https://archiveofourown.org/works/20534705

Крен, рывок, никого не бросили в беде. Волна разбивается о корпус, и солёные брызги взмывают вверх к её ладони. Она опирается о перила и продолжает держать руку над морем. Волна, удар, повторяющиеся крики чаек, следующих за белыми парусами корабля. Стоять на палубе совсем не то, что прятаться в трюме корабля. То путешествие навсегда останется в её памяти. Разумеется, было мокро, а ещё был запах. Страх в каждом из них. Что их корабль следующим унесёт шторм. Что их следующими развернут из порта в Киркволле. Сейчас было только море и её мягкий запах.

Изабела прислоняется к дереву корабля. Она смотрит как моряки снуют туда-сюда, её руки скрещены. Довольная тем, что видит, она прикрывает глаза и откидывает голову назад. Кудри рассыпаются по её плечам, мажут по щеке. Она стоит расслабленно, дышит глубоко. Словно она не чувствуют волн, качающих её корабль. Она открывает глаза, когда поворачивается к Хоук, и улыбается.

— А я то думала, что буду просыпаться в постели с прекрасной женщиной каждое утро, раз уж мы путешествуем вместе.

Хоук тихо посмеивается и качает головой.

— Я думала, ты должна быть капитаном. Знаешь, вставать с рассветом и гонять своих матросов, — говорит Хоук с хитрой ухмылкой, созданной для неприятностей. Изабела также ухмыляется в ответ. Она придвигается ближе и зеркалит позу: опирается локтем на перила и вытягивает руки над водой.

— Всё, что происходит до полудня, проблемы первого помощника, — она отвечает обыденно. Хоук поднимает бровь и толкает её плечом.

— И что я?

— Багаж.

Хоук давится возмущённым смехом и превращает в снег морские брызги. Она направляет их в сторону Изабелы. Снежинки устраиваются у неё в волосах, на щеках и тут же начинают таять.

— Очень особенный багаж?

Снега становится больше и Изабела прижимается к Хоук лицом.

— Магия это читерство и ты об этом знаешь, — её голос звучит приглушённо. Она отстраняется только когда убеждается, что снега больше нет и опускает подбородок на плечо Хоук.

— Знаешь, пусть мне потребовалось чертовски много времени, чтобы заполучить этот корабль, я рада, что так вышло. Это значило, что когда я снова стану настоящим капитаном, ты будешь рядом.

Она облокачивается (прислоняется?) бедром о борт, пристраивает локоть на перилах, ветер трепет её волосы.

— Звучит почти сентиментально.

— Заткнись. Я имею право иногда побыть сентиментальной.

Изабела кладёт свою руку на руку Хоук. Скромный жест, ценится высоко. Это приглашение открыться. Они учатся делать это друг для друга. 

— Оба раза, что я была в море, я была со своей семьёй, — она одаривает Изабелу широкой любящей улыбкой, хлопает ресницами. Изабела тут же слегка бьёт её по руке, вызывая приступ смеха.

— Отвали.

Она тянется и дёргает Хоук за встрёпанные волосы. Осторожно притягивает Хоук ближе к себе. Так близко, что кончики их носов соприкасаются, на губах чувствуется тёплый выдох перед поцелуем. Рука возвращается на руку Хоук.

— Я знаю, это нелегко. Снова проходить через это.

Это удивительно знакомо. Киркволл не горит, как горел Ферелден, но ощущения похожие. Им вдруг не рады. Ферелден исцелился. Киркволл тоже исцелится. Оба без неё.

— Ну, быть на палубе приятно. Вид намного лучше, — говорит Хоук, теребя шнурок на шее. Конец кулона прячется у неё на груди под рубашкой. — Каюты тоже довольно милые. Намного лучше, чем делить пространство с сотней человек. У нас есть пункт назначения, в котором нас точно примут, где нас ждёт работа и дом. Так что эти два путешествия совершенно не похожи. Их нельзя сравнивать.

Изабела обнадёживающе сжимает её руку.

Днём легко. Дни пролетают незаметно. Но ночи, ночи тянутся. Изабела прижимается к её спине, и весь корабль раскачивается. Раскачивается вперёд и назад, и Хоук казалось, что она уже должна была привыкнуть. Вместо этого она смотрит в окно (люк, иллюминатор?) в задней части каюты. Звёзды сияют полно и ярко. Луна это что-то отдельное и даже не видя, она знает, что на воде будет отражение. Их ноги переплетаются, рука Изабелы перекинута через её грудь. Она спит шумно, Хоук практически не спит.

