри нарисовала скетч, он у Киры. Как Муравей Антц, только милее? Я хочу шмелей.

Стайлз наклонил голову набок, прищурился.

— Ладно, это круто.

И он даже мог представить. Эрика потрясающе рисует в мультяшном стиле. Он не хотел бы набивать что-то в таком стиле, но ему легко представить, как бы смотрелось: высокая трава, цветы в радужных тонах, милые насекомые ползают вокруг. Божьи коровки, бабочки, муравьи, улитки пчёлы и парочка пауков тут и там. Кира и Скотт наложили вето на быструю работу за неделю всей толпой. Они хотели неторопливо готовить детскую, позволить ей обрастать вещами, пока они ждали Малыша Макколла.

Стайлз считал что это очаровательно и романтично (что, если быть честным, сама суть Киры и Скотта). Питер считал идиотизмом желание делать всё самим, когда куча людей хотели помочь с раздражающими частями. Например с собиранием колыбельки из проклятого Шведского Племени Людей Лабиринта.

Но если Эрике позволили расписать стены, то и Стайлзу тоже можно будет добавить пару штрихов от себя. Он делал очаровательные вязанные игрушки, ясно и Дерек активно практиковался с формами и Лора могла вышить лицо. Он подумал он жирном пауке с паутиной в дальнем углу. Возможно немного стразов, чтобы она переливалась и блестела, ещё пару жучков. Возможно у него даже получится шантажировать Мэйсона и он сделает оригами в том же стиле. Видит бог у Стайлза скопилось достаточно компромата на пацана. Они с Лиамом не слишком хорошо скрывались и получали слишком много удовольствия от публичных знаков внимания. А ещё от знаков внимания в кладовке.

А ещё после них в кладовке на коробках оставались отпечатки задниц. Иу. Иногда люди казались Стайлзу такими мерзкими. Он планировал нанять миссис Сендровски — пожилую восьмидесяти семилетнюю преданную клиентку, с синей химзавивкой и ходунками, которые она использовала больше для того, чтобы толкать “молодёш” в лодыжки — притаиться в магазине, чтобы в следующий раз когда он сбегут тискаться в кладовке она их застукала. Стайлз считал, что если их со спущенными штанами увидит беззубая восьмидесятилетняя старушка, вечно раздававшая сладости и тыкавшая людей спицами, то у них ещё с неделю не встанет.

Но, но, но. На чём он остановился. Точно. Мэйсон. Оригами. Амигуруми. Детская. Ребёнок Скотта. Скотт. Скотт!

Скотт даже не заметил, что Стайлз успел сгонять в лалалэнд. Зато он сумел скрепить вместе две части колыбельки под настораживающим углом. В одной руки он держал смятую инструкцию. Стайлз ничего не понимал в сборке мебели, но даже он понимал, что эти части не должны быть под углом семьдесят градусов. Они подозрительно скрипнули, когда Скотт их отпустил, но как-то остались вместе, скреплённые силой его раздражения. Он вздохнул и повернулся обратно к Стайлзу. 

— Скажи? Я думал, что животные это мило. И Кира сказала, что это должны быть маленькие животные. И я подумал, что она говорит о насекомых, хотя она имела ввиду детёнышей. Но оказалось, что насекомые это довольно крутая тема? Я собирался всё делать сам, но ты помнишь уроки рисования. Так что мы попросили Эри и она согласилась и это будет шикарно и, — Скотт глубоко вздохнул и напряжённо, очень напряжённо, уставился на Шаг 1. Стайлзу было прекрасно видно с его места, что это рубеж они уже прошли. — И хочу сделать что-то сам, потому что потом меня не будет. Практика стартовала слишком недавно и я только встаю на ноги, только начинаю собирать достойную базу клиентов. Я единственный ветеринар и не могу взять больше пары недель отпуска после рождения ребёнка. Стайлз, я пропущу так много. Я оставлю Киру один на один со всем этим и я в ужасе. Я хочу заботится о своём ребёнке!

Он медленно и осторожно выдохнул и Стайлз позволил ему. Он знал Скотта с тех пор, как им было по четыре. Он знал, что иногда Скотту просто нужно взорваться. Выговориться. Элли в таком состоянии хотела утешения и заботы. Обычно это состояло из Тэйлор Свифт, алкоголя и любимой еды. Питеру были нужны холодные факты и решение, дети хотели обнимашек и Отважный Маленький Тостер. Лидия хотела вина и чтобы её боготворили. Эрика — отвлечься.

Скотту было нужно открытое ухо.

Так что Стайлз подождал, что извержение точно закончилось и стукнулся плечом об плечо Скотта.

— Отстойно, мужик, — это правда. И её было не изменить.

Как владелец собственного бизнеса Стайлз знал, как тяжело было взять свободное время, и он даже не занимался чем-то, что мог делать только он сам. Лиам и Мэйсон были дешёвой, надёжной и через пару недель тренировок компетентной рабочей силой. Найти заменяющего ветеринара, чтобы получить больше свободных дней, было бы далеко не так просто.

Скотт вздохнул, потёр лоб. У него уже появились морщины, больше от смеха, но и от хмурости тоже. Не в первый раз Стайлз поразился как далеко они продвинулись от тех четырёхлеток. Им было по тридцать, их жизни больше не вращались друг вокруг друга уже лет десять. Они виделись по пятницам, но кроме этого им реально приходилось назначать встречи. Стайлз знал не обо всём, что происходила в жизни Скотта и наоборот.

Раньше Стайлз бы понял, что именно беспокоит Скотта раньше него самого. Но тогда, раньше, у них не было партнёров, трёх с половиной детей и двух бизнесов. Что было, то было. Чёрт, он ещё помнил как успокаивал Скотта перед свадьбой, когда его отношения с Питером только начинались. Тысячу лет назад.

Очередь Стайлза вздыхать.

— Я заставил себя чувствовать чувства, мужик.

Скотт толкнул его плечом в ответ и тихо рассмеялся.

— Ага, я тоже. Помнишь, когда нам было по восемь мы поклялись, что после школы съедемся и никогда не влюбимся, потому что девчонки противные?

— Славные были деньки. 

Они помолчали. Пальцы Стайлза сами потянулись сгладить царапину, которую он оставил на дереве.

— Без обид, чувак, но я рад, что у нас не получилось, — наконец произнёс Скотт.

— Чувак, — Стайлз пытался звучать обиженно и оскорблённо, но улыбка прорвалась. Жить со Скоттом? Он вдоволь насмотрелся на неумение вести хозяйство и отсутствие манер Скотта за время колледжа. А ещё мерзкие полотенца Скотта на полу в ванной. Фу. Это мерзко. И проблема Киры. Так что он сдался и покачал головой. — Ага. Абсолютно. Питер намного горячее тебя.

— Эй! — проследовало оскорблённое восклицание.

— О, завались и собирай колыбельку, пап.

И Скотт тут же растаял. Стайлз закатил глаза и передал своему придурошному лучшему другу странный шуруп из кучи.

— Попробуй этот, — сказал он решительно. — И серьёзно, думаю Питер позволит мне закидать двор пряжей. О, хэй, может он наконец осознал, что был козлом по поводу денег и собирается устроить масштабное извинение. Или, или, может он купил мне машину!

Взгляд, которым Скотт окинул его поверх странного шурупа очень явно говорил о том, что Стайлз идиот.

Стайлз надулся.


Вы здесь » Just for fun » Fan fiction » Naughty Hookers (Swathed in Wool), ститер, серия, TBC