Так далеко от земли в океане странно пусто. Так далеко, что птицы — редкость. Она никогда не думала, что будет скучать по крикам чаек. На горизонте нет ничего, кроме воды. Она постоянно бьётся о борт. Она знает, как свободно чувствует себя Изабела. Ничто не мешает ей добраться до горизонта и дальше, никто не говорит ей куда идти, кем быть. Это не о путешествии из одной точки в другую. Это о пути. Хоук это понимает. Для неё... нет ничего, кроме дерева под ногами.

Она обходила (исходила?) весь корабль снова и снова. Одна нога перед другой, по линии. Подъёмник, скоба, булинь и штоковые кольца. Каюта, люки, лебёдка. Хоук всё ещё учится языку корабля, а Изабела знает всем своим существом. Она проходит от кормы назад и снова обратно. Рука за перилами, мокрая от воды, смотрит в пустой горизонт. Изабела знает своё место. Хоук видела, как остальные на неё смотрят. С уважением и восхищением. Она легко отдаёт приказы и точно знает что именно и когда именно нужно сделать.

Хоук здесь не место.

Она думала, что если окажется на корабле снова, это будет корабль обратно в Ферелден. Шли годы, и даже эта мысль затухла. Зачем было возвращаться назад, если она создала себе дом в Киркволле? Это было место Хоук. Она гадала, так ли чувствовала себя Изабела в городе. Бродя из Верхнего города в Нижний, зная каждый шаг, не в состоянии увидеть горизонт из-за улиц и переулков, постоянно под взглядами прохожих. В ловушке.

Она смотрит на Изабелу за штурвалом и знает, что это было давно. На её губах улыбка, постоянно и здесь, на воде, она полна жизни. Она всегда была, но здесь расцветает в полной мере. Как она может рассказать о своих бессонных ночах? О том, как сильно скучает по Киркволлу? Как она может лишить её этой улыбки? Так что Хоук молчит и никого не беспокоит. Не говорит, что творит с ней этот корабль.

Вместо этого она ходит туда сюда, по всей длине корабля. Она подстраивает шаг под покачивание корабля.

— Мы скоро прибудем к острову, — говорит Изабела, подстраиваясь под её шаг. Кладёт руку ей на спину. В её руке свёрнутая карта. — Маленький секрет моряков. Мы собираемся размять ноги и ты можешь присоединиться, если хочешь.

— Звучит превосходно, — Хоук отвечает абсолютно серьёзно.

Они бросают якорь на небольшом расстоянии от острова. Ряд шлюпок заполняется с диким энтузиазмом, многие выпрыгивают, как только оказываются достаточно близко. Первые шаги Хоук нетверды. Всё её тело заново адаптируется к твёрдой земле под ногами.

В океане не плавают, не зная, что прячется на глубине. Это неписанное правило, продиктованное здравым смыслом. Слишком часто тени левиафанов виднелись под ними. В этой небольшой бухте их нечему останавливать. Они бегут по белому песку наперегонки, скидывая штаны и рубашки прямо на ходу, прыгают в кристально чистую синеву. Смех отражается от скал, и они ныряют глубже. Изабела смеётся со всеми, пока скидывает ботинки и оставляет их валяться на берегу.

Песок горячий под босыми ступнями Хоук. Ей почти не хочется плавать. Ей хватает ощущения песчинок под пальцами ног и приятного чувства просто от того, что она стоит прямо. Она идёт медленно, позволяя остальным бежать мимо. Между смешками слышно, как шумят шевелящиеся пальмовые листья. Берег, наверное. Хоук стоит на границе бассейна (бухта, лагуна, залив?).

По крайней мере, вода тёплая, не то что брызги ледяного моря. Она идёт медленно, чувствует, когда вода поднимается дюйм за дюймом. Дрожь, потряхивание и озноб, когда вода окутывает всё её тело. Тёмные щупальца волос расплываются вокруг неё. Она решает лечь на спину и удаляется от берега, периодически проверяя рукой, что её кулон остаётся на месте. Она двигает ногами, направляя себя ближе к центру бассейна. Вода лижет ей щёку и волны качают её. Её ничто не держит, она легко может уплыть.

Свободна и не уверена, кем является сейчас. 

Как наёмница она заслужила своё место. Создала из крови и грязных улиц. С помощью Карвера в трущобах все знали имя Хоук. Они всегда хорошо сражались. Было легко сделать из этого профессию. Жестоко, но им шло. Они знали, что нужно было сделать, и делали это. Они были хороши в своём деле. Титул Защитницы был создан для неё. Теперь не только трущобы знали имя Хоук, оно было на устах у всех благородных, у каждого жителя.

Она не создавала этот титул, даже не хотела его. Сначала она считала его ношей. Это всё её печально известная удача, что заставила столкнуться с Аришоком. Нужный человек, не то место. И всё же она сделала бы это снова. И снова. Повторила бы свои решения без раздумий. Изабела вернулась с книгой в руках. Протягивала ей, смотрела ей в глаза и говорила, что Хоук <i>изменила</i> её. Хоук была готова столкнуться с Аришоком независимо от обстоятельств, но часть её всегда верила, что Изабела вернётся. С тех пор она продолжает верить.

Изабела подплывает к ней снизу, обнимает руками за талию. Они толкаются ногами, руки Хоук бьют по воде. Сдавленный (смех?) вытесняет все прочие мысли из головы и она по праву восторгается удивлением Хоук.

— Это было слишком легко.

— Ну прости, не думала, что в этом бассейне водятся акулы.

Хоук поворачивается и пристраивает руки на плечи Изабелы. Капли воды стекают с её волос на лоб, капают с ресниц. Спускаются ниже по щекам и возвращаются к воде, из которой вышли.

— Ты всегда должна быть настороже, — говорит ей Изабела.

— Верно. Моя ошибка.

Она с силой давит на плечи Изабелы, толкает её под воду, в то время как сама отталкивается прочь (вверх?). Изабела выныривает, пытается откинуть волосы с лица. Ей почти удаётся, хотя одна длинная, тяжёлая прядь липнет к щеке. Хоук в состоянии только беспомощно смеяться, глядя как лицо Изабелы из раздражённого становится решительным.

— О, ты за это заплатишь, — обещает она и легко плывёт вперёд. С вершины скалы кто-то сигает с криком. Погружается в воду прямо по центру, обдавая всех брызгами. Этот первый прыжок вдохновляет следующих. Как минимум на день море забыто. Его заменили друзья, растущая семья. Хоук ещё не знает всех по именам, но она наблюдает как они подхватывают слова песни, которую она собирается выучить.

Когда они возвращаются на корабль в промокшей насквозь одежде, у большинства нет сил. Из-за этого ужин проходит куда нормальнее, чем обычно. Вместо обычно шумных обсуждений царят тихие размышления. После Хоук уходит на палубу, вытаскивает табуретку. Скрещенные руки на перилах, подбородок на руках. Она гадает, как долго ещё сможет себя жалеть. Так было и по дороге сюда, всё для Ферелдена. Сейчас ей всё равно, вернётся ли она назад. Она выбила себе место в Киркволле. Она сможет сделать это снова.

Она научится читать карту и звёзды. Как ориентироваться и искать свой путь. Это место Изабелы. И может стать её местом тоже, она знает. Она словно читает мысли. Тихие шаги по палубе, рука на её спине.

— Вот ты где. Совсем одна. О чём размышляем сегодня?

— Киркволл.

Изабела прислоняется к перилам.

— Кажется ты первый раз с момента отъезда признала (призналась, сказала?), о чём на самом деле думаешь, — она говорит с улыбкой.

— Прости.

Изабела отмахивается от её извинения.

— Я понимаю. Ты большая девочка, сильная женщина, сама со всем справишься. Тебе не нужно, чтобы кто-то лез в твои дела и говорил, что чувствовать.

— Ты потрясающая, ты знаешь?

— Знаю, но ты продолжай. — Они обе смеются и Хоук отталкивает табуретку, становится рядом. Изабела снова кладёт ей руку на спину. — Киркволл это дом, я знаю. Мы можем вернуться обратно. В любой момент. Только скажи, любимая.

Хоук мотает головой, встаёт прямо. Улыбается, когда тянется ладонями к лицу Изабелы.

— Спасибо, что спросила. Но я дома с тобой.

— Размазня.

Они звонко смеются, их лбы соприкасаются. Изабела тянется вперёд и берёт её за руку.

— Я знаю как много Киркволл для тебя значил. Сколько всё это для тебя значило.

Вторая рука находит шнурок на шее и тянет, пока ключ не показывается из-под рубашки Хоук. Ключ от имения. Герб Амеллов с одной стороны, герб Хоуков с другой. Хоук вытаскивает ключ из её хватки и убирает обратно под рубашку.

— Оно будет там, когда мы решим вернуться. Когда <i>мы</i> решим вернуться.

Изабела однажды сказала, что Хоук её изменила. Изабела всё ещё меняет её. Кусочек за кусочком.

— Ты полюбишь Антиву, — говорит Изабела. — Она красива, намного лучше несчастного старого Киркволла. Постоянно случается что-то восхитительное или находятся неприятности.

— Не думаю, что для нас это проблема. Неприятности находят нас куда бы мы ни направились.

— Часть нашего очарования.

Смех поверх тихого моря. Они прижимаются друг к другу и тихо переговариваются в ночи.